Русско-прусские хроники
Шрифт:
По залу прошел робкий ропот обиды за проявленную Эмилем по отношению ко всем нам обидную подозрительность, и он, заметив это и услышав наш ропот, тут же улыбнулся, будто извинялся - он все хватал на лету, этот богослов-выкрест,- и тотчас же добавил:
– Как сказал Василиск Великий, "доверяй, но проверяй". И еще он сказал: "Здоровое недоверие - хорошая основа для дружной совместной работы".- Мы одобрительно переглянулись, заулыбались, сразу же сообразив, что перед нами высокообразованный богослов сыплет высказывания Василиска Великого, как из мешка, даром, что выкрест. А Эмиль поглядел на нас уже по-другому - строго
– Подымите-ка книги, дети мои.
И мы все, как один, дружно вскинули книги, каждый над своей головой, а он внимательно и быстро окинул взором зал, умудрившись за считанные мгновения увидеть всех и каждому поглядеть в глаза.
– Ну, что ж, хорошо,- довольно проговорил Эмиль и снова ввернул изречение:- Как не раз указывал Василиск Великий - "Проверка исполнения основа церковной работы".
А мы-то сначала подумали, что он считает, будто у кого-нибудь из нас нет его "Лапидария"59. А могло ли быть иначе, когда его книги бесплатно раздавали на паперти и их имели даже неграмотные нищие, употреблявшие книгу Хубельмана для других нужд?60
– Сегодня я расскажу вам,-начал наш учитель по-немецки,- для чего нужна эта книга каждому католику и почему она появилась на свет именно тогда, когда появилась. А потом я буду читать ее вам с кафедры, глава за главой, а вы будете следить за моим чтением по своим книгам,- тут он чуть запнулся и поправился:- То есть я хотел сказать, по моей книге, которая будет лежать на коленях у каждого из вас или на пюпитре, что перед вами. Как только вы услышите непонятное слово или не поймете фразу, то в конце абзаца тот, кто чего-нибудь не понял, поднимет мою книгу,- тут Эмиль снова запнулся и поправился:- То есть я хотел сказать не мою, а вашу, ту, что у вас в руках, и я тут же объясню вам, что означает то или иное слово и какой смысл имеет та или иная фраза.
А время от времени там, где следует, я и сам буду отрываться от текста, переставать читать его вам и стану давать необходимые комментарии. И тогда вы запоминайте их, а еще лучше, ставьте галочку карандашами на полях в тех местах, где я буду делать паузы. Сегодня таких комментариев не будет, но уже на следующей лекции они окажутся необходимыми, и потому я прошу вас, дети мои, приходить в следующий раз с бумагой и карандашами.
И вдруг один из "Люхрей" поднял книгу над головой. Этот жест означал, что он хочет задать вопрос.
Это был один из трех мальчиков, с которым я учил латынь у патера Иннокентия. Его звали Иоганн Томан. С ним я сошелся особенно близко. Он нравился мне потому, что он был очень любознательным, много читал, многое помнил и любил похвастать этим. Вторым моим приятелем был Анатоль де Лисси, но сегодня его не было с нами. Впрочем, о нем речь будет впереди.
– О чем ты хочешь спросить, сын мой?- тут же заметив поднятую книгу, спросил наш наставник.
– Вы сказали, ваше преподобие, что мы должны записывать комментарии вашей милости на полях книги. Но не есть ли это малый грех?
– Твой вопрос меня радует, сын мой. Он свидетельствует о твоем внимании к моим словам и о благочестии. Моя книга - не Священное писание и не великое откровение Святого Василиска - да пребудет над ним милость Господня до конца его дней,- а всего лишь скромный пересказ, одобренный Римской Конгрегацией веры. Конгрегацией чистоты веры ВКЛ и куратором Святой Инквизиции.
Здесь "Люхри" замерли: "Вот он, оказывается, какого высокого
А Эмиль меж тем проговорил, впервые блеснув эрудицией:
– В письме на полях книг нет никакого греха, дети мои, ни малого, ни большого. В этом, как говорим мы, богословы, существует освященная традиция. Идет она от Илии Святого, который часто, читая тот или иной трактат или чье-либо житие, а иногда даже и катехизис, писал карандашом на полях книги: "В", что означало "Веnе", то есть "хорошо", или "NB", то есть "заметь хорошо" или другие слова.
И еще: я прошу вас, дети мои, не называйте меня "Ваше преподобие", или "отец наш", или "достопочтенный", или как-либо еще с подобными этим и другими добавлениями. Я - член ПКП и потому прошу называть меня просто "брат Эмиль", ибо нет титула ни светского, ни церковного выше простого слова "брат". Недаром и папу Илию Святого, и самого Василиска Великого, и всех членов Курии и Тайного Совета ВКЛ называют этим же великим словом "брат".
И еще скажу вам, дети мои, нет особенно большой разницы между теми, кто состоит в "Обществе Любящих Христа" и называет себя "Люхрями", и между теми, кто, будучи "Люхрей", приходит в ВКСМ - Всеобщий Католический Союз Молодых, и между теми, кто состоит в ВКП(б) или ПКП, ибо всех нас роднит одно - мы все католики и заноситься один перед другим есть грех гордыни. И этот грех Илия Святой назвал "Кончванство", что означает "Конфедеративное чванство" и осудил его со всей, присущей Илие Святому, решительностью. Да и как нам, смиренным слугам, братьям из ВКП(б) или ПКП, пылать надменностью, если мы все, старые борцы, вышли и сами из "Люхрей". Ведь Конфедерация Паладинов была не всегда, не Христос ее создал и не Апостолы, а Илия Святой и в общем-то не так уж давно - всего полвека назад. А перед тем были разрозненные, раскиданные по всей Италии маленькие группки "Любящих Христа", но еще не объединенных в Общество. И скромные проповедники создавали группки повсюду, где можно, и несли "Любящим Христа" Слово Божие. И они же - первые проповедники - придумали "Воскресные чтения" и каждое воскресенье ходили в свои группки.
Тут Эмиль на миг замолчал и вдруг сказал - тихо-тихо и скромно-скромно:
– И я, грешный, удостоился быть одним из них.- И, еще помолчав, добавил:- И сам Илия Святой вел занятия в группах "Люхрей", сначала в одном из городков на берегу По, где жили Самаритяне, и потому их городок назывался Самария61, а потом он пришел в Турин и собрал возле себя лучших проповедников и стал среди них первым, но все равно ходил в группки "Люхрей". И там, на одном из "Воскресных чтений". Господь послал ему навстречу Святую непорочную сестру Бону Сперанцу, которая сама несла Слово Божие благочестивым "Люхрям", и Сперанца увидела и услышала Святого Илию и полюбила его всем сердцем и стала его ученицей и следовала за ним потом всю жизнь62. И многие другие из тех, кто встретил тогда Илию Святого, тоже пошли за ним и тоже стали верными учениками его.