Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек
Шрифт:
скозских книжников к научным методам недавно основанной тогда петербургской Академии наук.
К летописно-литературным источникам с течением времени присоединился н картографический материал, посвященный специально Сибири. По указу царя Алексея Михайловича был «збираи... за свидетельством всякого чина людей» и «по высмотру стольника и воеводы Петра Ивановича Годунова с товарищи» общий чертеж Сибири и «придан тиснению» в Тобольске в 1667 г. Оригинал чертежа был утерян, и чертеж стал известен по его шведской копии, а с 1914 г. по русской рукописной копни. На этой карте, резанной на дереве, указаны, главным образом, разные народы, населяющие Сибирь, и ее речная сеть; водоразделом между Европой и Азией указан Уральский хребет; север показан внизу карты, юг наверху, запад на правой стороне, восток —на левой 29.
Эти работы не были началом русской картографии. Ее начало относится ко второй половине XVI в., когда было преступлено к составлению «Большого Чертежа», карты всего государства, время воспроизведения которой точно не установлено. Источниками при составлении этого чертежа послужили так называемые «переписные книги», где находились описания угодий, как результат народных переписей. За ветхостью оригинала «Чертеж», служивший маршрутной картой «для великого государя службы посылок», время от времени перечерчивался.
Что касается картографии Сибири, то, как замечает А. И. Андреев, «...до нас нс дошли не только многочисленные чертежи отдельных мест Сибири, но и некоторые чертежи всей Сибири, составлявшиеся в XVII в. по край-
ней мере четыре раза» \ На основании одного из таких погибших чертежей была составлена голландцем Исааком Массой карга Сибири, напечатанная еще в 1609 г. После великого пожара Москвы в 1626 г., когда погибла масса документального материала, было предписано тобольскому воеводе А. Хованскому «с товарищи», «Тобольскому городу и всех сибирских городов и острогов в Тобольску на-. чертити чертеж». Это задание было исполнено, повидимо-му, в 1629 г. Чертеж не сохранился, до нас дошла только его «Роспись». Весьма возможно, что «Карта Татарии», приложенная к известной книге Адама Олсария (1647 г.) «Путешествие голштинского посольства в Московию и Персию», составлена по этому чертежу. В 1673 г. был составлен новый чертеж • и к нему приложено чертежное описание Сибири, сохранившее свое значение в качестве справочника до конца XVII в. Повидимому, этот чертеж был составлен в Москве, так как в Сибири о нем не знали. Он более систематичен, чем годуновский, дополнен новыми документальными известиями и таким образом является дальнейшим шагом в описании зауральских земель и областей 30 31. Чертеж считался утерянным, но вполне допустимо, что обнаруженная в 1908 г. в ученом архиве Главного Штаба раскрашенная карта Сибири XVII в. (в копии XVIII в.) представляет собою именно этот чертеж.
Не позднее 1689 г. А. А. Виииус, переводчик Посольского приказа, а позднее дьяк Сибирского приказа, составил чертеж Сибири, обнаруженный в наше время А. И. Андреевым в библиотеке Эрмитажа. В отличие от вышеперечисленных чертежей, чертеж Виниуса имеет градусную сетку (подобно западноевропейским картам Сибири того времени) и вообще выполнен по правилам тогдаш-
ней картографической техники. Благодаря этому чертежу западноевропейская картография второй половины XVII в. обогатилась многими ценными сведениями о Сибири.
К самым последним годам XVII в. относятся замечав тельные историко-географические труды тобольского сына боярского С. У. Ремезова. В 1696 г. ему было поручено «всем сибирским городам и с уезды... написать чертежи на холсте... а в Тобольску велеть сделать доброму и искусному мастеру чертежи всей Сибири». Использовав для этой работы свое служебное знакомство с Западной Сибирью до Алтая и с уже существовавшими тогда чертежами Сибири, писцовыми книгами и «статейными списками» (отчеты послов), Ремезов, согласно сообщению «Черепанов-ской летописи», закончил в 1697 г. карту, отосланную «без всякого мотчаиья» (промедления) в Москву. Карта Ремезова (размер 3X4 метра) была исполнена на куске бязи, сшитом из нескольких полотнищ; начертана она без сетки, север находится внизу, лесистые места изображены деревьями, пояснительные надписи сделаны славянскими буквами. Существует предание, что по этому чертежу, ныне хранящемуся в Русском Географическом Обществе, Петр I в шутку экзаменовал плохо знающих географию.
Составлением большого чертежа не ограничились картографические работы Ремезова. После путешествия по Тобольской области и Киргизской степи Ремезов составил в 1701 г. единственный в своем роде атлас Сибири под названием «Чертежная книга... всей Сибири и городов и земель». Атлас состоял из двадцати трех карт; из них одна захватывала Великопермскую землю, входившую тогда в состав Сибири, другая указывала на распределение сибирских народов, третья представляла сборный лист; остальные 20 карт изображали отдельные города, села и волости. Карты ремезовского атласа, в котором была найдена копия годуновского чертежа всей Сибири, хранятся
в наших архивах. Этим атласом заканчивается собственно русская картография допетровского времени, так как вышедшая в свет немного спустя круглая по форме всемирная карта («Книга глаголемая козмография») является переизданием одной из круглых карт средних веков. '
Историко-географические труды Ремезова не кончились, однако, составлением атласа. Ремезову принадлежит еще летопись «Сибирская история», в которую была вклеена вышеупомянутая «Кунгурская летопись», вследствие чего некоторые исследователи ошибочно считали Ремезова автором н этого произведения. Ремеэовская «История Сибири» не является простым летописным сводом. «Это скорее ученый исторический труд, соответствующий до известной степени нашим понятиям о таковом и лишь отражающий с большей яркостью дефекты метода и приемов, свойственные научной мысли того времени» 32.
Совокупность трудов Ремезова бесспорно позволяет считать его выдающимся историко-географом XVII века.
Что касается русской историографии Сибири, то публикация материалов о ней началась с середины XVIII в. Большое значение в настоящем случае имела деятельность русского историка Г. Ф. Миллера.
Миллер в качестве историка-географа вошел в состав большой «академической» экспедиции Беринга, задуманной еще Петром I, но осуществленной уже после него в 1733—43 гг.
– Экспедиция должна была выяснить, '«сошлась ли» Азия с Америкой, и произвести подробное обследование Сибири, основные методы которого (использование официальных данных, собирание исторических источников и опрос «бывальцев») уже наметились к началу XVIII столетия. Миллер провел в Сибири ’10 лет. Кропотливо роясь в архивах двадцати городов, тщательно собирая данные сибирского фольклора, лично наблюдая обычаи и нравы местного населения, производя археоло-
гическне обследования (например, развалин степных калмыцких монастырей, откуда он вывез много таигутских и монгольских рукописей) и т. п., Миллер за это время собрал огромный материал касательно истории, географии, топографии, этнографии, торговли и религии Сибири. На основе этого материала с прибавлением к нему уже имевшихся русских источников Миллер написал свою историю Сибири: «Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел, от начала а особливо от покорения его Российской державе по сии времена» — заглавие, не принадлежащее автору. Свой обширный труд (23 главы) Миллер довел до 60-х годов XV11 в. Начался он печатанием с 1730 г. Сверх этого Миллер составил карту Сибири и поместил в журнале «Ежемесячные сочинения» целый ряд статей, касающихся зауральских земель и областей: «О первых российских путешествиях и посольствах о Китай», «Примечания о торгах Сибирских», «История о странах, при Амуре лежащих», «О песошном золоте в Бухарин», «Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю», «Известие о строении крепостей на Иртыше», «Известия о ландкартах, касающихся до Российского государства» и др. Изданные Миллером работы, в которых географическая часть переплетается с исторической, охватывают почти всю историю освоения Сибири до XVIII в. .
Неменьшее значение имели многочисленные работы С. П. Крашенинникова, принимавшего участие в экспедиции Беринга еще студентом, впоследствии ставшего ректором академического университета и инспектором академической гимназии в Петербурге. Способности и трудолюбие Крашенинникова всегда отличали его от прочих студентов, причем, по отзыву Миллера, высокие качества его ума «соединялись в нем со многими добродетелями». Значительная часть замечательных работ Крашенинникова — передового русского ученого первой половины XVIII в., первого русского этнографа в подлинном значении этого