РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)
Шрифт:
На "Сойя" тут же возобновился сильный пожар у грот-мачты, огонь охватил и полубак, так что горящий крейсер стал хорошо виден. Он полностью лишился мачт и труб, превратившись в низкий черный силуэт, над которым стояло облако дыма, подсвеченное багровым заревом. Какое-то время у японцев продолжала стрелять единственная правобортная 6-дюймовка рядом с кормовым мостиком, потом замолкла и она. Понимая, что "Сойя" обречен, контр-адмирал Канари Кабаяма отдал приказ выпустить торпеды, а потом открыть кингстоны. Пущенные неприцельно из неподвижных аппаратов, торпеды не принесли русским никакого вреда. На "Сойя" между тем стравливали пар из котлов, чтобы избежать их взрыва при затоплении. С проходившего мимо "Трапезунда" просигналили предложение спустить флаг и сдаться, на что остатки японского экипажа, собравшиеся на полуюте, прокричали "банзай!". "Сойя" кренился на левый борт и быстро уходил носом в воду. В свете прожекторов мелькнула, поднимаясь, корма с остановившимися винтами, потом всё исчезло. Остелецкий передал приказ "Спиридову " спустить шлюпки. Из четырехсот членов экипажа "Сойя"
"Трапезунд" устремился вслед за "Тоне". Этот устаревший бронепалубный крейсер мог надеяться только на то, чтобы затеряться в темноте. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Залп, пушенный "Трапезундом" почти наугад, сразу дал накрытие. На "Тоне" вспыхнул полностью выдающий его пожар. Настигая, "Трапезунд" выпустил торпеду из левого поворотного аппарата. Японский крейсер получил попадание в правую раковину. Взрыв подбросил и разворотил корму, в машинное отделение хлынули потоки воды, остановив паровые машины. Проходя всего в 5 кабельтовых справа от "Тоне", русский крейсер расстреливал накренившийся японский корабль из всех орудий. Снаряды легко пробивали борт и рвались на жилой палубе; сквозь огромные пробоины было видно пламя, бушевавшее внутри. Потом "Трапезунд" развернулся и выпустил еще одну торпеду - уже из правобортного аппарата. Она угодила "Тоне" прямо под носовой мостик. Взрыв поднял белесый водяной столб, еще выше взлетели куски разбитых бортов и палубы. Фок-мачта рухнула вперед, передняя дымовая труба упала за борт, потом всё поглотила туча поднявшейся угольной пыли... Когда она рассеялась, в свете прожектора были видны лишь обломки, плавающие на поверхности черной воды.
Всю ночь адмирал Ямай шел за эскадрой Колчака, как голодный волк выслеживает путающее след стадо оленей. И также, как волк рискует во внезапном прыжке напороться на острые оленьи рога, так и японским миноносцам грозило, обнаружив, наконец, врага, вылететь прямо под убийственный огонь русских пушек. Японцам дважды удавалось перехватить совершавшие непредсказуемые маневры колчаковские корабли. Вначале на пятерке миноносцев типа "Момо", проходившей в темноте позади русской эскадры, буквально уловили стелящийся за ней запах дыма из многочисленных топок. "Момо", "Нара", "Кува", "Эноки" и "Цубаки" немедленно повернули вдогонку, разойдясь в стороны охватывающей сетью. Вскоре впереди на правой скуле были обнаружены неясные силуэты. При сближении японцы попали под огонь русских эсминцев дивизиона фон Гельмерсена - "Лейтенанта Ломбарда", "Лейтенанта Дубасова" и "Лейтенанта Ильина". Пять японских эсминцев повернули налево, стараясь увлечь за собой втянувшихся в огневой бой русские корабли. Между тем идущие за малыми 2-ранговыми "момо" более сильные 1-ранговые эсминцы "Амацукадзе", "Умикадзе" и "Кавакадзе" под флагом вице-адмирала Хироясу ринулись в атаку, чтобы прорваться к русским линкорам. Но на пути у них появились составлявшие вторую линию "Победитель", "Забияка", "Летун", "Михаил", "Брячислав" и "Автороил". В бой вступил и крейсер "Адмирал Грейг", обстреливая те цели, которые для него высвечивали прожекторами эсминцы. Больших русских кораблей японцы даже не видели. Несколько пущенных на удачу торпед пропали в темноте. Японские миноносцы получили по два-три попадания и едва не попали в ловушку, когда к эскадре вернулись отогнавшие "момо" эсминцы Гельмерсена. Однако Хироясу удалось провести свои корабли в темноте прямо сквозь вражеский строй, разминувшись на встречных курсах.
Вторая атака произошла уже под утро. С нового флагманского корабля адмирала Ямая крейсера "Тацута", который шел в сопровождении трех эсминцев типа "Моми", внезапно обнаружили прямо по курсу расплывающиеся в мутно-молочном тумане силуэты идущих навстречу фронтом трех русских легких крейсеров. Приятным сюрпризом для японцев стало то, что стелющийся над морем в предрассветных сумерках туман стал хорошим прикрытием для их низких кораблей. Командир "Тацуты" немедленно скомандовал взять право руля, чтобы разойтись с авангардом противника на встречных курсах и атаковать затем уже линейные корабли. Однако, когда следовавшие друг за другом в кильватерной колонне японцы уже почти поравнялись с передовым охранением эскадры Колчака, их заметили с идущего на фланге "Адмирала Корнилова".
На русском крейсере сыграли боевую тревогу и открыли огонь по еле видимым в плотном тумане силуэтам носовой и кормовой батареями левого борта. Стрельба, впрочем, велась неприцельно. Предутренний сумрак не давал возможности вести точный огонь по быстроходным целям, а прожектора не приносили уже никакой пользы. "Тацута" и идущий за ним "Нире" получили лишь несколько осколочных попаданий от разорвавшихся вблизи снарядов. Тем не менее, находиться и дальше под обстрелом более сильного русского крейсера было бы слишком опасно. Адмирал Ямай распорядился выпустить торпеды по кораблям авангарда и немедленно отворачивать от врага. Минные аппараты были заблаговременно перезаряжены запасными торпедами, которые всю ночь прождали в своих трубах подходящего момента. "Тацута" положили руль вправо на борт и в момент поворота выпустили из двух своих поворотных аппаратов расходящийся веер из шести тяжелых торпед. По две торпеды выстрелили "Нире", "Наси" и "Кая", после чего развернулись одновременно на правый борт и, доведя ход до самого полного, рванули прочь от врага.
"Адмирала Корнилова",который устремился в погоню за отходившими японцами, торпеды миновали.
Сила детонации была так велика, что крейсер подбросило вверх носом. Людей, находившихся на палубе, выкинуло в море на десятки метров. Корабль стал быстро погружаться с носовым дифферентом, заваливаясь на правый борт. В передних кочегарках стремительно прибывала вода, приходилось быстро сбрасывать пар, чтобы не взорвались котлы. На палубе бушевал пожар, который охватил носовой мостик и надстройки, разделив корабль на две части. На баке шла упорная борьба с огнем, которой возглавил командир корабля капитан 1-го ранга Борсук. На юте распоряжался начальник крейсерского отряда контр-адмирал Порембский. Кормовые кочегарки продолжали подавать пар в турбинные отделения, орудия стреляли в сторону противника, пока не кончились снаряды - артиллерийские погреба пришлось затопить из-за угрозы распространения пожара. Между тем было замечено, что полубак корабля пересекает трещина, идущая по обоим бортам до броневого пояса. Стало ясно - весь корпус "Нахимова" перебит и в любой момент может переломиться пополам. Контр-адмирал Порембский с кормового мостика отдал приказ оставить гибнущий корабль. Был стравлен пар в оставшихся котлах, спущены шлюпки. Всё более кренясь, "Адмирал Нахимов" лег на правый борт и стал быстро уходить под воду на глазах у русской эскадры - уже наступил рассвет. Последней исчезла корма с неспущенным Андреевским флагом.
Японцы быстро отходили, пользуясь преимуществом в скорости перед русскими крейсерами. Их могли бы попробовать догнать эсминцы-"новики", однако "Тацута" всё же крейсер, хоть маленький, поэтому гнаться за ним с миноносцами было бы весьма рискованным. Ямай передал по радио приказ всем своим эсминцам следовать в Гензан. На тамошней базе эсминцы должны были загрузиться углем и нефтью, а также получить новые торпеды. Тогда японские легкие силы смогут еще раз перехватить русскую эскадру на ее пути во Владивосток. Приказ идти в Гензан получила и 3-я минная флотилия. Ее начальник контр-адмирал Яманака уже доложил командующему по радио о своем успехе - ночью эсминцы флотилия потопили русский дредноут. Другой линкор противника, имевший наиболее серьезные повреждения, возможно, затонул сам, как и пропавший вместе с ним без следа тяжелый крейсер. Настроение адмирала Ямая, едва державшегося на ногах после жаркого дня и бессонной ночи, заметно улучшилось. Он быстро перекусил прямо на мостике и отправился поспать пару часов в каюте, уступленной ему командиром "Тацуты".
Внезапная и быстрая гибель "Адмирала Нахимова", предшественник которого - старый броненосный крейсер с тем же именем, затонул в этих же водах на следующий день после Цусимского сражения, произвела на русской эскадре тяжелое впечатление. Люди были склонны верить, что самое худшее у них - позади. И вот с первыми лучами нового дня горит и уходит под воду еще один их корабль. Александр Васильевич Колчак в раздражении резал перочинным ножом столешницу в каюте, уступленной ему командиром "Адмирала Бутакова", потом схватил со стола помешавший вдруг глобус и кинул с размаха на пол. Час назад корабельный фельдшер по категорическому приказу адмирала сделал ему укол морфия. Повезло, что крейсер почти не был под обстрелом, на линкорах морфия не хватало даже тяжелораненым. Однако Колчаку требовалось во что бы то ни стало сохранять работоспособность. Положение эскадры оставалось критическим. А тут еще погибший "Нахимов". На вошедшего радиотелеграфиста адмирал посмотрел бешеными глазами. Но тот принес хорошие сведения - наконец-то обнаружились "измаилы." Однако чем дальше вчитывался командующий в радиограмму, тем сильнее вытягивалось у него лицо. Нетерпеливым движением подтянул к себе карту, разложил на столе, еще раз сверил обозначенные на листке координаты. Или текст сообщения принят неверно... Или... Или "измаилы" сейчас находились практически у входа в Цусимский пролив!
– Немедленно отправьте запрос о подтверждении точного положения кораблей! Действительно ли они так отклонились на юг?
Колчак стиснул руками виски. Глупость хуже измены! Что этот Веселкин Сасебо решил атаковать? Или через Цусиму прорываться, чтобы в Вэйхайвэй к англичанам идти интернироваться? Внезапно, будто вспышка, возникла идея... В первый момент она показалась такой нереальной и даже дикой, что адмирал отбросил ее как случайную судорогу напряженного до предела разума. Но мысль, засевшая тупым гвоздем в голове, не собиралась уходить. Тогда Колчак решил обдумать всё всерьез, чтобы отвергнуть не с ходу, а путем аналитической работы. Тогда опровергнутая по позициям идейка не будет отвлекать от поисков настоящего выхода, решения ситуации. Так, с минусами понятно. То есть что понятно? Минусы будут в любом случае. Теперь плюсы... А ведь не такое и сумасшедшее решение... То есть, конечно, сумасшедшее, но может получиться. Не было разве сумасшествием лететь к ведущей бой эскадре на аэроплане! dd> Колчак вскочил из-за стола и побежал на мостик. За ним едва поспевал перешедший ночью со штабом с "Афона" флаг-офицер лейтенант Вадим Макаров.