Русский флаг
Шрифт:
– Невелика беда, Чэзз, - небрежно обронил Завойко и спросил строго: Почему не увозишь добро из Петропавловска? У Жерехова кладовые уже небось пустые, а ты что-то замешкался...
Лицо Чэзза расплылось в угодливой улыбке, глаза исчезли в темных, морщинистых веках, и, прижимая короткопалые руки к сердцу, он промолвил:
– Полагаюсь на доблестных защитников Петропавловска!..
Они не сделали и двух шагов, как поручик Губарев, протолкавшись сквозь толпу, подошел к Завойко и доложил, что со "Св. Магдалины" бежал штурман Магуд и сопровождавший его матрос.
– Куда?
– вскинул голову Завойко.
– Неизвестно-с... Похитил деньги, имевшиеся на клипере, и бежал-с!
– Ну-ка, Чэзз, голубчик, - сказал Завойко недобрым голосом, - не ты ли просил за него, а?!
Он приблизился к Чэззу и, схватив купца за лацкан лоснившегося сюртука, гневно спросил:
– Куда он бежал?
– Что вы, господин губернатор!
– шарахнулся испуганный купец.
– Разве могу я знать!
– Хорошо!
– Завойко повернулся спиной к американцу.
– Мистер Чэзз поручился за Магуда. Если штурман не отыщется, деньги взыскать с Чэзза!
И, не обращая внимания на протесты купца, Завойко с Изыльметьевым пошел к зданию портового управления.
У крыльца они, к величайшему своему изумлению, столкнулись с Арбузовым, который, по предположению Завойко, должен был находиться уже на полдороге к Большерецку.
Арбузов два дня не попадался на глаза Завойко. На совете он не присутствовал. Казалось, он внял наконец повторному приказанию начальника. С появлением неприятельской эскадры Завойко пожалел было, что отправил Арбузова, вздорного, беспокойного, но все же боевого офицера.
– Почтение, Василий Степанович!
– как ни в чем не бывало поклонился Арбузов.
– Иван Николаевич, здравствуйте! Все-таки решили припрятать муку подальше, как я и предполагал?
– он указал на стрелков, переносивших кули с мукой к Култушному озеру для сооружения вала Озерной батареи.
Завойко взорвало. Мгновенно представились ему и стычки с Арбузовым и повышенный к ним интерес молодых офицеров.
"Недостойно! Мерзко!
– пронеслось в голове.
– В нынешнее же время и вдвойне мерзко. Скрываться, хитрить..."
– А я, милостивейший государь, - начал Завойко, сдерживаясь, предполагал, что вы находитесь на пути в Большерецк!
– Василий Степанович, помилуйте! В этакое время...
– Я предполагал, господин капитан второго ранга, что двух приказаний, - розовый от негодования Завойко подчеркнул последнее обстоятельство, - двух моих приказаний достаточно для такого опытного офицера, каким вы себя считаете! В любое время!..
Арбузов струсил. Он потерял беспечный вид, но тотчас же справился со смущением, придав себе вид отчаянной решимости.
– Применяясь к точному смыслу военного закона, при таких исключительных обстоятельствах...
– Обстоятельства, - пресек его Завойко, - известны мне не меньше вашего...
Арбузов хотел найти поддержку у Изыльметьева, но Иван Николаевич ответил на его искательный взгляд так, словно встретился с досадным препятствием при исполнении серьезного и важного дела. Тогда Арбузов упрямо вскинул голову и, сжав кулаки, ответил:
– Я не имел права оставлять свой пост в виду угрожающего противника.
– Третьего дня, когда я повторил свой приказ, о неприятеле не было известно.
– А нынче он тут!
– Потрудитесь немедля выполнить приказание!
– вспылил Завойко.
У Арбузова как-то сразу задрожало лицо, расширились сверкнувшие презрением глаза, заходили сильнее ноздри, он ответил хрипло, срываясь на крик:
– Старший по начальнике не оставляет своего поста на случай его смерти!
– Значит, вы не повинуетесь?
– тихо спросил Завойко.
– Разрешите напомнить вам, - воскликнул Арбузов с истерической ноткой в голосе, - что начальник команды не может быть никуда посылаем на срок свыше трехдневного! Я капитан над портом и под страхом смертной казни не оставлю своего поста...
– В последний раз предлагаю вам одуматься, - предупредил его Завойко с недобрым спокойствием в голосе.
– Я не допущу подобного неслыханного нарушения приказа перед лицом неприятеля, угрожающего порту.
Арбузов закусил удила.
– Если ваша власть выше закона, - закричал он, - закуйте меня в кандалы, бросьте на гауптвахту, казните...
Но Завойко уже не слушал его. Повернувшись к адъютанту, он приказал:
– Тотчас же приготовьте приказ об отрешении капитана второго ранга Александра Павловича Арбузова от всех занимаемых им должностей.
III
Случай свел Зарудного и Машу для короткого прощания. Узнав о приближении неприятеля, Зарудный собрал свою партию волонтеров из молодых чиновников и петропавловских мещан, и они, вооруженные кремневыми и пистонными ружьями, отправились на северную окраину города, к Култушному озеру. Здесь была назначена боевая позиция для их разношерстного отряда. При отряде находилась единственная сухопутная пушчонка и пара лошадей к ней.
Партия уже около двух недель проводила ученье, и Зарудному удалось добиться некоторой согласованности действий, хотя внешне отряд выглядел случайным сборищем. Чиновничьи мундиры смешались с неуклюжими куртками местного изготовления, с ситцевыми и холщовыми рубахами мещан, форменные фуражки - с выцветшими картузами и потертыми малахаями.
В полдень волонтеры расположились на отдых. Из-за казарм, которые замыкали северную окраину Петропавловска, показалась колонна женщин и детей. Они шли к Култушному озеру по грунтовой дороге, ведущей на Авачу. Зарудный, как и другие чиновники, стоял с обнаженной головой. В тихом исходе этом, без стенаний и плача, было что-то горестное и значительное.
Неожиданно Зарудного обнял Андронников, оказавшийся в колонне женщин. Он тоже уходил на Авачу.
– Голубчик, - бормотал он, смахивая слезу, - счастлив видеть вас... безмерно счастлив и доволен...