Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек
Шрифт:
С Моторою Дежнев вполне поладил и даже несколько подчинился ему в виду того, что Мотора действовал по «наказной памяти» властей Колымского острога. После смерти Моторы, погибшего в 1652 г. при столкновении с анаульцами, вся власть над соединенными отрядами перешла в руки Дежнева, между прочим, по челобитью самих служилых и промышленных людей. Иначе- обстояло дело в отношении Стадухина. С ним не только у Дежнева, но к у Моторы временами были открытые столкновения из-за власти над русскими и ясачными людьми, из-за соперничества по промыслам, сбору ясака и т. д. Стадухин был настолько неуживчив и корыстолюбив, что в 1651 г. Мотора и Дежнев со своими людьми отделились от него и созсем было ушли на р. Пенжину, впадающую в Охотское море. Соперничество между отрядами разгорелось в особенности после того, как Дежнев в 1652 г. открыл в 13
устьях
Положение Дежнева как начальника было очень нелегкое: ему приходилось все время быть настороже з отношении местного воинственного населения и одновременно управлять русским отрядом. Дежнев, обладавший не только выдающейся энергией, но и уменьем обращаться с людьми, успешно справился со своей трудной задачей: его авторитет начальника признавали в достаточной мере, причем он пользовался и популярностью, о чем свидетельствует вышеупомянутое челобитье служилых и промышленных людей. В 1653 г. Дежнев, думая отпразнть морем собранные им «рыбий зуб» и «мягкую рухлядь», построил судно, но потом «без доброй снасти судовой и без доброго паруса и якоря» не решился. «Государева казна» была отправлена в Якутск сухопутьем.
В 1656 г. стрелецкий и казачий сотник Амос Михайлов, первый правительственный «прнкащик», посланный с 30 служилыми людьми на Анадырь, должен был «распи-сатца» с Дежневым,. Никитою Семеновым (товарищем Дежнева по анадырской службе) и Селиверстовым, иначе говоря, принять от них зимовья, служилых люден, ама-
матов (.заложники), государеву казну, различные документы, воинские и другие запасы. Однако официальная служба Дежнева в .«новой землице» кончилась только три года спустя, когда в 1659 г. Дежнев сдал Анадырский острожек и аманатов боярскому сыну Курбату Иванову, известному якутскому деятелю того времени. После этого Дежнев прожил на Анадыре еще два года, занимаясь уже от себя промыслом моржовой кости и пушнины.
В 1662 г. Дежнев сухопутьем отправился в Якутск, где ему предстояло дать отчет главным образом касательно добычи и ясака и сдать в казну то и другое, а потом получить за много лет государево жалованье. Повидимому, власти подозревали Дежнева в утайке некоторой части добычи, но отчет и сдача казенного имущества прошли для Дежнева вполне благополучно. Это видно из того, что несколько позднее ему же было поручено отвезти в Москву все доставленное в Якутск как им самим, так и другими лицами. Но с получением жалованья вышла большая задержка. Из челобнтий Дежнева явствует, что он, числясь на государевой службе с 1643 г., получал следующий годовой оклад: «денег 5 рублей, хлеба 5 чети с осми-ною ржи. 4 чети овса, 2 пуда без чети соли». Оклад был невелик, но и его Дежнев фактически не получал в течение девятнадцати лет, потому что все это время находился на «дальних службах» и жил «своими деньгами», в результате чего «обнищал и обдолжал великими неокупны-ми долги». Якутский воевода И. В. Голенищев-Кутузов выдал Дежневу сполна за указанные годы только соляной оклад, в остальном же отказал — «для денежной и хлебной скудости» Якутского острога. Равным образом, он не мог уплатить Дежневу за 31 пуд 39 гривенок «костяной казны», добытой Дежневым на свои собственные средства.
Повидимому, в начале 1664 г. Дежнев доставил «государеву казну» в Москву. Здесь он подал ряд челобитий по своему ведомству в Сибирский приказ, прося о разных наградах и милостях, по его выражению, «за мое служ-52 бншко к тебе великому государю, и за подъемы (сборы на службу на свои средства), и за аманацкое нманье (взятие заложников), и за раны, и за кровь, и за морские разбои (кораблекрушения), и за всякое нужное терпение». Челобитья Дежнева были удовлетворены: он получил следуемое ему жалованье Уз деньгами и % сукнами; за его личную добычу ему уплатили 500 рублей соболями. Особо просил Дежнев за свою 20-летнюю службу — «за ту мою службу, и за кровь, и за раны, и за ясачную прибыль»— поверстать (назначить) его в сотники по Якутскому острогу и, сверх этого, разрешить ему ежегодно покупать «про свой обиход» в Якутске по 300 пудов хлебных запасов. Это челобитье Дежнева также было удовлетворено. Но в виду того, что в Якутске все «сотничьи оклады» были уже заняты, Дежневу предоставили свободный «оклад» якутского атамана, о чем в начале 1665 г. была послана грамота якутскому воеводе.
Дежнев получил также разрешение взять с собою з Якутск на службу своего племянника Ивана Иванова, проживавшего в Устюге. Сибирский приказ выдал им совместную «проезжую грамоту» от Москвы через Устюг до Якутска. Эта грамота свидетельствует, между прочим, об особом доверии правительства к Дежневу, именно: ему было поручено доставить в Якутск из Москвы очередную «государеву денежную казну» на жалованье служилым людям.
В начале 1665 г., пользуясь последним зимним путем. Дежнев покинул Москву. Сибирский приказ распорядился о даче ему «подвод с саньми и с проводники, а летом водою лодку и кормщика и гребцов против подвод, по указу».
О времени возвращения Дежнева в Якутск и о службе его здесь в качестве якутского «казачьего атамана» сведений не имеется. Известно лишь о второй его поездке в Москву в 1670—71 гг. с «соболиною казной», что свидетельствует о том доверии, каким продолжал пользоваться Дежнев со стороны правительства. 29 декабря 1671 г.
оценщики Сибирского приказа, «гость Оста фи и Филатьев с товарищи», составили «приемную роспись» пушнине, привезенной Дежневым. После этой даты никаких известий как о пребывании Дежнева в Москве, так и о его возвращении в Сибирь и дальнейшей службе там в опубликованных пока архивных материалах не имеется.
Самоотверженная деятельность Дежнева в общем была вознаграждена по заслугам. Но основное значение его замечательного плавания — открытие пролива между двумя материками — прошло тогда незамеченным. Объясняется это, с одной стороны, общим уровнем географических познаний того времени, с другой — тем обстоятельством, что главное внимание как сибирской, так и центральной администрации было обращено не на плавание Дежнева, а на его конечные результаты, т. е. на открытие им новой землицы и «моржевон корги» — источника, богатой «прибыли» для казны. Раз эта цель была достигнута, путь, пройденный Дежневым (тоже не подозревавшим о своем великом открытии), никого не интересовал, тем паче, что вслед за этим на Анадырь была проложена более короткая и -удобная речная дорога. Она шла вверх по р. Анюю, притоку Колымы, до горного хребта, перейдя который, спускалась на Анадырь. Сам Дежнев, как человек практический, не решился предложить кому-либо повторить свое опасное плавание, на которое он, очевидно, смотрел лишь как на счастливую случайность. В результате всего этого в XVIII в. Берингу пришлось во второй раз открывать пролив. Значение плавания Дежнева стало понятно лишь в XVIII в. после открытий, сделанных Миллером в якутских архивах. Спорить о том, что Дежнев действительно открыл пролив, ныне именуемый Беринговым, не приходится; разногласия могут касаться лишь места высадки Дежнева после кораблекрушения, но это является уже только несущественной подробностью.
По поводу сомнений относительно подвига, совершенного якутским казаком, Зеленин почти полвека тому назад
справедливо писал следующее: «Если, несмотря на эти до* статочно точные указания на начальный и конечный пункты знаменитого плавания, многие авторы все-таки не решались признать факта прохождения Дежневым пролива, то это произошло, главным образом, потому, что такой подвиг кажется невероятным по своему величию, и поэтому скептики, воспользовавшись общею неясностью и неопределенностью . рассказа Дежнева, пытались как-нибудь иначе объяснить его, без допущения прохода пролива. Действительно, позднейшие полярные экспедиции в этих водах.... а также и в других частях Северного Ледовитого океана... с достаточностью показали, какие непреодолимые трудности доставляют мореплавателям льды полярных морей. Если теперь (т. е. в 1898 г. — В. С.), при всех успехах техники кораблестроения, очень часто оказывается невозможным двигаться среди плавающих ледяных гор и полей, то что же сказать про жалкие суденышки — кочи, бывшие в распоряжении Дежнева и его спутников? Положительно, приходится удивляться безграничной отваге и выносливости доморощенных русских моряков, впервые прокладывавших свой путь среди льдов океана, омывающего северные берега Сибири» \