Русско-прусские хроники

Балязин Вольдемар Николаевич

...Юные ассасины верили во все сказанное непоколебимо. И когда после того как они выполняли свое секретное спецзадание - теракт или еще что-либо подобное - поджог дома или отравление воды в бассейне султанского сераля45, отчего враз умирало несколько жен владыки и их после этого жарили на медленном огне, то они радостно хохотали, ибо знали, что их ждет дальше.

Все, наблюдавшие казнь, осуждающе покачивали головами и, приставив указательный палец левой или правой руки к собственному виску, чуть-чуть вращали его46. Ассасин, если видел это, хохотал еще сильнее, ибо их всех почитал сумасшедшими, а себя самым из

них разумным и счастливым, ибо их еще много лет ждало жалкое прозябание, а он через два-три часа после этой довольно болезненной процедуры оказывался там, где им, скорее всего, вообще никогда не бывать. И потому умирал счастливым, как всякий человек, который, прожив невыносимую, ужасную жизнь, умирая, верит в то, что его ждет Царствие Небесное47.

(Мне рассказывали, что в Московии, в Китае, в других диких странах Азии язычники, умирая, радуются не только за себя, веря, что непременно попадут в Рай, ибо их жизнь в этих странах много лет подобна жизни в Аду, но радуются и за своих оставшихся в живых родственников - особенно детей, внуков и правнуков, так как твердо верят, что они будут жить в Земном Раю, ибо их владыки каждый день говорят им: "Подождите еще немного, поголодайте и поработайте еще пять лет - непонятно мне, почему именно пять?- и мы закончим, наконец, создание Земного Рая". Говорят, что они создают свой Рай скоро уже 80 лет, но пока ничего еще не добились. Однако же я снова отвлекся.)

Итак, вернемся к флотилии союзников, уходящей от Дюн-Керка в Дувр, и к коварным ассасинам, которых агенты Берксерьера купили за миллион золотых талеров, отобранных прозелитами Зигфрида у изгнанных из Бранденбурга иудеев-банкиров и лавочников.

На сей раз у ассасинов было задание - войти среди рыбацких судов союзников в гавань Дувра, вплотную подойти к стоявшим там на стоянке британским военным кораблям и взорвать свои брандеры48.

Следует добавить, что в Дувре было две гавани --купеческая и военная. И флотилия союзников вошла и в ту и в другую гавань, ибо бедствие, постигшее союзников под Дюн-Керком, было громадным, а появление настолько неожиданным, что командование военно-морской базы тут же открыло проходы в боковых, сетевых и комбинированных заграждениях49, и флотилия беспрепятственно вошла в обе гавани.

Военно-морская гавань в Дувре называлась Дувр-Харбор и была главной базой Королевских военно-морских сил Соединенного Королевства. В базе стояло 8 трехпалубных линейных кораблей, 8 фрегатов, 29 каравелл и 44 галеры.

Ассасины ввели свои брандеры и в самую гущу британского флота, скопившегося в Дувр-Харборе, и, встав еще и с трех сторон, одновременно подожгли свои ,корабли.

Мало кто из британских моряков сумел выйти в море и погасить пожар. Погибло и много кораблей, и более трех тысяч моряков.

И здесь я снова чуть-чуть отвлекусь, чтобы читатель кое-что узнал об удивительных нравах, царивших в Соединенном Королевстве.

Случилось, что в тот же самый день, когда с Королевским флотом произошло это страшное несчастье, в Лондоне в одной цирюльне подправлял баки самый известный в стране театральный фигляр, которого боготворила публика и считала величайшим артистом всех времен. Баки фигляра, которого звали Шарль Спенсер Каплер - разумеется, он был крещеным иудеем англичанином,- были его гордостью, и ими-то он и прославился.

Шарль

Каплер был иудей и богач, но, вопреки всему этому, был щедр и склонен к добрым делам, хотя часто богачей и иудеев несправедливо всех подряд обвиняют в скаредности. Он сел в кресло, и прежде чем цирюльник взял бритву, чтоб начать брить артисту щеки, Шарль Каплер налил ему фужер50 рому51. А второй фужер рому выпил сам и тут же заснул. А когда проснулся, то увидел в зеркале, что опьяневший цирюльник, вместо того чтобы ограничиться бритьем щек, начисто снес бритвой его знаменитые на всю Европу бакенбарды.

"Что ж за диво,- спросите вы, любезный читатель,- что пьяный брадобрей сбрил бакенбарды, когда его о том не просили? И какое все это имеет отношение морской катастрофе в бухте Дувр-Харбор?"

Верно, отвечу я вам, вроде бы никакого. Да только вы, любезный читатель, видать, забыли, что я предварил этот рассказ уведомлением, что речь в нем пойдет об удивительных нравах, царивших тогда в Соединенном Королевстве.

Так вот, извольте. Когда лондонские распространители ежедневных новостей узнали о трагедии в Дувр-Харборе и об истории с Шарлем Каплером и его знаменитыми баками, то в своих листках сначала поместили историю, произошедшую в цирюльне, а уж потом о пожаре в порту и гибели Королевского Британского флота.

Читатель может мне не поверить, ибо это невероятно, но тем не менее я знаю наверное, что все было именно так, как здесь написано, потому что мне самому довелось держать в руках и читать один из таких листков.

А в то время как тонули и горели британские корабли, "Черные ландскнехты" ворвались в Париж и взяли его. Король бежал, и только один храбрец - адмирал Шарль де Коломб из старинного знатного рода маркизов де Дез и виконтов де Эглиз - увел из Тулона в Танжер свою эскадру и не покорился захватчикам.

А в то же самое время, когда фельдмаршалы Бесноватого шли от Дюн-Керка к Парижу, боевые слоны и кочевые тумены Тенгиз-Булата, выполняя секретные условия договора с Берксерьером, почти одновременно ворвались в Лифляндию, Курляндию, Эстляндию и Великое Княжество Литовское.

Вот здесь-то мы перепугались не на шутку - от Литвы нас отделяла лишь река Неман, и переплыть ее на кожаных бурдюках, наполненных воздухом, татары и московиты могли за один день. Сначала в пограничном Тильзите, а потом в Инстербурге и Кенигсберге появились беженцы из Литвы и восточных Прибалтийских земель.

Хитрый Тенгиз-Булат не стал сначала действовать подобно Чингис-хану и Тамерлану, в честь которых он был назван, а использовал, по-видимому, тайные рекомендации своих берлинских друзей, за год перед тем организовавших и проведших "Свободные всенародные референдумы" о добровольном присоединении Судетской области, принадлежавшей королю Богемии и Моравии к Бранденбургу.

Пользуясь свежим опытом своих новых друзей, Тенгиз-Булат умело и успешно провел в захваченных землях подобные "свободные референдумы". (Даже само латинское слово "референдум", означающее "всенародное голосование", не могло быть известно ни татарам, ни московитам, у которых ничего подобного никогда не было, и все решалось волей их царей и ханов, и потому ясно, кто присоветовал Тенгиз-Булату учинить комедию "Референдума" в его новых владениях52).