Русуданиани
Шрифт:
Когда узнали о беременности царицы, началось во всем государстве великое веселье и раздали нищим несчетные богатства. Девять месяцев, установленных господом, весь народ ликовал, пел и веселился, царь велел щедро одаривать бедняков. На девятый месяц, согласно своему обычаю, царь отправился на охоту. Когда он утешался и развлекался на охоте, вдали показался гонец на быстро скачущем коне. Соскочил он у царского шатра.
Гонец вошел и поздравил царя с рождением сына. Узнав о появлении на свет наследника, царь вскочил, сложив молитвенно руки, возблагодарил господа, вестнику радости наполнил
Возрадовались дидебулы и старейшины и воскликнули так: «О государь! Радуемся мы твоему счастью! Не скроем, печалились мы доныне, ибо ты уже сед, а все мы, дети Адама, рождены для смерти, и, если бы с тобой что приключилось, все царство было бы разорено. Мы этого боялись. Теперь же даровал нам господь такую милость, как же нам не радоваться!» С этими словами каждый щедро одарил доброго вестника.
Возрадовался царь и в тот день там же, на охоте, устроил пир. Назавтра он повелел визирям и звездочетам: «Посмотрите по планетам, какая судьба ждет моего сына». Пришли мудрецы и философы и предсказали царевичу многие подвиги, но не все они могли предугадать.
Доложил первый звездочет: «Родился мальчик, подобного которому человеческое око никогда прежде не видывало. На диво прекрасный, нравом безупречный, исполненный всяческих добродетелей, много стран присоединит он к твоим владениям».
Второй доложил: «Такой будет из него богатырь-палаван, что подобный ему нигде на свете не рождался, он выиграет много битв, и многие львы-герои будут повержены его рукой».
И сказал третий старец, звездочет по имени Джимаз: «Знай, государь, что такой умный правитель еще не являлся на свет божий и никогда не явится. Ликом светлее он самого яркого светила, так что даже солнце не может сравниться с ним блеском, а мощью и силой превосходит он всех героев и голиафов [55] , станет он победителем дэвов и драконов, истребителем богатырей. За свою жизнь он проведет много сражений, никто не сравнится с ним в битве, много стран он покорит. Но осмелюсь доложить еще об одном, если не прогневаешься, а так я говорить более не в силах». Повелел царь: «Скажи все, что прочел ты по звездам». Джимаз сказал почтительно: «Большую печаль и горе причинит вам царевич, так что всякий скажет: вымер дом Карамана! По некоей причине он исчезнет на некоторое время, и мы ничего не будем о нем знать. В конце концов все обернется хорошо для тех, кто доживет до того времени».
55
Голиаф — библейский персонаж, филистимский великан из города Геф, побежденный Давидом.
Огорчился царь, но виду не подал. Вернулся домой, поздравил царицу и осыпал ее драгоценными камнями и жемчугами, раздал много сокровищ нищим и много пожертвований принес господу.
Показали царю младенца в колыбели. Открыли лицо. Такой излучал он свет, что затмил само солнце. Прекрасен он был и безупречен. С самого рождения сопровождало его это дивное сияние, и однодневный походил он на месячного, а месячный — на годовалого, так быстро он рос. Дивился царь, благодарил господа и решил вновь призвать звездочета Джимаза, велел снова предсказать судьбу наследника. Доложил старец: «О царь, я уже сказал тогда тебе: сперва он разрушит твой очаг, а впоследствии всех сделает твоими рабами».
Царь сказал: «Если сначала он такое горе нам причинит, то кто же доживет до счастливых времен? Неужто господь за грехи мои даровал мне сына, который ввергнет нас в такую беду? Постараемся, чтобы бог не вспоминал о моих прежних грехах и избавил от новых напастей. Стану я растить сына в таком месте, чтобы он ничего не знал об этом мире, пока не станет зрел разумом. Тридцать лет я буду содержать его там, а после поглядим, что сделает с ним господь».
Повелел Караман построить под землей небольшой город, зажечь там свечи и поселить младенца и с ним нянек и мамок, а также детей знатных вельмож. Царь нарек сына Каисаром [56] . Когда исполнился ему год, какого ребенка трех-четырех лет он ни схватит, ударит с такой силой, что одному руку сломает, другому ногу. Запрещала ему кормилица такое творить, но он не слушался.
56
В оригинале и Каисар и Каис.
Когда царевичу исполнилось два года, умел он стрелять из лука, играть в мяч, веселился и тешился ежедневно. Если же прерывал игры и стрельбу из лука, то усаживался и пировал со своими приближенными и сыновьями знатных вельмож.
Ему исполнилось всего четыре года, а ростом он превосходил всех и красой был подобен солнцу. Держал всегда при себе музыкантов, заставлял их играть и петь. Слушая их, он наслаждался. А когда читали они нараспев стихи, восхваляя небо и вселенную, или складывали божественные или любовные стихи, он внимательно слушал, уносился мыслями вдаль и пребывал в задумчивости.
Однажды сказал он своей кормилице: «Ах, кормилица моя! Певцы все время восхваляют в стихах небо и землю, отца и мать, а у меня нет ни отца, ни матери, не знаю, как я очутился здесь, не знаю, что такое небо или земля, откуда наша пища и питье, как мы живем?» Отвечала кормилица: «Так нас создал бог». Снова спросил он: «Как это он нас создал? Ведь глаза мне даны для того, чтобы видеть, и уши — для того, чтобы слышать, ум дарован мне, и рассудком я обладаю и знаю, что пища здесь не произрастает и есть иной свет, кроме света свечей. Скажи мне правду, иначе я убью себя». Не открыла кормилица истины царевичу, и никто другой не смел сказать ему правду из страха перед царем. Не заставив их говорить, Каис рассердился, рычал, как лев, метался, ходил взад и вперед и старался что-либо узнать. Так набрел он на железную дверь, которая вела наверх. Подумал он: «Что это может быть?» Взял большую палицу, ударил в сердцах по двери и сокрушил ее. Когда дверь была выбита, в подземелье хлынул [дневной] свет. Пошел Каис на этот свет и вышел наружу. Никто не посмел ему, разгневанному, сказать что-либо.
Воскликнул Каис: «Если вы меня не обманывали, то что же это такое?!» Как увидели горожане, что Каис вышел из подземелья, одни растерялись, другие удивились, а некоторые убежали со страху, умные же люди вышли ему навстречу и приветствовали его.
Доложил кто-то царю Караману: «Эх, государь, вышел твой сын из подземелья и явился в город». Эта весть поразила царя, от огорчения он лишился рассудка, вскочил, босоногий, с непокрытой головой, и вскричал: «Визирь, вот он знак, вот час моей погибели! Сейчас же вели убить его, пока он меня не погубил». Отвечал визирь: «Остановись, государь! Каис не такой сын, чтобы ты его убил; помни, что сначала причинит он тебе горе, но зато после сделает покорными тебе все царства».
Собрался царь и пришел туда, куда явился его сын. Как посмотрел на него Караман, изумился красоте и стройности его тела. В четыре года был он сильнее и краше всех богатырей. Когда увидел его царь таким, сказал: «О визирь мой! Если даже сегодня я погибну, то все равно я не в силах ни убить, ни заточить своего сына. Если не любоваться мне им, то чем же еще любоваться?» Обнял Караман сына и заплакал. Долго плакал он. Обратился Каис к отцу: «Пусть [вечно] благоденствует государь, о чем тебе плакать? Бог сделал тебя моим отцом, а меня — твоим сыном, так о чем же ты плачешь? Мне следовало плакать, что, будучи сыном столь великого государя, я рос в подземелье. Не знаю, чем я пред тобой провинился, иначе сам бы себя наказал! Отныне, поскольку мы встретились, ты не плачь, а плакать будет с сего дня всякий неверный вам и непокорный вашей власти. Вы же постоянно будете благоденствовать, никогда не омрачится ваше царствование»