Русский транзит
Шрифт:
Теперь – стекло. Мафия. Героин…
Глава 4
Что я знаю обо всем об этом? Кино. Голливуд. Программа «Время»: «Колумбийские отцы наркобизнеса предприняли новую…». Настолько далеко и нереально, что… что я еще там, в роскошной квартире Олега, чуть не наорал на него: «Какой еще героин в нашей нищей стране! Жрать нечего, а ты – героин!». И наорал бы, если бы не нужно было «хранить лицо», блефовать, не дать понять, что сам впервые слышу – от Олега, а совсем даже не от Борюсика. Эх, Борюсик! Ни за что ни про что…
Итак, героин. Напрягись, Бояров! Даром что нет у тебя университетского образования.
Раньше героин переправляли через Сицилию. Потом опорные пункты возникли во Франции, под Марселем. Интерпол не дремал – перекрывал каналы только так. В последнее время что-то такое писали о транзите из Турции через Болгарию. Сейчас
Грюнберг, Грюнберг, Грюнберг. «Каждый на своем месте должен делать свое дело…». Доверенное лицо уважаемого Николая Владимировича Мезенцева. А Мезенцев, лопух, «на своем месте» светские приемы устраивает, на престиж «Каринко-Виктори» работает-старается, на свой престиж. Ну будет ему теперь престиж! Будет он теперь на кортах с высокопоставленными человеками общаться, «Туборгом» их освежать на пользу делу! Обычное пиво! Только замечательное, нигде, кроме как у Мезенцева, не достать. Только до такой степени замечательное, что один из десяти (один из двадцати? тридцати?) ящичков Грюнберг исключительно для себя прибережет. Упаковка идеальная, под пленкой, герметичная, ни одна собака, даже специально натасканная, не учует. Почему Грюнберг? Да Господи!.. Он уже трижды только за последний год в Штаты по приглашениям ездил. Сувенирчики привозил, ерундовину всяческую, мне, например, шарики звенящие «инь-янь», натуральные, из китайского квартала Нью-Йорка, для мастера каратэ – наилучшая игрушка, пальцы разминать. Он вообще умело подбирал подарки: Мезенцеву – коллекцию всех нью-орлеанцев на лазерных дисках, джаз; барменам нашим – калькуляторы-пластины, мол, обсчитывайте по последнему слову техники! И так далее. Отличный парень Миша Грюнберг! И в фирме – не последний человек, второй человек! Это Мезенцев так думает, это Николай Владимирович полагает, что он-то, директор, и есть первый. Ну-ну! Будь на своем месте, товарищ Мезенцев, перестраивай интерьеры гадючников, подгребай под себя новые и новые торговые точки, балдей от мнимого могущества. И на Кавказ, если угодно товарищу Мезенцеву, – в любое время года: у доверенного лица, у Миши Грюнберга, там все схвачено – гостеприимство, шашлыки, девочки, охота с вертолета, «какой гость! какой гость!». Большой человек и дорогой гость – «дыректр!».
А при нем – Миша, деловой и незаменимый. Только непонятно: кто все-таки при ком…
И раньше еще должен был я сообразить. Да не касалось это все меня. И фотографии грюнберговские, с Брайтон-Бич, где он с тамошними дружками запечатлевался, а потом нам не без понта демонстрировал – а я мно-огих из его тамошних дружков узнавал: они мне по прежней питерской деятельности известны были… Вот тебе и «Однажды в Америке». Вот тебе, Бояров, и расклад. Час Композиции…
А Мезенцев-то меня взглядом утешал: замнем! Кто бы его утешил, когда эта бомба взорвется и бабахнет! Контузия – самое малое, что его ждет, а уж волной выбросит из директорского кресла – это точно. Вот и расклад…
Тут мне впервые стало по-настоящему н-нехорошо. Кто я такой? Каратист-неудачник, швейцар мелкого бара, приторговывающий импортными сигаретками, – это если по совести, если не выпячивать грудь: «Я – Бояров! Я – Бояров!». Ну, Бояров… Мезенцев на что уж Мезенцев, а и то, уверен, потеряет его лысина всю невозмутимость, пятнами пойдет, взмокнет, когда бомба бабахнет. А брошу ее… я. Больше некому. Брошу, отдавая себе отчет: меня же осколками разорвет. Иначе меня… разорвут без всякой бомбы. Две мафии – и я один. Кавказская наркомафия, имеющая сотни и тысячи единиц оружия, миллионы рублей, не только рублей. Брайтонская, «русская» мафия, с которой даже ФБР, по собственному признанию, ничего поделать не может. И я – с дурацким «макаровым». Кстати! Пистолет-то я отбил у мента – они, менты, поищут-поищут
Может, я все из пальца высосал! Может, не все так? Может, все не так?!
Я тормознул «девятку» у ряда телефонных автоматов. Галочка! Ставим «галочку». Эта Галочка была раньше в бухгалтерии нашей «Пальмиры», и мы с ней… м-м… дружили. И дружески расстались. А она пошла в гору и теперь – заместитель главбуха в «Каринко-Виктори». Закину удочку, вдруг поймаю?
– Галчик?
– Ой! Андрюшка! Ты где?
– Вот я уже и Андрюшка, коварная, непостоянная!
– А… Бояров? Ты, что ли? Ну, балдеж!
Побеседовали. Я заморочил ей головенку, как умею. Подкрался, мол, старая любовь не ржавеет, надо бы встретиться… И незаметненько переключился на деятельность совместного предприятия: небось, работы выше крыши, ни свободной минутки, когда же нам повидаться, чтобы с запасом…
Выяснил. Ни с американскими, ни с еще какими западными фирмами «Каринко-Виктори» не торговало. Зато был заключен договор с АБО. Акционерное Балтийское общество – крупнейшая питерская компания, занимающаяся пассажирскими морскими перевозками. Я знал, что у АБО есть два круизных теплохода финской постройки, работающих по фрахту и прогуливающих по различным экзотическим маршрутам фирмачей. Один из теплоходов не так давно затонул у берегов Австралии из-за головотяпства экипажа – об этом писали-сообщали. А вот второй… второй – «Демьян Бедный»- в полном порядке и регулярно курсирует между Нью-Йорком и Ленинградом. Все гениальное просто! «Каринко» снабжало «Демьяна Бедного» продуктами на весь круиз – и поди придумай: искать в датском пиве, купленном в Финляндии, героин из Турции… Час Композиции…
– Сегодня не получится. И завтра тоже. У меня мои ма- а-аленькие проблемы. А давай послезавтра?
– Давай! – машинально согласился я, не вслушиваясь, о чем, собственно, речь.
– Дам. Но послезавтра! Позвонишь? – она себе представлялась этакой лукавой и рискованно остроумной.
Д-дурища! Мне бы твои ма-аленькие проблемы! До послезавтра из меня всю кровь могут выпустить.
– Конечно, позвоню!
Конечно, не позвоню – эта «страница» давным-давно мною «исписана». И до того ли мне сейчас!
Куда же деваться?! Если еще и КГБ на хвосте повиснет, то – некуда. С загранпаспортом, без такового – не выпустят.
Хотя… имелась лазейка. И не в теории, а на практике. Лет десять назад, да, точно – в семьдесят девятом, еще до армии, мотанул со студенческим элитным отрядом «за туманом и за запахом тайги» и за длинным рублем, естественно. Но отношения у меня с управленцами-комсомольцами, паразитами, не сложились. «Старичок, тебя уже озадачили?». «Пока нет, – говорю, – вот разве ты меня сейчас озадачил. Кто из нас «старичок»? А, соплячок?!». Короче, ушел. Сколотил группку, и мы впятером рванули на самостоятельные заработки. Нарьян-Мар был рядышком, но в ту пору считался закрытым городом. Пропуска оформлять, волокититься? Наняли за бутылку ненца, на его моторке выплыли на середину Печоры, а там стопанули «Метеор», шедший в Нарьян-Мар, и договорились с капитаном (правда, уже за пять бутылок), что тот высадит нас на любую отмель, на окраину города. Так и миновали пограничный пропускной пункт. Ба-ардак!
Но, самое смешное, это еще не весь бардак! Главный бардак впереди. Мы нашли приличную халтуру в лесном порту – грузить лес на иностранные лесовозы. Деревянного добра в нашем отечестве вечно избыток – бери не хочу. С экипажами у нас был полный контакт – мы у них всякую мелочишку прикупали и не за рубли, понятно: одна-единственная твердая валюта в стране, сорокаградусная. А некоторые сделки еще обмывали совместно с ними же. Ну и проснулись однажды после бурного обмыва – нас меньше стало на одного. Искали, кликали, перепсиховали: вдруг утоп, свалился в воду и с концами? Два дня психовали, на третий – появляется! Дово-ольный! Оказалось, по пьянке принял приглашение продолжить обмыв с командой, на лесовозе. Очнулся где-то далеко в Баренцевом море. А вокруг рожи: «Рашен френд!». Запросто мог с новыми дружками вплоть до Англии плыть, но… отказался, замандражировал и на первом же попутном, то есть встречном, конечно, рыболовном судне вернулся. И никто ничего не узнал, не поднял хай! Ба-а-ардак!