Русский калибр (сборник)
Шрифт:
— Я соскучилась, — пробормотала она сонно. С уверенностью лунатика девушка дошлёпала босыми ногами до стола и с детской непосредственностью плюхнулась ко мне на колени.
— Вот твоя подушка, — сообщила Лара, прижимая к себе вышеупомянутый предмет. Никакой эротики за этим не последовало. В следующую секунду дочь лорда, графа и пэра Англии просто заснула, уютно уткнувшись аристократическим носиком в мою шею. Честно доставленная по адресу подушка так и осталась в её руках.
Ранним утром я, подобно вору, под прикрытием целой бригады «консьержей», покидал свой собственный дом. Если бы
Красный «Порше» ещё ночью был выведен из гаража, его оставили на соседней улице. Репортёры, перепачканные краской, почти сразу уехали, но их сменили другие, и лишь с рассветом папарацци сняли свою осаду. Наблюдавший за ними охранник доложил об отъезде репортёров в половине пятого утра, а уже без пятнадцати пять я резво гарцевал по rue Paul Valeri, направляясь к своему автомобилю. Спустя некоторое время я занял пост на Avenue Peupliers и погрузился в тоскливое ожидание, время от времени прикладываясь к термосу с кофе. Около шести утра меня осенила поистине гениальная мысль, и, буквально выдрав из кармана телефон, я торопливо набрал номер Тани. Трубку вновь поднял её муж, но теперь мне уже некогда было с ним церемониться. Когда он недобрым голосом поинтересовался, какого чёрта мне нужно, и опять завёл свою историю о супружеской «любви», мои хорошие манеры испарились окончательно.
— Поверьте, месье, мне глубоко плевать, когда именно вы предпочитаете заниматься любовью со своей женой, — грозно рявкнул я. — Если я немедленно не услышу голоса мадам Дестремо, я привлеку вас к ответственности за измену родине!
Мгновенно проснувшись, месье Дестремо произнёс нечто невнятное, но весьма миролюбивое, и уже через полминуты я услышал в трубке сонный голос Тани.
— Месье Дюпре, вы сошли с ума? — спросила она, узнав мой голос.
— Ты мне очень нужна, Таня, — выпалил я торопливо.
И это было истинной правдой.
На самом деле я вкладывал в эти слова куда больше, чем высказал в последующие пять минут. Не знаю, поняла это Таня или нет?
Официально Мухаммад ар-Рауи занимал пост атташе по культуре. Фотография дипломата красовалась на интернетовской страничке, открытой «Ливийским культурным центром» в Париже, так что узнать его было несложно. Честно говоря, механизм нашего знакомства я представлял себе слабо. Ливийцы знали, с кем собирался встречаться Абдаллах вчера вечером. После его смерти они могли заподозрить меня в грязной игре и сделать определённые выводы на этот счёт. Весь мой план строился исключительно на нахальстве. «Вряд ли у ливийца есть охрана, — думал я, — а сам „открытый“ резидент никогда не станет носить с собой оружие». Зато мне теперь и шагу нельзя было ступить без чего-либо огнестрельного. Собираясь на «свидание», я натянул на себя бронежилет и, помимо обычного пистолета, прихватил ещё пистолет-пулемёт «Узи». Только после этого я почувствовал себя спокойно.
Мухаммад ар-Рауи вышел из дома ровно в семь утра. Едва появившись на улице, ливиец мгновенно обшарил взглядом окрестности, и я с неудовольствием отметил, что на «Порше» его глаза задержались чуть дольше, чем автомобиль того заслуживал. Возможно, ему просто нравится марка «Порше»? Однако в дальнейшем ливиец повёл себя совсем нехорошо: вместо того чтобы направиться к своей машине, он задержался у подъезда, достал сотовый телефон и несколько минут с кем-то оживлённо общался. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, но, разговаривая, Мухаммад ар-Рауи почему-то избегал смотреть в ту сторону, где стоял мой «Порше». С каждой секундой ситуация нравилась мне всё меньше и меньше, я начал нервно поглядывать по сторонам и на всякий случай переложил поближе к себе «Узи». Ливиец по-прежнему стоял вблизи подъезда, продолжая свои переговоры, и явно не собирался упрощать мне задачу.
Судя по всему, он меня заметил. Красный «Порше» успел примелькаться за последние два дня, а я этого не учёл. Теперь ливиец наверняка вызывал охрану, и мне не оставалось ничего другого, как быстро рвать когти с Avenue Peupliers, потому что прибывшие телохранители запросто могли начать беседу с длинной автоматной очереди. Благодарю покорно, сегодня я уже завтракал, а на свинец у меня аллергия.
Ещё минута, и я бы сорвал автомобиль с места, но внезапно зазвонивший в кармане телефон заставил меня повременить. Поспешно прикладывая к уху трубку, я был готов услышать что угодно, но только не этот хрипловатый незнакомый голос. Человек говорил по-французски с едва заметным акцентом.
— Месье Дюпре?
— Да, — быстро ответил я. — С кем я говорю?
— Меня зовут Мухаммад ар-Рауи, — с лёгким смешком представился говоривший. — Насколько я понимаю, в данный момент нас разделяет метров пятнадцать, не так ли?
Взглянув на ливийца, всё так же стоявшего возле своего дома, я вынужден был согласиться:
— Да, что-то вроде этого.
— Думаю, ваш интерес к моему дому неслучаен, — спокойно заметил ливиец. — Я наслышан о ваших методах. Полагаю, вы собирались беседовать со мной с пистолетом в руках?
— А это необходимо? — осторожно поинтересовался я. — Вообще-то я весьма миролюбивое существо…
— Мне знакомо ваше досье, — холодно ответил ливиец. — Вы не страдаете избытком миролюбия.
— К убийству Абдаллаха Шериф ад-Дина я не имею никакого отношения, — поспешно сказал я. — Он был моим другом.
— Если бы я думал иначе, месье Дюпре, мы бы сейчас с вами не разговаривали, — спокойно заметил ливиец. — Покойный Абдаллах Шериф ад-Дин предполагал, что его могут убить. Он лично собирался вчера довести до вашего сведения некоторые факты, известные нам, поскольку сейчас вы действуете в наших интересах. Теперь это должен сделать я. Но здесь не самое подходящее место для беседы. Если вы не против, мы могли бы встретиться через пятнадцать минут на набережной Сены, возле моста Альма.
— Согласен. Надеюсь, с вашей стороны не будет никаких «сюрпризов»?
— В данный момент нам это просто невыгодно, — честно признался Мухаммад ар-Рауи.
Наша встреча продолжалась двадцать минут. Два человека почти одновременно подошли к каменному парапету на набережной Сены, постояли возле него, отвернувшись от проезжавших мимо автомобилей, и разошлись, каждый по своим делам. Очень хотелось верить, что расстались мы навсегда, сохранив приятные воспоминания друг о друге.