Русский город Севастополь. Книга вторая
Шрифт:
– И что ангел?
– Он их не взял. А предлагать деньги ангелу – тоже грех.
– И сколько ты предложил в обмен за грехи?
– Пятак.
– Пятак? – засмеялся Александр. – Не пойму тебя: ты в шутку говоришь или всерьёз?
Павел промолчал. Нет, он не шутил. С ним творилось что-то непонятное. Каким-то глупым мелочам он стал придавать огромное значение.
– А как же твой лягушонок? Ты же дал слово Лили: приехать и жениться, – напомнил Александр.
– А что, лягушонок? – Павел глядел себе под ноги. – Помнишь, как сильно любили друг друга Виктор и Ирина? Когда он был в походе, она чуть ли не каждую неделю приезжала
– Ну, не отвергла, а попросила подождать, – поправил Александр.
– А ты почему не сказал, что обручён? – Павел пристально посмотрел Александру в глаза.
– Что? – Александр насторожился. – Ты письмо получил от Виктора?
– С чего ты взял?
– Я только ему говорил. Что он написал? Я же просил его пока молчать! Вот же, брат называется.
– Я не получал письма от Виктора.
– Как….? Постой….. А откуда ты знаешь?
– Мне Артур сказал. Я в плену у него был после сражение на Альме.
– Артур! Он здесь? – в ужасе воскликнул Александр, вскочив на ноги. В голову ударила горячая боль. Он чуть не потерял сознание.
– Да. – Павел поднялся вслед за братом. – В лёгкой бригаде кавалерии.
– Этого ещё не хватало! – Александр печально взглянул на бухту, сверкающую корабельными огоньками. Обречённо произнес: – Что ж, знать – судьба.
– Не переживай, Саша! Может все образумится.
– Образумится? Ты видел, что сегодня творилось?
– Кречен? Вы что ли? Живой!
Мимо них шли офицеры во главе с капитаном Бутаковым. Бутаков остановился, подошёл к Александру, внимательно оглядел его и сердито сказал:
– Ух, Карчук, чёрт старый, сказал, что вам полголовы снесло. Я всё переживаю, что опять без механика остался. Думаю: и дёрнул меня леший вас отправить на батарею…
– Ерунда, – усмехнулся Александр. – Завтра буду на корабле.
– Нет, уж, давайте так, Кречен: отдохните, подлечитесь. Мне на корабле нужен инженер со здоровой головой. Хотя бы денька два.
– Слушаюсь, – согласился Александр. Затем спросил: – А вы куда спешите?
Бутаков помрачнел.
– В морской госпиталь. Адмирал Корнилов ранен. Надо навестить его.
– Корнилова? – испугано воскликнул Александр. – Сильно ранен?
– Сам толком не знаю.
– Можно с вами?
***
Чтобы подойти к дверям морского госпиталя, сперва пришлось продираться сквозь плотную толпу матросов. У самих дверей столпились офицеры. Их сдерживал капитан Жандр, адъютант Корнилова:
– Нельзя к нему, господа. Доктора не велели.
– Ну, хоть скажите, как он? – попросил Бутаков.
– Что же я вам могу сказать, Григорий Иванович? – развёл руками Жандр. – Я не доктор. Надеемся на Бога.
– Можете ему передать, что мы сбили английские пушки, – попросил лейтенант Львов, только что пришедший с линии, весь в пыли, с опалёнными усами.
– Передам, – пообещал Жандр. – Обязательно сообщу вашу новость. Но, господа, не тревожьте адмирала.
В дверях появился Нахимов, капитан-лейтенант Попов и Тотлебен. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
– Как он? – обступили их офицеры.
Повисла напряжённая тишина. Нахимов снял фуражку и перекрестился.
– Завещал нам не сдавать Севастополь, – горестно объявил он.
***
Корнилова похоронили на следующий день. В шестом часу вечера
– Решили все-таки во Владимирском захоронить? – тихо спросил адмирал Истомин у Нахимова.
– Во Владимирском, – кивнул тот. – Рядом с нашим дорогим учителем Лазаревым.
– Но склеп ещё не готов, – напомнил Истомин.
– Ничего. Закончится осада, тогда захороним, как следует, – успокоил его Нахимов. – Наш Михаил Петрович спит, и Владимира Алексеевича рядом положим. Может и нам с вами предстоит там же уснуть. Кто знает?
Процессия прошла мимо здания морской библиотеки. Справа от Башни ветров, шагах в пятидесяти над землёй едва возвышался фундамент будущего Владимирского собора. В центре котлована находился склеп, накрытый толстой деревянной крышкой. Крышку подняли. В склепе покоился гроб. На гробе Андреевский стяг. Сюда же после прощания опустили гроб с Корниловым.
– Видите, как хорошо, – сказал Нахимов Истомину, указывая на чрево склепа, – и для меня место осталось.
– Почему же для вас?
– Я живым Севастополь не отдам. Даже если наступит необходимость сдать город, не хочу быть свидетелем этого позора.
– Владимир Алексеевич попросил меня объявить супруге, Елизавете Васильевне, о его гибели. – Истомин натужно вздохнул. – Вот, как-то надо написать…. Сыновьям просил передать наказ, дабы служили честно царю и Отечеству.
– Не о том думаете, Владимир Иванович, – возразил ему Нахимов. – Нечего вздыхать. Теперь нам с вами надо оборону держать. Корнилов погиб, но враг ещё под стенами. Не скорбеть – сражаться надо. Матросы должны знать, что у них есть адмиралы, готовые бесстрашно стоять под ядрами и, если Богу будет угодно, погибнуть, но не отступить ни на шаг. А сыновья Владимира Алексеевича сами всё поймут.
– Как же он погиб? – спрашивал капитан Бутаков у флаг-офицера Жандра, когда они возвращались с похорон.
– Владимир Алексеевич весь кипел в тот день. Я еле поспевал за ним, – рассказывал адъютант. – Все бастионы объехал. Вечно матросов подбадривал. К стрелкам на банкету вскочит и стоит в полный рост, в трубу вражеские позиции осматривает. Ему офицеры говорили: Не смейте, мол, спуститесь! А он им отвечал: Не мешайте! Я выполняю свой долг. На Малахов курган подъехали. Там раненых – уже полная башня. Орудия почти все сбиты. Корнилов хотел на башню подняться, но адмирал Истомин всеми правдами и неправдами отговорил его. Тогда он намеревался осмотреть батареи впереди. Истомин и туда его не пустил: дескать, нечего там делать. Все орудия сбиты. Он сам разберётся. Я уж говорю: Владимир Алексеевич, давайте в штаб отправимся. Вы уже всю линию осмотрели. К вам будут посыльные со сведениями прибывать с бастионов. Иначе вас не найти. Он согласился, но сказал, что должен ещё поздороваться с Бутырским и Бородинским полками, что стоят в резерве на случай штурма. Только он направился к лошади, как тут ядро, прямо ему в живот….