Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

ВАСИЛИЙ КАПНИСТ

(1758–1823)

14. На смерть Юлии [35]

Уже со тьмою нощи Простерлась тишина, Выходит из-за рощи Печальная луна. Я лиру томно строю Петь скорбь, объявшу дух. Прийди грустить со мною, Луна, печальных друг! У хладной сей могилы, Под тенью древ густых, Услышь мой вопль унылый И вздохов стон моих. Здесь Юлии любезной Прах милый погребен. Я лить над ним ток слезной Навеки осужден. Подобно розе нежной, Ты, Юлия! цвела; Ты в жизни сей мятежной Мне друг, мне всё была. Теперь, тебя теряя, Осталось жизнь скончать, Иль скорбью грудь терзая, Всечасно умирать. Но песни сей плачевной Прервать я должен стон: Слезами омоченной Немеет лиры звон. Безмолвною тоскою Сильняй теснится дух; Прийди ж грустить со мною, Луна, печальных друг! Между 1788 и 1792

35

Музыка Дубянского.

НИКОЛАЙ

НИКОЛЕВ

(1758–1815)

15. «Престань, источник слезный…»

На голос: «О! та tendre musette! etc.» [36] [37]

«Престань, источник слезный, Престань, Лизета, лить! В глазах твоих любезный, И должно всё забыть». — «Внимай меня, вселенна, Внимай, любезный мои, Что я на то рожденна, Чтоб в плен отдаться твой. Чтоб чувствовать и мыслить Всегда одно с тобой; Одни утехи числить, Одною жить душой. Тебе вручила душу, Тебя клялась любить; И клятвы не нарушу, Доколе буду жить. Не льстят мне честь и слава, Не в них ищу отрад, Мой трон, моя держава — Один твой милый взгляд! Сули престол мне света, Чтоб отдала тебя; Ах, нет! твоя Лизета Умрет, тебя любя!» <1790>

36

О! моя нежная волынка! и т. д. (фр.). — Сост.

37

Эпиграф из Лагарпа.

16. «Полно, сизенький, кружиться…»

Полно, сизенький, кружиться, Голубочек, надо мной! Лучше вдаль тебе пуститься, Вдаль… туда, где милый мой. Полети к нему скорее, Долети к душе моей; Проворкуй ему жалчее, Что не вижу ясных дней. Как листок от ветра бьется, Бьется сердце так мое, К другу движется… несется Горе с ним забыть свое… Ах! не туча развилася, Льет не сильный дождь, гроза — То по друге пролилася Горькая моя слеза! Всё я голосом унылым, Всё, что встречу, то прошу: Дай увидеться мне с милым! Для него я лишь дышу. Для него не умираю, Горем мучася моим; Не на муки я взираю, На мое свиданье с ним. Не тяжелы вздохи числю, Их не можно перечесть, Я о том… о том лишь мыслю, Чтоб к нему себя донесть. Он всё то, что в свете мило… Мило сердцу моему! Нет его… и всё постыло, И не рада ничему! Без того, по ком рыдаю И кого прошу у всех, Не найду и не желаю Ни сокровищ, ни утех. Чтобы с милым повидаться, Бурно море преплыву; Чтобы с милым мне расстаться, Смерть я жизнью назову. Ах, лети и всё до слова, Голубок, ему скажи; Возврати мне дорогого, Душу в теле удержи! Умереть его дождуся, Силы все на то сберу; На него я нагляжуся И от радости умру. <1793>

ЮРИЙ НЕЛЕДИНСКИЙ-МЕЛЕЦКИЙ

(1752–1829)

17. «Ты велишь мне равнодушным…» [38]

Ты велишь мне равнодушным Быть, прекрасная, к себе; Если хочешь зреть послушным, Дай другое сердце мне. Дай мне сердце, чтоб умело, Знав тебя, свободным быть; Дай такое, чтоб хотело Не одной тобою жить. То, в котором обитает Несравненный образ твой, — Сердце, что тобой страдает, То и движется тобой. В нем уж чувства нет иного, Ни другой в нем жизни нет. Ты во тьме мученья злого — Жизнь, отрада мне и свет. Верность я ль к тебе нарушу? Вздох мой первый ты взяла! И, что я имею душу, Ты мне чувствовать дала; Ты мне душу, ты вложила, Твой же дар несу тебе; Но ты жертвы запретила: Не дозволю их себе. Лишь не мучь, повелевая, Чтоб твоим престал я быть: Чем, в безмолвии страдая, Чем тебя мне оскорбить? Разве чтишь за преступленье Взор небесный твой узреть; Им повергнуться в смущенье И без помощи… терпеть! <1792>

38

Музыка Дубянского, Козловского (1795), Жилина (1814).

18. «Милая вечор сидела…» [39]

Милая вечор сидела Под кустом у ручейка. Песенку она запела; Я внимал издалека. Будто с ней перекликался Ближней рощи соловей. Голос милой раздавался, Отдался в душе моей. Мне зефиры приносили Иногда ее слова. Иногда слова глушили Вкруг шумящи дерева. Смолкни всё! Престань мешаться Ты, завистный соловей! Пусть один в душе раздастся Голос милой лишь моей. <1795>

39

Музыка Козловского (1795). В первой строке иногда «вчера».

19. «Выду я на реченьку…» [40]

Выду я на реченьку, Погляжу на быструю — Унеси мое ты горе, Быстра реченька, с собой! Нет, унесть с собой не можешь Лютой горести моей; Разве грусть мою умножишь, Разве пищу дашь ты ей. За струей струя катится По склоненью твоему: Мысль за мыслью так стремится Всё к предмету одному. Ноет сердце, изнывает, Страсть мучительну тая, Кем страдаю, тот не знает, Терпит что душа моя. Чем же злую грусть рассею, Сердце успокою чем? Не хочу и не умею В сердце быть властна моем. Милый мой им обладает: Взгляд его — весь мой закон. Томный

дух пусть век страдает, Лишь бы мил всегда был он. Лучше век в тоске пребуду, Чем его мне позабыть. Ах! коль милого забуду, Кем же стану, кем же жить? Каждое души движенье — Жертва другу моему. Сердца каждое биенье Посвящаю я ему. Ты, кого не называю, А в душе всегда ношу! Ты, кем вижу, кем внимаю, Кем я мышлю, кем дышу! Не почувствуй ты досады, Как дойдет мой стон к тебе, Я за страсть не жду награды, Злой покорствуя судьбе. Если ж ты найдешь возможным, Силу чувств моих измерь: Словом ласковым — хоть ложным — Ад души моей умерь. <1796>

40

Музыка приписывается Себастьяну Жоржу или Кашину. Упоминает А. С. Пушкин («Домик в Коломне»).

НИКОЛАЙ КАРАМЗИН

(1766–1826)

20. Прости [41]

Кто мог любить так страстно, Как я любил тебя? Но я вздыхал напрасно, Томил, крушил себя! Мучительно плениться, Быть страстным одному! Насильно полюбиться Не можно никому. Не знатен я, не славен: Могу ль кого прельстить? Не весел, не забавен: За что меня любить? Простое сердце, чувство — Для света ничего. Там надобно искусство — А я не знал его! (Искусство величаться, Искусство ловким быть, Умнее всех казаться, Приятно говорить.) Не знал — и ослепленный Любовию своей, Желал я, дерзновенный, И сам любви твоей! Я плакал — ты смеялась, Шутила надо мной, Моею забавлялась Сердечною тоской! Надежды луч бледнеет Теперь в душе моей… Уже другой владеет Навек рукой твоей!.. Будь счастлива, покойна, Сердечно весела, Судьбой всегда довольна, Супругу — ввек мила! Во тьме лесов дремучих Я буду жизнь вести, Лить токи слез горючих, Желать конца — прости! <1792>

41

Вариант 2-й строфы:

Любил, не быв любимым, К несчастью моему… Увы! Насильно милым Не будешь никому!

21. К соловью [42]

Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей. Но почто ж рекой катятся Слезы из моих очей, Чувства ноют и томятся От гармонии твоей? Ах! я вспомнил незабвенных, В недрах хладныя земли Хищной смертью заключенных; Их могилы заросли Все высокою травою. Я остался сиротою, Я остался в горе жить. Тосковать и слезы лить!.. С кем теперь мне наслаждаться Нежной песнию твоей? С кем природой утешаться? Всё печально без друзей! С ними дух наш умирает, Радость жизни отлетает; Сердцу скучно одному: Свет — пустыня, мрак ему. Скоро ль песнию своею, О любезный соловей, Над могилою моею Будешь ты пленять людей? 1793

42

Под впечатлением смерти друга Н. М. Карамзина А. Петрова.

22. «Мы желали — и свершилось!..»

Мы желали — и свершилось!.. Лиза! Небо любит нас. Постоянство наградилось: Ты моя! — Блаженный час! Быть счастливейшим супругом, Быть любимым и любить, Быть любовником и другом… Ах! я рад на свете жить! Рад терпеть, чего не можно В здешней жнзни избежать; Рад и плакать, если должно Смертным слезы проливать. Нежность горе услаждает; Дружба милою рукой Слез потоки отирает И вселяет в грудь покой. Будь единственным предметом Страсти сердца моего! Я навек простился с светом, Мне наскучил шум его. Пусть Прелесты там сияют Блеском хитростей своих; Пусть они других прельщают; Пусть другие любят их! Было время заблуждений; Я как бабочка летал Вкруг блестящих привидений — Сердца в мраморе искал! Сон исчез — и я увидел, Что игрушкой хитрых был; Всех Прелест возненавидел И невинность полюбил. Ты одна любви достойна,* Я нашел, чего искал, И душа моя спокойна. Всё сбылось, чего желал! Свет забудет нас с тобою — Что нам нужды, Лиза, в нем? Мы с любовию одною Век без скуки проживем. 1794(?)

ИВАН ДМИТРИЕВ

(1760–1837)

23. «Стонет сизый голубочек…» [43]

Стонет сизый голубочек, Стонет он и день и ночь; Миленький его дружочек Отлетел надолго прочь. Он уж боле не воркует И пшенички не клюет; Всё тоскует, всё тоскует И тихонько слезы льет. С одной ветки на другую Перепархивает он И подружку дорогую Ждет к себе со всех сторон. Ждет ее… увы! но тщетно, — Знать, судил ему так рок! Сохнет, сохнет неприметно Страстный, верный голубок. Он ко травке прилегает, Носик в перья завернул, Уж не стонет, не вздыхает — Голубок… навек уснул! Вдруг голубка прилетела, Приуныв, издалека. Над своим любезным села, Будит, будит голубка; Плачет, стонет, сердцем ноя, Ходит милого вокруг, Но… увы! прелестна Хлоя! Не проснется милый друг! <1792>

43

Музыка Дубянского, Направника (для хора). Упоминают А. С. Пушкин («Домик в Коломне»), Н. Г. Помяловский («Очерки бурсы»).