Русское видео
Шрифт:
— Так ясно же, гулянке ихней сроку самое большее — два часа. А потом баиньки, в койку. Любовь! С этой любовью Шах стал уже как последняя… Ну, еще порнуха там. Вот он и засел той ночью — и уже не встал. Лучшего не заслуживал. Такие твари жить не должны, портить… все. Я ведь и не предполагал всерьез, что вы мимо меня пройдете, возьметесь за этих хлюпиков.
— Только с самого начала. Кто же еще мог так четко пригвоздить плотного Шаха? Сквозь сердце, одним ударам. Видна рука профессионала. Вы с Копыловым в этом отношении похожи. У дам ваших ни силенок, ни навыков не хватило бы. Рухлядко, хоть и руководил сбором дани, но работал под прикрытием. Кстати,
— Много вы знаете об этих деньгах! Шах-то был настоящий крохобор. Выдачи были — только с голоду не сдохнуть. Что такое три тысячи в месяц, если одна тряпка, тот же костюм спортивный, столько стоит? Хорошо, я не пью и картами не балуюсь. Не говоря уж об игле… Брату помочь надо в лагере… И не я все это начал, вы у своего ублюдка, у Копылова, спросите. Он выложит! Трусливая тварь! Под его начальством смена подобралась — можно ползоны за ворота выпустить. Придумано-то все было неглупо. Олега никто бы не заподозрил, вашим известно, что он тянет срок, стал на путь исправления. Тюрьма — лучшее алиби… Как же это получилось с Олегом? Ни за что этот ключ от малярки он бы оперу нашему не сдал так… Ну, Копылов, если я кину братве словечко, не доехать ему и до «сучьей» зоны. Короче — дайте очную ставку с Олегом, или я замолчу. Братушку повидать…
— Не надо ультиматумов. Вот фотография трупа. Ваш брат мертв. Убит из того же пистолета, что стрелял и в вас. Только тогда еще патроны были боевые. Копылов вас переиграл, ударил подло, оттого и неожиданно. Вот только не все он учел, квалификации не хватило. Копылов убирал свидетелей, и не только свидетелей, но и соучастников. Сержант Скоробогатько и так не блещет умом, но жадность его окончательно подвела. В июле, семь месяцев назад, Копылов предложил ему две тысячи рублей за небольшую услугу: выпустить ночью вашего брата часа на три-четыре. До утренней поверки. Сержант согласился. За это время он неплохо заработал, тысяч десять — двенадцать. И «незнание», чем занимался Олег за зоной, ему не поможет — прямее соучастие. Все «заработанное» вложил в хозяйство: кирпич, шифер и прочее. Словом, предложил я ему поселиться в камеру, где таких, как он, ждут — не дождутся. Двое насильников, хулиган и прыщавый двухметровый акселерат, убивший на стройке арматуриной прохожего, чтобы снять с него кроссовки. До камеры я его проводил лично и больше никаких показаний давать не просил. Знал, что он их даст сам. А тут еще накануне баландер случайно обронил, что к ним должны подсадить охранника, да еще замешанного в убийстве блатного.
— Так что, и меня в пресс-камеру? Да я зубами вены порву!..
— Не надо истерики. Я вас понимаю, брата тяжело терять. Но вы с ним такого натворили, что пора платить по счетам пришла даже не вчера. И при чем тут пресс-камера? Я не нанимаю истязателей, среди уголовников. И информация о личности сокамерника просочилась совершенно случайно… А уж как они распорядились этой информацией — дело другое. Еще бы чуть-чуть, и сержанту бы не жить. Но вот этого мы и не допустили. И на нашу лояльность Скоробогатько ответил тем же. Что и вам советую.
— Да вы меня пугаете, что ли, майор? Дохлый номер. Если это и последнее мое следствие, то уж никак не первое. И стучать на себя за пачку сигарет или фонарную поблажку на суде я не буду. Хотелось бы посмотреть, что за блотики
— Что ж за Шаха не предъявили? Он поприметнее был, а, Пугень?
— Считайте, как хотите, я вам больше не помощник. Все, давайте в камеру. Мне торопить следствие, как и приговор, резона нет. С годик вы покопаетесь, потом туда-сюда: кассация, жалобы, помиловка… Какая-никакая, а жизнь.
— Поздно вы ее оценили.
— Что поделаешь? Может, по-вашему, я и последний человек, а в блатном мире пожил правильно, свои разберутся. Льготами, какими положено, среди наших попользуюсь. В карцер сажать себя повода не дам. Попробуете слепить горбатого — при первой прокурорской проверке по надзору полетят погоны.
— Это не того ли горбатого, что подъезды перепутал? Через чердак двинулся?
— Здесь вам шутить, мне терпеть. Суки ваши баландеры, да мне скрывать нечего. Погоню ксивы по тюрьме — завтра утонете в жалобах. И греть меня будут, несмотря ни на что, все знают — к стенке иду. Закон — он вечный.
— Не вечный ваш закон — волчий. И как шлюха виляет хвостом перед сильным. Мерин дал показания, что по вашей просьбе курил на балконе две сигареты. Одну — самолично, другую — с помощью мехового медведя. Силуэт только чуток подправил — уши подрезал… И «другу» заплатили прилично. Ну, да ему известна ваша любовь к переодеваниям. Боюсь только, в свете некоторых подробностей может он и в тюрьме вам посодействовать: например, примерить женское платье, а то и веревку передать — вздернуться. Нехорошо ведь, правда, «общак» у друзей брать? Да и вообще, репутация ваша подупала.
— Я шушарой не был!
— Дело ваше, будете ли вы отпираться от убийства Шаха или жертв разбоев, опровергать свидетельства видевших вас в деревне стариков… Они ведь запомнили вашу колоритную стать… Золочевскую вы убили зря. И метод выбрали неопробованный, а новое зачастую подводит. Думаю, вы решили сразу, в ночь убийства Шаха, выпотрошить сейф в «Свете». Помешало одно — обнаружив покойника, его собутыльники должны были «разбудить» и вас, верного сторожевого пса.
— Еще чего! Они были заперты, я мог смотаться куда угодно и назад успеть.
— Туда и обратно — полтора часа езды через весь город. Могли и заметить телохранителя, которому полагалось мирно спать. Автоинспекции ваша машина известна. И все это взамен надежного алиби. Вы логично решили потерпеть и отправиться на место в утреннем потоке транспорта. Если бы не успели справиться до открытия кооператива, пришлось бы переждать рабочий день, восемь часов. И кто мог подумать, что хилые участники невеселой вечеринки осмелятся на вас напасть, причем столь эффективно? Но это-то и отвело от вас подозрение. Мы бросились на розыски, имея истинного преступника в руках. Да, кстати. Ключ от сейфа опознан гражданином Дерябиным.
— Это еще кто?
— Из дома Афанасия Лукьяновича Дерябина, почивавшего в дальней комнатке, Золочевскую увезли умирающей после вашего визита. Дерябин хотя и несколько глуховат, но видит отменно для своих лет. В частности, заметил и то, как Золочевская задумчиво вертела ключ в руках, как бы прикидывая, как с ним быть, пока старик не посоветовал положить его на печь. Частицы сажи на ключе — тому свидетельство. Такой мудреный ключ мудрено и спутать с другими. Отменно слесарничают и на строгом режиме у Копылова. А что касается ваших тревог по поводу обмена крупных купюр, то могу вас успокоить. Было-то их там самую малость. Чепуха, на текущие расходы.