Русский хан
Шрифт:
А еще у меня прогулы на заводе будут, придется по приезде домой разруливать. Да что я о заводе – там осталась Марьяша с сыном и детишками, Людмила опять же с сыном, Сынок с Малышкой и государство без присмотра, в конце концов. Нет уж, обделываем наши дела и делишки и срочно назад.
Так и сказал Скуратову, он полностью меня поддержал.
Центральный рынок встретил нас гулкой разноголосицей толпы и низкими, с непривычки, ценами. На рынке, первым делом, нашли скупку и избавились от бобровых шуб с папахами – стволы завернули в газеты.
В промтоварном магазинчике приобрели по небольшой спортивной сумке. В укромном месте между киосками уложили в них АПС, прикрыв сверху газетами.
– Теперь ищем дантистов?
– Сеня, у тебя что, зуб заболел?
– А кому мы спихнем наши золотые монетки?
– Скуратов, у тебя от перехода, по-моему, все извилины распрямились. Наши монетки, как ты выразился, миллионы стоят, причем в твердой валюте.
У Семена глаза на лоб:
– Правда, что ли?
– Сеня, ты как дите. За наши монеты любой антиквар или нумизмат душу отдаст и последние штаны в придачу. Сейчас раздобудем советских рублей и в Москву.
– Деревянных, – уточнил Скуратов.
– Не понял, каких деревянных?
– В девяностые годы так рубли обзывали, – пояснил Семен.
– Во как? Нехай будут деревянные, в Москву один хрен ехать.
– В Москву-то зачем?
– А затем, что все большие деньги в столице крутятся. Заодно и доллары приобретем.
– Командир, не пора ли нам «лифчики» снять? Не дай бог, менты прицепятся – лишний шум нам ни к чему.
– Ебть, дело говоришь, по всем кармашкам обоймы… А я думаю, почто на нас все пялятся?
Мы в темпе избавились от разгрузок и запихали их в сумки.
– Пошли в мясной павильон, присмотрим клиента.
Павильон поражал размерами – какого мяса только не было на металлических прилавках, начиная с домашней птицы и кроликов и заканчивая кониной, бараниной и говядиной.
Семен, ностальгически ахал, глядя на цены и разнообразие мясных рядов. Пришлось двинуть его в бок, мол, работать надо, а не клювом щелкать.
Полчаса наблюдения, пара-тройка вопросов к персоналу, и результат налицо. С главным мясником, рубщиком, удалось переговорить во время его обеденного перерыва. Чувствовалось, деньги у клиента есть, и деньги немалые.
На нашу монету он посмотрел деланно равнодушным взглядом:
– Триста рублей, ребята, от сердца отрываю.
– Ты за кого нас держишь, дядя? Это же золотой динарий, раритет, двенадцатый век. Любой нумизмат при деньгах за него пол-лимона баксов отвалит, не глядя.
Мясник скис: видимо, принял нас фраеров ушастых.
– При себе таких денег не держу, встретимся в шесть вечера, – и хотел дать адрес.
– Не надо, дядя. В шесть у Главпочтамта. Цена – пятьсот штук, в рублях. Лады?
Хлопнули по рукам. Мы с Семеном не спеша покинули мясной рай.
– Ну, хан, ты даешь, словно всю жизнь золотом торговал.
– Ай, не бери в голову. Пойдем к азерам, они тоже при пенёнзах, хоть и цветочками торгуют.
Азерам влет продали две монеты, по четыреста тысяч в рублях – больше у них денег не было.
Спортивные сумки оказались забитыми до отказа, придется приобретать другую тару. До встречи с подпольным миллионером – мясником купили в ближайшем универмаге два вместительных чемодана.
В назначенное время, у главпочтамта, встретили работника рынка. Он держал в руках объемистый целлофановый пакет. Отдали монету и смылись на такси. Дальше – железнодорожный вокзал, и через два часа скорый поезд «Казань – Москва» повез наш небольшой коллектив в столицу.
В купе мягкого вагоны поужинали двумя жареными курицами, купленными в привокзальном буфете, запили напитком, отдаленное напоминавшим чай, и завалились спать. На Казанском вокзале, в автоматической камере хранения, оставили чемоданы с основной кучей денег. Сумки со стволами и порченной гранатой оставили при себе.
– Нам необходимо сменить одежду, и чем быстрее, тем лучше.
– Зачем, командир?
– Сеня, мы в камуфляже и вызывающе коротких замшевых сапогах – как две белые вороны на куче угля. Ты видишь кого-нибудь одетыми подобным образом?
Семен повертел головой:
– Да вроде нет.
– А я о чем говорю. Пошли в парикмахерскую, а потом завтракать, переоденемся после ресторана.
После бритья и завтрака попросил Скуратова подождать меня в зале ожидания.
– Позвоню маме в Омск, нужно, сам понимаешь.
– Двигай, командир, я пока свежую прессу почитаю.
На вокзальном пункте связи меня на удивление быстро соединили с абонентом. Позвонил удачно – мама не успела уйти на работу. Успокоил ее и объяснил, что случайно занесло в Москву, скоро буду.
Когда вернулся, Скуратов и половины газеты прочесть не успел.
– Что пишут? – спросил я, плюхаясь на скамью.
– Посевная прошла в ударные сроки, а чугуна и стали за полгода выплавили больше, чем вся Европа за год.
– Ага, еще мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди Европы всей.
Последние строчки мы с Семеном пропели вместе и загоготали.
– Отзвонился, хан?
– Да все в порядке. Поехали одеваться.
Сдуру поперлись в ГУМ, и полный облом-с. Даже Скуратов, мужик непритязательный, отказался напяливать на себя синтетический костюмчик из братской ГДР.
– Не, так дело не пойдет, поехали в «Березку».
– Командир, там же чеки.
– У нас есть эквивалент – хорошие деньги. Поехали.
Такси доставило нас к знаменитому валютному магазину. У входа терлась фарца и прочая шушера. Мы, раздвинув плечами толпу, вошли. В магазине нашли кабинет директора. За большим полированным столом, украшенным затейливым письменным прибором сидел вальяжный мужчина с седыми висками, явный выходец из конторы Феликса.