Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек
Шрифт:
Хабаров оставил по себе большую память среди сибирских поселенцев и много интересных рассказов о своих подвигах. Официально память о Хабарове в середине XIX в. была закреплена в названиях деревни Хабаровой, выше Ки-ренска, где он жил, и города Хабаровска на Амуре.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я
время царствования первых Романовых Михаила й Алексея (1613—1676) почти все пространство северо-восточной Азии вошло в состав русского государства. С очень небольшими военными силами и ничтожными затратами со •стороны государства это дело было осуществлено преимущественно вольными промышленниками, землепроходцами да казаками по собственной инициативе.
Однако, несмотря
В это время на Амуре, помимо отряда Степанова, появ* лялись отдельные партии искателей приключений и добычи. Некоторые из них присоединялись к Степанову, так что у него постепенно собралось около пятисот человек. С такими силами Степанов летом плавал по Амуру, собирая ясак главным образом с гиляков, а зиму проводил в укрепленном ’Комарском остроге. Летом 1658 г. 47 китайских судов с пушками и другим огнестрельным оружием напали на не-•болыиую флотилию Степанова, стоявшую близ устья
р. Сунгари. Согнав артиллерийским огнем казаков на берег, манчжуры совершенно разгромили их. Двести десять человек вместе со Степановым или погибли в бою, или попали в плен. Спаслось лишь одно судно с 57 человеками, присоединившееся к казачьему отряду, действовавшему тогда на Сунгари. Образовался отряд в 227 человек во главе с Артемием Петриловским. племянником Хабарова. Петрилов-ский некоторое время «гулял» на низовьях Амура, собирая там ясак в местах, еще не захваченных манчжурами. Но вскоре последние разбили Петриловского на море; уцелели лишь немногие, поспешившие уйти с Амура. Так закончилась экспедиция в Даурскую землю, начатая Хабаровым в 1649 г.
Но такая обстановка на Амуре не могла, разумеется, остановить дальнейшее продвижение и освоение русскими северо-восточных окраин Азии,'завершившееся присоединением полуострова Камчатки. Начало этому было положено в последних годах XVII в. казаком Владимиром Тимофеевым сыном Атласовым.
Происходил он, подобно Дежневу и Хабарову, из Поморья, хотя, по преданию, родился (не позже тридцатых годов XVII в.) в Сибири, куда переселился его отец, устюжский крестьянин. Обстоятельный материал о деятельности исследователя Камчатки дают «выписи» Сибирского приказа о камчатской службе Атласова, его челобитные, «скаскн» (донесения), «отписки» якутских властей, а также сообщения некоторых сибирских летописцев. Согласно этим источникам, Атласов начал свою службу, повидимому, со второй половины пятидесятых годов XVII в. Что делал он до тех пор, неизвестно.
Из челобитной Атласова, относящейся к 1701 г., явствует. что с 1672 г. он в течение 28 лет служил в Сибири «в дальних заморских службах», исполняя их, по его выражению, «со всяким чистосер днем». К сожалению, также неизвестно, на каких «сибирских службах» провел эу6 время Атласов и в чем именно состояла его деятельность.
Известно лишь, что в 1672 г. Атласов в должности рядового казака Якутского острога приехал в Москву вместе.-с другими казаками «в провожатых соболиной казны» под. начальством боярского сына Ивана Ерастова. Атласов носил тогда прозвище «Отлас» (впоследствии измененное в-Отласов, Атласов) и был неграмотен, так как на всех челобитных за него расписывались другие лица. Одна из этих, челобитных подписана: «Володька Тимофеев Отлас», в то время как в литературе принято считать Атласова по отче-- ству «Васильевым». Возможно, у него было двойное отчество, потому что в XVII в. на Руси было в ходу употребление двух имен (одного, данного при крещении, другого — прозвища), хотя случаи двойного отчества крайне редки. В 1673 г. Атласов подал челобитную по поводу недоданного ему жалованья за службу в Якутском остроге и «в отъезде^ (т. е. в посылках по разным острожкам и зимовьям Якутского уезда), об отпуске из Москвы и о выдаче «дорожного-корму и подводки».
Очевидно, Атласов зарекомендовал себя незаурядным служилым человеком, ибо в девяностых годах XVII в. о'т дослужился до чина казачьего пятидесятника — должность-ответственная, а в 1693 г. был назначен якутским воеводой стольником М. А. Арсеньевым «прикащиком» в Анадырский острог, тогда один из наиболее важных постов в Якутском уезде.
Заносье, как называли в старину обширное пространство, омываемое реками Анадырем и Пенжиной, а с востока водами океана, на юге граничит частью с Пенжинским морем (северный залив Охотского моря) , частью с полуостровом Камчаткой. Об этой области давно уже носились слухи среди русских служилых и промышленных людей Восточной. Сибири. Больше того: наименование «Камчатка» встречается уже на чертеже Сибири П. Годунова 1667 г., а в «Списке* с чертежа 1672 г.» говорится о реке Камчатке. Нога русского человека уже ступала по Камчатской земле, начиная с
Алексеева, товарища по плаванию Дежнева (о чем говорилось выше), и предполагаемой Пыпиным высадки самого Дежнева на берегах Пенжинского моря. О соседней Камчат^ же слышали, конечно, и анадырские служилые люди, но уведомили они об этом якутскую администрацию только в 1689 г. Семь лет спустя из Анадырска был отправлен к :корякам на р. Опуху якутский казак Лука Морозко, проникший значительно южнее, до р. 1 игиля, не доходя «че- < ггырех дней» до р. Камчатки. Морозко взял камчадальские •острожки. Он собрал пенные сведения об этой земле. Известия, сообщенные Морозко, были учтены в Анадырске, и в ,1697 г. состоялся первый поход на Камчатку. Во главе похода стоял Владимир Атласов.
• Согласно обычаю, Атласов, лицо должностное, отправился в поход но «наказной памяти» якутского воеводы Арсеньева, предписавшего ему итти «для прииску и призыву новых землиц». Однако инициатором похода был все-таки не воевода, а сам Атласов. Это видно из следующего:
>еще будучи в Якутске, Атласов готовился к походу и призом настолько открыто, что, очевидно, уже тогда получил на это словесное разрешение или согласие Арсеньева; затем, в «наказной памяти» не говорится прямо, что Атласову ч велено «приискивать Камчатскую землю», а стоит общее выражение—«новые землицы» (повидимому, воевода, зная •о страшных трудностях предстоящего похода и допуская , возможность полной его неудачи, не хотел брать на себя •официальную ответственность за столь рискованное предприятие) . Инициатива Атласова подтверждается еще и тем обстоятельством, что на Камчатку он «ходил на своих проторях (расходах), одолжась займуя в кабалы, и служимых и промышленных людей порохом своим и займуя ссужал». Иначе говоря, поход был организован на средства самого Атласова. Участие правительства выразилось в том, что оно дало Атласову служилых людей и, очевидно, оружие, без чего он едва ли осуществил бы свое смелое предка
приятие. Участники похода за полученную ими от Атласова ссуду в виде пороха, свинца и других запасов позднее расплачивались с ним «собольми своего промыслу». Таким способом на Камчатке Атласов собрал соболей «одиннадцать сороков».
Атласов выступил в поход в 1697 г. на оленях «после-; ясачного сбора», т. е. осенью. Зимой оленей впрягали в сани, в теплое время ездили на них верхом, в особых седлах.’ Отряд Атласова состоял из шестидесяти русских служилых и промышленных люден и шестидесяти анадырских «ясач--ных юкагиров», взятых Атласовым специально для «соболиного промыслу». Маршрут был взят на Пенжинский за- • лив. Перевалив «через великие горы», отряд вступил в почти совсем неизвестную русским область. Первая встреча с местным населением на р. Пенжине прошла очень удачно. Здесь русские «наехали» на острожки «сидячих» коряков, которых объясачили «без бою». От этих острогов Атласов отправился иа Камчатский нос и «ехал на оленях подле моря 2 недели». От Камчатского носа по «скаскам иноземцев — вожей» он переправился через «высокую гору» и прибыл «к Люторским острогам, к иноземцам люторам» (ныне уже вымершие олюторцы). «Ласкою и приветом» они были «призваны под государеву руку» и уплатили ясак красными лисицами, которых они добывали для одежды поблизости их юрт. Отсюда Атласов пошел западным берегом полуострова на юг к реке Камчатке. Оленные (кочевые) коряки, встреченные по дороге, отказались платить ясак и даже «грозили побить» Атласова, так что, по его словам, ему пришлось «смирить» их. Вскоре после этого на р. Полане, впадающей в Охотское море, юкагиры, по мнению историка. Оглоблина, уже объясаченные русскими, изменнически напали здесь на Атласова \ По другим авторам (Крашенинников, Спасский), внезапное нападение на атласовский от- 21
•ряд было произведено анадырскими юкагирами. Во всяком случае, произошел серьезный бой, во время которого Атласов получил шесть ран. Несмотря на это, он «изменников от себя отбил» и «справился» с ними. С р. Полана Атласов <5ерегом дошел до р. Кигыла (Тигиль), откуда повернул внутрь полуострова на р. Камчатку и летом 1697 г. достиг р. Канучн, притока Камчатки; в устье первой из них он поставил крест, виденный еще Крашенинниковым, путешественником XVIII в.
•
Построив на р. Камчатке струги. Атласов, плывя вверх по реке, проник в центр полуострова, где «подозвал под государеву руку» сидевших там камчадалов. По словам Атла-сова, «те иноземцы им, Владимиру с товарищи, были рады» и просили помощи против сородичей, обитавших южнее. Но все-таки немало камчадалов, коряков и курильцев стали «противиться» Атласову, отказывались платить ясак, в ви-,ду чего он вынужден был их «смирять» для того, чтобы -«иным иноземцам было ветрах». Соболей, бобров и лисиц ъ новооткрытых местах было «гораздо много», а потому и ясачную казну «собрать мочно было». Но население, согласившееся давать ясак, просило Атласова отложить сбор ясака до следующего года, так как, не ожидая прихода русских людей, туземцы соболей не промышляли в виду того, что «от них соболи и лисицы никуда нейдут». Местность по р. Камчатке была так густо населена, что нередко Атласов встречал поселения в 200—300 юрт с соответствующим числом обитателей.