Рыба, кровь, кости

Форбс Лесли

Клер поразило, что остальные трое мужчин уже согласились на этот замысел.

— Что если нас поймают?

— Там слишком много глухих местечек и переходов, не может быть, чтобы они все охранялись, — ответил Джек. — А люди, с которыми мы будем путешествовать, проделывали этот путь тысячу раз. Можем прикинуться туристами, если наткнемся на пограничный патруль, скажем, что заблудились.

— А как насчет носильщиков?

— Некоторые из них тибетцы, жаждущие вернуться домой, остальные бхотия и лепча, которые привыкли плевать на правительственные кордоны при переходе границы. А Бен в восторге от потери наших карт — не правда ли, Бен? Замечательное начало для

тератолога.

Клер оглядела кружок мужчин: все они рассматривали неудачу с визами как большое приключение. Джека с Ником она еще могла понять: их не заботили юридические тонкости. Но Бен удивил ее, и Кристиан тоже: ведь его карьера подверглась бы опасности, если б стало известно, что он доставал растения и семена без разрешения надлежащих ведомств. Она заметила, что все найденные образцы у них запросто могут отнять, но Кристиан отмахнулся от ее слов.

— В этой части света деньги решают все.

— И что вы собираетесь делать, подкупить чиновников, чтобы они позволили вам украсть зеленый мак? — Клер пыталась попасть в тон их шутливой беседе, но споткнулась на слове «подкупить», и вышло форменное обвинение.

— Я бы не стал называть это подкупом, — ответил Джек за Кристиана. — Скорее вклад в национальную экономику. А ЮНИСЕНС и вправду намеревается запустить здесь исследовательскую программу, когда политическая обстановка будет поспокойней, так ведь, Кристиан?

— Между тем виз у нас нет, — возразила Клер, — а без них, случись что, власти нам не помогут. А если кто-нибудь из нас сломает ногу? Или в нас будут стрелять?

Джек усмехнулся:

— Ты же доктор, Бен?

— Если кто-нибудь из вас, ребята, сляжет с признаками тератомы, я с превеликим удовольствием произведу неотложную хирургическую операцию на ваших яйцах, — откликнулся Бен. — Не спорю, я давненько не был в операционной, да и обученного медицинского персонала с обезболивающим нам может не хватить, но я уверен, мы справимся и без них.

Кристиан устремил на девушку тот же испытующий долгий взгляд, которым, как она заметила, он буравил ее в Лондоне, когда пытался перебороть ее скрытое сопротивление.

— Я вижу, ты тревожишься, Клер. В таких обстоятельствах всякий бы понял тебя, если ты решишь не продолжать.

В первый раз она услышала о плане Джека от одного из бутанских носильщиков, разгружавших «лендроверы», и тогда была убеждена, что неправильно его поняла. Тот человек подтвердил слова Крохи насчет контрабандистов, постоянно пересекающих долину Ха, и, похоже, они беспокоили его больше, чем пограничные патрули.

— Контрабандистам не понравится, если они увидят, что мы вторглись на их территорию, — сказал он.

— Какие контрабандисты? — спросила она, и носильщик объяснил, что в долину Ха приезжают китайцы обменивать золото, термосы и кеды на западные часы, ручки и седла у бутанских и индийских контрабандистов.

— Кеды на часы? — вслух поразилась Клер. — А что, в Индии и Бутане кедов не хватает?

— Еще они тайком воруют орхидеи, — ответил носильщик.

Теперь на одну чашу весов она положила все эти рассказы, а на другую — поддержку, которую оказали ей Ник и Вэл, денежную поддержку в случае Вэла, и напомнила себе, как ей повезло здесь очутиться.

— Я… да. Думаю, я поеду. Раз вы, ребята, думаете, что все в порядке…

Она чувствовала себя втянутой в чью-то чужую повесть, словно ее вымели, выбросили вместе с прочими неопознанными обломками в мусорное ведро других, более важных жизней. Она больше не была хозяйкой своей судьбы, рассказчиком собственной истории.

На рассвете 2

октября группа выдвинулась из Калимпонга; шесть «лендроверов» отправились с интервалом в десять минут, чтобы вызывать меньше подозрений. Джек был во главе процессии, остальные по парам разместились в двух других джипах позади него, взяв с собой столько носильщиков, сколько смогли влезть в машину. Выехав на старый торговый тракт в Тибет, они миновали еще две отсеченные головы, надетые на колья школьного забора. Клер быстро отвела взгляд, но успела увидеть чью-то омерзительную шутку: рты мертвецов были вымазаны красной помадой. Во всяком случае, она подумала, что это помада. Кто это, гуркхи ~ жертвы полиции или полицейские — жертвы гуркхов, не знали даже носильщики из местных.

— Самое время валить отсюда, — заметил один из лепча.

На всей дороге, тянувшейся вдоль обрыва возле северовосточного отрезка реки Тисты, видны были следы разрушительного действия муссонов. Целые участки пути смыло вниз, и единственная попытка его восстановить состояла в том, что по остаткам верхнего оползня, после того как земля перестала обваливаться, пустили трактор, слегка выровняв поверхность. По этим временным тропам теперь медленно, с трудом, скрежеща осями, пробирались «лендроверы», — у Клер было достаточно времени поразмышлять о том, как они вот-вот соскользнут в реку. Большую часть путешествия она провела с закрытыми глазами. Один из самых старых носильщиков, чуть старше шестидесяти, лепча из Бутана по имени Д. Р. Дамсанг, удивился, узнав, что она боится высоты.

— Когда я был маленьким, у нас в Бутане, — сказал он, — были тростниковые подвесные мосты, такие хрупкие, что нам не разрешалось идти по ним в ногу.

Он высунулся из окна и беспечно посмотрел на вздувшуюся реку в сотнях футов под ними.

— Это даже и в сравнение не идет с изумительными тростниковыми мостами лепча.

Клер, безмолвно молясь о том, чтобы ее избавили от изумительных тростниковых мостов лепча, почти обрадовалась дороге, на которую они выехали, свернув с главного пути вдоль реки. Вымощенная практически полностью камнями размером с кирпичи (хотя время от времени они преодолевали целые валуны), она больше походила на горный обвал, чем на дорогу, и здесь «лендроверам» приходилось еще тяжелее. Чтобы осилить около пятнадцати миль, они тряслись и качались более трех часов, пробираясь сквозь расчищенные от деревьев лесные просеки и через ручьи.

— По-моему, мои внутренние органы расположились совсем в другом порядке, чем тот, что первоначально замыслил Господь, — сказал Бен Клер, когда машины остановились у края поросшего лесом обрывистого склона и пассажирам велели высаживаться на обед.

Здесь Кристиан впервые проявил свои организаторские способности, достав из рюкзака многостраничный перечень содержимого огромной ноши каждого носильщика.

— Каждое утро, — сообщил он им, — я собираюсь галочкой отмечать все, что распаковывалось накануне, чтобы избежать вероятности «случайной» потери или повреждения.

Носильщики, не выразившие ни малейшего негодования по поводу слов Кристиана, казалось, находились под глубоким впечатлением, так же как когда увидели, что он чистит зубы нитью после обеда (действо, которое он неукоснительно исполнял три раза в день, как узнала Клер). Наблюдая за этим обрядом очищения, Джек заметил, что подозревает Кристиана в тайном американском происхождении.

— Только янки так убеждены в моральном превосходстве крепких зубов.

— Чистоплотность сродни благочестию, — сказал лепча, друг Клер, ковыряясь в собственных зубах истертой веточкой.