Русский город Севастополь. Книга вторая
Шрифт:
– Вот чёрт! Хочет боны прощупать! – выругался Андреев.
– Флагман английский к нам жалует, – крикнул ему поручик Зяким, командующий правым фасом.
– Так, дайте ему прикурить, коль просит? – потребовал Андреев.
Правый фас батареи вступил в перестрелку. Но английский корабль держался ближе к замолкшей Константиновской батарее и шёл уверенно. Наверняка имел сведения о фарватере. Казалось, его теперь не остановить. Но тут, вдруг, ожила Константиновская батарея, огрызаясь четырьмя уцелевшими орудиями. Выпалила прямо в упор «Агамемнону». Над палубой английского
– Драпает! – ликовали матросы.
– Полундра! – закричал «махальщик».
На место вышедших из боя «Виль де Пари» и «Шарлемань», на ближнюю дистанцию, прикрываясь дымом, подкрались «Монте-Белло» и «Виль де Марсель».
«Монте-Белло» дал бортовой залп. Батарею сотрясло. На Александра налетел матрос, сбив его с ног. Раздались стоны. Александр вскочил. Осмотрел себя, ощупал. Цел! Фуражку куда-то унесло. Бог с ней! Одно орудие скосилось, слетев передним колесом с лафета. У второго разбило станок и опрокинуло на землю. Матросов из обслуги разбросало. Человек пять лежали недвижимо. Кто-то ползал, пытаясь прийти в себя. Один сидел на корточках, держался за голову и жутко выл. Чижов стоял на четвереньках, выгибал спину и охал. Александр бросился к нему.
– Что? Ранен? – Попытался его поднять.
Чижов сплюнул кровавую юшку в песок, простонал
– По хребту огрело так, что не вздохнуть.
Александр осмотрел его спину. Рубаха разорвана, между лопаток огромный кровоподтёк. Пощупал рану. Чижов ойкнул.
– Ребра целы, – успокоил он матроса.
– Ага, – слабо кивнул тот. – Так – колотуху словил.
– Мичман Кречен, что за телячьи нежности! – кричал Андреев, спеша к нему с командой из пяти матросов. – Чижов, хватит отдыхать! Поднимайся!
– Орудия сбиты! – отрапортовал Александр.
– Так наведите порядок! Палубу очистить! Орудие поставить на место. Сбитое – заменить.
Раненых быстро вынесли в укрытие за казарму. Матросы облепили покосившуюся пушку.
– Навались! – командовал Андреев и сам бросился на помощь. Александр последовал его примеру. Орудие раскачали и поставили обратно на лафет. Из резерва уже катили единорог на полевом станке.
У правого фаса громыхнул малый пороховой погреб. Тут же половина батареи пропало в чёрном дыму.
– Вот, проклятье! – воскликнул Андреев и бросился в сторону взрыва. Быстро обернулся: – Действуйте, Кречен! Я вами весьма недоволен!
Из расчёта осталось трое матросов. Александру самому пришлось сбегать к погребку и принести два жестяных кокора с ручками из пенькового каната.
– Ваше благородие, подсобите, – попросил Чижов. – Рук не могу поднять.
– Что надо? – подскочил к нему Александр.
– Подъёмный винт крутите, а я целиться буду.
– Да куда же целиться?
Впереди стояла сплошная стена дыма, сквозь которую едва пробивало солнце бледным светлым пятном.
– А вон-на, – указал Чижов.
В
– Стоп! Готово! – скомандовал Чижов.
Александр сам дёрнул спусковой шнур. Орудие ухнуло, откатилось.
– Снаряды давай! – кричал заряжающий. – Девятое орудие! Снаряды!
Подбежал боцман Карчук и виновато обратился к Александру:
– Ваше благородие, снарядов нет никаких. Все израсходовали.
– А почему не подвезли? – спросил Александр.
– К нам не проехать. Дорога простреливается. Пытались. Из трёх подвод одна еле доползла, да и ту на обратном пути сбило.
– Неужели вообще ничего нет? А как же мы теперь? – растерялся Александр.
– Только бомбы пустые остались. К ним огнепроводных трубок нет.
– Что будем делать? – обратился Александр к Чижову, как к более опытному артиллеристу.
– Так, неси бомбы, – тут же нашёлся наводчик. – Песком набьём – и так сойдёт.
Бой продолжался до сумерек. С кораблей не могли стрелять по навесной траектории, а били настильно. Вражеские ядра вздымали в море фонтаны брызг, сотрясали бруствер, проносились над головой и падали где-то за горжой, но редко попадали в амбразуры. А в ответ французы получали точные выстрелы в борта. Бой шёл вслепую. Стоял мёртвый штиль. Корабли, батареи и море между ними накрыло густым облаком дыма. Ориентировались только по вспышкам от вражеских орудий.
К шести часам канонада начала стихать. Андреев тут же вызвал из прикрытия пехоту. Приготовились к отбитию десанта. Прикатили лёгкие полевые пушки, зарядив их картечью. Махальщики до рези в глазах вглядывались в дым, ожидая увидеть вражеские шлюпки. Стрелки заняли места на бруствере. Матросам раздали абордажные гранаты. В тяжёлые мушкетоны забили по несколько пуль. Принесли пики с длинными наконечниками. Александру дали тяжёлую, короткую абордажную саблю. Матросы собрались вокруг него. Даже Чижов смог кое-как держать пику.
– Ну, ваше благородие, – сказал матрос. – Командуйте. В абордажном бою были?
– Ни разу, – признался Александр.
– Главное – кричите громче и по-звериному, а мы вас прикроем.
Вдруг один из махальщиков закричал:
– Уходят!
– Повторить! – приказал лейтенант Андреев.
– Корабли уходят.
Все с удивлением переглянулись. Через мгновение над батареей разнеслось дружное «Ура!»
Пароходы потянули на буксирах к Камышовой бухте искалеченные французские корабли. Английский Королевский флот уходил к Каче побитый и опозоренный. Англичане, имея более трёхсот орудий, так и не смог до конца подавить Константиновскую батарею. Та все огрызалась четырьмя пушками, уцелевшими после взрыва порохового склада, и огрызалась успешно. Один из английских кораблей сел на мель, и его долбила батарея Карташова. Корабль чудом держался на плаву. Мачты снесены. В борах дыры. Пушечные порты разворочены. Паровой фрегат пришёл на помощь и с большим трудом снял беднягу с мели, при этом сам получил несколько пробоин.