Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие
Шрифт:
4. В каких вопросах литературно-критического анализа Писарев противостоит своим учителям – В.Г. Белинскому и Н.А. Добролюбову? Какие художественно-идеологические установки определили репутацию Писарева как «разрушителя эстетики»?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вопросы литературоведения в «эстетической» критике. А.В. Дружинин. П.В. Анненков
Литературно-критическое творчество А.В. Дружинина [199] отражает существо «эстетической» критики, ее поиски и полемическое противостояние иным литературным позициям. На протяжении всей своей жизни Дружинин поклонялся «дивной силе искусства чистого» как «невыразимому волшебству, совершенному людьми» (132) [200] .
Статья «Л. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (Библиотека для чтения, 1855) посвящена анализу изданного Анненковым собрания сочинений Пушкина и включенных в издание «Материалов» к его биографии. Этот труд Анненкова определен Дружининым как «первый памятник великому писателю» (53). Критик был убежден, что «Пушкин стоял выше всех школ, выше всех советов» (77). Особенно в великом поэте Дружинин ценил широту видения действительности и ее проблем – это «не был близорукий взгляд литературного фанатика», а также незашоренность пушкинского мировидения: «ни заданной мысли, ни стремления провести какую-нибудь отвлеченную теорию не встретите вы в его созданиях» (77). В понимании Дружинина, Пушкин – идеал художника и гражданина: «Увлекаемый натурою своею ко всему величавому, прекрасному, отрадному в жизни, он дает волю своей натуре и поет песни, от которых никогда не перестанет биться сердце русского человека» (77).
199
Александр Васильевич Дружинин (1824–1864) родился в дворянской семье в Петербурге. Воспитание и образование получил сначала дома, затем в Пажеском корпусе. Служил в лейб-гвардии, затем в канцелярии военного министерства. Внешний облик и характерные особенности Дружинина послужили, по предположению Н.Н. Скатова, основой образа Павла Петровича в романе Тургенева «Отцы и дети» (Скатов Н.Н. А.В. Дружинин – литературный критик // А.В. Дружинин. Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 7). Сотрудничал в «Современнике», из которого ушел в 1856 г. В 1856–1861 гг. был редактором журнала «Библиотека для чтения». Если предшествующий редактор, О.И. Сенковский, стремился только к одному – увеличить тираж издания, то журнальная политика Дружинина была сосредоточена на публикации только серьезной литературы. Дружинин был также писателем, автором романов, повестей, рассказов, комедий, фельетонов. Наиболее известны повести «Полинь– ка Сакс» (1847) и «Петергофский фонтан» (1850).
200
Здесь и далее статьи А.В. Дружинина цит. по: Дружинин А.В. Прекрасное и вечное / Вступ. ст. и сост. Н.Н. Скатова; коммент. В.А. Котельникова. М., 1988. (Б-ка «Любителям российской словесности. Из литературного наследия»).
Дружинин высоко оценил труды Анненкова, главная заслуга которого состояла в том, что он дал представление о «духовной жизни поэта» и «о процессе творчества» (54, 55). Однако Дружинин, следуя позиционируемым принципам незашоренности взгляда, не абсолютизирует правоты исследовательской мысли Анненкова и, в частности, упрекает его в том, что он недооценил значение «Повестей Белкина» как первого прозаического опыта Пушкина, оказавшего огромное влияние и на публику в целом, и на развитие русской литературы (78).
Особенностью Дружинина в оценивании литературной ситуации и мастерства художников было его противопоставление «пушкинского» и «гоголевского» направлений. При этом не столько Пушкин и Гоголь разводились критиком по разным полюсам, сколько их последователи представлялись ему носителями, с одной стороны, собственно художественных начал («пушкинское» направление) и, с другой, сатирических начал («гоголевское» направление). «Что бы ни говорили пламенные поклонники Гоголя (и мы сами причисляем себя не к холодным его читателям), нельзя всей словесности жить на одних "Мертвых душах", – писал Дружинин и продолжал: Нам нужна поэзия. Поэзии мало в последователях Гоголя, поэзии нет в излишне реальном направлении многих новейших деятелей. Самое это направление не может называться натуральным, ибо изучение одной стороны жизни не есть еще натура. Скажем нашу мысль без обиняков: наша текущая словесность изнурена, ослаблена своим сатирическим направлением» (79–80).
В безоговорочном приветствии собратьями по литературному цеху сатирического направления Дружинин видел нарушение чувства меры – «неумеренное подражание Гоголю» (80). Противовесом этого, по мнению критика, является поэзия Пушкина, при чтении которой очи наши проясняются, дыхание становится свободным: мы переносимся из одного мира в другой, от искусственного освещения к простому дневному свету, который лучше всякого яркого освещения, хотя и освещение, в свое время,
В 1856 г. в журнале «Современник» Дружинин опубликовал статью «Русские в Японии, в конце 1853 и в начале 1854 года (из путевых заметок И. Гончарова). СПб., 1855», в которой обратился к творчеству автора «Обыкновенной истории» и «Сна Обломова». Критик искренне восхищен Гончаровым. В нем Дружинин видел «поэта настоящего, важного по своему направлению» и связывал с ним «истинно обильные надежды» (126). В Гончарове Дружинин ценил такого художника, который способен разъяснить «нам всю поэзию русской жизни», украсить «житейскую действительность светом чистого искусства» (126). По мнению критика, русское искусство не нуждается в новых путях развития, поскольку «старые пути, проложенные Пушкиным и Гоголем, нуждаются еще в разработке, и в какой разработке!» (126). Столбовую дорогу человека, стремящегося стать «истинным художником», Дружинин определял как жизнь «фламандца», существование которого исполнено «полной веры в свое призвание» (133).
Понимание существа художественного слова и мастерства художника Дружинин развил в статье «Стихотворения А.А. Фета. СПб., 1856» (Библиотека для чтения, 1856). Критик высказал ряд упреков в отношении своих собратьев по пишущему цеху. Критика 1840-х годов оценивается им как «сухомертвенная», «дидактичная», не способная разглядеть «изящную картину», «теплое чувство», «искру небесного света» (144). В чем, задавался вопросом Дружинин, состоит «смысл <…> испытанного наслаждения», например, в стихах Фета? (146). И отвечал: «Сила Фета в том, что поэт наш, руководимый своим вдохновением, умеет забираться в сокровеннейшие тайники души человеческой» (146). Высшей похвалой в устах Дружинина в адрес Фета является указание на то, что в его поэзии «каждая подробность дышит изяществом» (149).
«Теория свободного творчества» представлена критиком в статье «"Метель". – „Два гусара“. Повести графа Л.Н. Толстого» (Библиотека для чтения, 1856). Только концепция свободного творчества способна, по мнению Дружинина, стать «истинною теориею всякого искусства» (161–162). Молодой писатель представлялся Дружинину «одним из бессознательных представителей» и приверженцев этой теории.
Наиболее полно и последовательно, с развернутой аргументацией и стремлением убедительно представить позиции эстетической критики взгляды Дружинина выражены в статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (Библиотека для чтения. 1856), которая, как становится ясно из ее названия, является непосредственным откликом на статью Чернышевского «Очерки гоголевского периода русской литературы» (1855–1856).
В этой программной статье Дружинин отметил заслуги критики 1830—1840-х годов перед русским обществом. У критики этого периода были «свои слабости, свои ошибки, свои увлечения, свои худые стороны», – писал Дружинин. Он замечал: «но так велика была ее любовь к просвещению, так богата была она силами всякого рода, что результат ее заслуг много превышает недостатки, от нее родившиеся». Критика 1830—1840-х годов «внесла в критику элементы, до той поры ей чуждые, то есть горячность и изящество, любовь к науке, беспредельное сочувствие ко всему святому, прекрасному, справедливому в жизни и поэзии» (180). Современную же критику 1850-х годов Дружинин обвинил в «критическом фетишизме» (180), который, по его мнению, не способствует развитию вкуса публики и ее ощущения изящного.
Особый интерес для теоретического литературоведения представляет взгляд Дружинина на эстетику Г.В.Ф. Гегеля, философии искусства которого посвящена часть статьи. Годы «полного владычества философии Гегеля» в русской литературно-критической культуре критик назвал «лучшей порой критики гоголевского периода» (198). Отрадным, по убеждению критика, был тот факт, что эстетические теории Гегеля и его терминология были в русской культуре «восприняты не рабски» (198). В частности, будучи хорошо знакомым с Белинским и зная, что тот не владел немецким языком, а лекции по эстетике Гегеля при жизни Белинского не были еще переведены, Дружинин, несомненно имея в виду статью Белинского «Разделение поэзии на роды и виды» (1841), подчеркнул ту жажду, которую испытывали Белинский и русское образованное общество и которую утолили в гегелевской научной диалектике: «Мы не можем в краткой статье сообщить читателю о всем труде, о всей страсти, о всех почти невообразимых усилиях, с какими воспринимались, изучались и истолковывались эстетические теории Гегеля главными деятелями гоголевского периода; сколько препятствий, по-видимому непреодолимых, было здесь обойдено; сколько понятливости и способности всякого рода было истрачено для борьбы с теми техническими трудностями, без которых ни идеи, ни даже терминология Гегеля не могли быть усвоены русским человеком» (198).