Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек
Шрифт:
с гей или личному почину, были необычайно опасными, рискованными предприятиями, грозившими иногда полной неудачей или мучительной смертью от холода, голода, ран при столкновениях с местным населением. «Подобные подвиги,— говорит историк прошлого столетия,— изумительны, если принять во внимание крайнюю суровость климата, перемены ветра при плавании, необходимость строить кочи, проходить сухопутьем по неизвестным странам и таскать на себе тяжести, зимовать в дикой пустыне, при морозе не менее сорока градусов, при недостатке средств и с малым числом людей, среди диких неизвестных племен»1.
Административные власти русской Сибири во все стороны рассылали разведчиков с строгим наказом досконально разузнавать, какие и где существуют еще неведомые реки.
1 Н. Костомаров, Сибирские землеискателт? XVII века («Русская история в жизнеописаниях се главнейших деятелей», т. II, сто. 269.)
за
ГЛАВА ШЕСТАЯ
основанием Архангельска (1584) Устюг Великий не потерял своего прежнего торгового значения, напротив, оно даже возросло с конца XVI в. Около Устюга сходились дороги (с востока — с Вычегды и р. Юга), соединявшие магистраль Москва — Архангельск с Вяткой, Пермью и Уралом. Благодаря этому Устюг, расположенный на путях, связывавших столицу России с ее тогда единственным портом для заморского торга и с новою областью Сибирью, в начале XVII столетия стал даже больше Холмогор, уступая только Вологде в отношении своих размеров и торговли. Находясь на перепутья между рынками Запада и Востока, Устюг превратился в центр, где сосредоточивался оживленный товарообмен. В Устюг массами привозили на лодках по Печоре и Вычегде зауральскую пушнину — главный предмет экспорта Московского государства. В Устюге меха перегружали на дощаники и отправляли по Двине в Архангельск к моменту прихода туда иностранных кораблей. В Архангельске пушнина продавалась и обменивалась на иноземную продукцию (материи, бакалея, вина, металлы, предметы роскоши), которую транспортировали в Устюг же. Отсюда иностранные товары вместе с местной продукцией и товарами из поволжских городов посылали за Урал для приобре-
тения тем новых партий пушнины. Так образовался и с каждым годом увеличивался около Устюга оживленный торговый круговорот, в который было вовлечено крестьянское население, жившее на Северной Двине. Многие крестьяне бросали тогда свое хозяйство и, оставляя его на попечение родственников, сами уходили на промыслы за Урал. Те, кому посчастливилось в Сибири, вернувшись на родину, везли свою добычу на архангельскую ярмарку. Погоня за наживой, поездки в Зауралье, риск и опасности, сопряженные с сибирскими промыслами в тайге и тундрах, выработали в устюжанах энергию, упорство, смелость, преодолевавшие все препятствия. Немало устюжских крестьян, ушедших за Камень .голышами, настолько богатели, что с течением времени превращались в так называемых «гостей» — высший разряд торговых людей Московского государства. «Из простых крестьян,—замечает Бахрушин, — вышли устюжские капиталисты, самые богатые люди во всем Московском государстве: Босые, Ревякнны, Грудцыны, Федотовы, украшавшие с царской роскошью свой родной Устюг великолепными памятниками художественного зодчества, до сих пор вызывающими восхищение» \
В XVII в. устюжане вдоль и поперек исколесили всю Сибирь, побывали на всех ее реках н омывающих сибирские берега морях то в качестве служилых людей, то как люди торговые и промышленные. Главными деятелями русской служилой и промышленной колонизации Северной Азии вообще было население поморских городов, но устюжане по преимуществу выступали на этом поприще.
К числу устюжан, отправившихся за Урал в качестве служилых людей, принадлежал Семен Иванович Дежнев, по происхождению, вернее всего, посадский человек. Когда именно и при каких обстоятельствах покинул Дежнев Устюг и отправился в Сибирь, с точностью неизвестно. Но из его челобитий, относящихся к шестидесятым годам XVII в., 10
^.можно заключить, что в самом конце двадцатых ил:? з и г-:а- 'ле тридцатых годов XVII в. он приехал па службу з 1 о-‘больск, где пробыл недолго, а затем перешел з Енисейск служилым казаком. Сравнительно спокойная служба в Тобольске и Енисейске, повидимому, нс удовлетворяла Дежнева, и в 1638 г. он в отряде сына боярского Петра Бекетозз перебирается на службу в недавно основанный Якутский •острог. Весьма примечательно это стремление Дежнева на восток, все дальше и дальше от насиженных спокойных 'мест, в «землицы» новые, неведомые, его настойчивое профдвижение от древнего поморского Устюга до р. Анадыря, «падающей в Великий океан. Это стремление рисует нам 'Дежнева человеком подвижным, кипучим, по природе своей подлинным пролагателем новых морских путей.
Служба в Якутии, в области, тогда еще не исследованной и иезамиренной, была как раз по Дежневу. Почти года же проходило, чтобы он не принял участия в какой-нибудь экспедиции. В Якутске Дежнев служил под начальством боярского сына Парфена Ходырева. Таким образом на первых же порах своей службы в Якутии Дежнев прошел хорошую школу под руководством таких энергичных деятелей, какими были Бекетов и Ходырев. Под руководством этих опытных люден молодой еще Дежнев хорошо познакомился с условиями очень нелегкой государевой службы на далекой окраине. И в дальнейшем его начальниками также были незаурядные люди, как Дмитрий Михайлов, Василии Поярков и др.
'Биографию Дежнева можно восстановить по его чело* битьям, «отпискам», т. е. донесениям воевод и документам Сибирского приказа. Согласно челобитной 1664 г. Дежнез в [1639 или 1640 г. уже проявил большую распорядительность и храбрость в первом же порученном ему деле. В это время местный князек Сахей убил двух якутских служилых людей (Шиврина и Зипунка), посланных к нему для сбора ясака, а сам бежал в отдаленную Оргуцкую волость. Ивана Метлаху, отправленного расследовать это дело, достигла та
же участь: он был убит сыном Сахся. Тогда Ходырев, начальник острога, послал в Оргуцкую волость Дежнева в должности приказного, иначе говоря, «начального человека», под команду которого давался отряд вооруженных людей. Пооиднмому, Дежнев действовал больше путем переговоров, чем силою оружия. Сообщая о блестящих результатах своей миссии, Дежнев кратко писал: «и я с того князпа Сахея и с его детей и с его родников и с иных оргуцких якутов взял с них твоего государеву ясаку 3 сорока 20 соболей».
Письменный голова (особый чиновник при воеводе) Василий Поярков, преемник Ходырева по управлению Якутским острогом, обратил внимание на деятельность Дежнева 1Н осенью 1641 г. назначил его товарищем Дмитрия Михайлова, отправленного на р. Яну для ясачного сбора. Отряд, двинувшийся зимним путем на лошадях, состоял всего лишь из пятнадцати человек. Дежневу пришлось на свой счет купить двух лошадей и обзавестись одеждой, обувью и «всяким служебным заводом»; весь этот «подъем» обошелся Дежневу свыше ста рублей, расход немалый для того времени. С этого момента начинается знакомство Дежнева с реками, впадающими в Ледовитый океан. Экспедиция Михай- / лова прошла очень удачно. В короткий срок был собран богатейший ясак, с которым Михайлов отправил Дежнева о тремя товарищами в Якутск. По дороге на эту маленькую партию напали более сорока человек «разбойных ламуцких тунгусов». Несмотря на такое неравенство сил, русским, благодаря хладнокровию Дежнева и пищалям, удалось отбить нападение. Дежнев, тогда дважды раненный в ногу, отстоял «соболиную казну» и благополучно доставил- се в Якутск, в управление которым вступил в те дни его первый по времени воевода, стольник Петр Петрович Головин, г