Рыба в чайнике
Шрифт:
Лиля собралась было заявить, что не нуждается ни в одной песне в исполнении Поручика, но Галя ее опередила:
— Ну пой, только быстро.
И снова принялась есть. Лиле ничего не оставалось, как проигнорировать происходящее.
В зеркальном отражении она видела, как Поручик некоторое время возился, подкручивая колки, кашлял в кулак, а потом, заявив, что сейчас будет исполнена композиция его собственного сочинения, взял уверенный аккорд.
После происшествия в дyше Поручик, по всей видимости, разучился петь. Руками он усилено рвал струны, а поверх звукового фона бодрым речитативом накладывал
Поручик добился своего: обе дамы были сражены его искусством. Галя просто хлопала глазами, а Лиля так вообще села на кровать.
— Коль, — позвала она испуганным голосом, — ты чего это?!
— А вот еще одна песня! — воодушевился Поручик и с тем же жаром стал зачитывать: — Все пройдет: и печаль, и радость!
Лиля подумала, что Поручика надо застрелить из гуманных соображений, и снова взялась за тушь для ресниц, а Галя прожевала еще одну макаронину и изрекла:
— Да-а, все проходит… Но кое-что застревает. — И повертела пальцем у виска.
Поручик и не ждал особого одобрения с ее стороны, поэтому спокойно дочитал песню до конца и посмотрел на Лилю. Она молчала, старательно поджимая губы, ибо мириться с Ржевским не собиралась. Про ее задницу говорил, да? Теперь вот майся!
Поручик маялся очень старательно. Начал он с того, что понял: вопреки его надеждам романс ни капельки не помог. Потом он молча следил, как Лиля вытаскивала из шкафа все платья, хотя бы издали смахивающие на вечерние, как Галя по очереди отвергла все, кроме узкого красного — с подолом до самого пола, как это самое платье было прикинуто спереди и сзади…
В конце концов, он осознал, что сейчас его попросят выйти за дверь, и помириться с неприступной Рощиной не удастся.
— Лиль, — позвал он, решив пойти ва-банк, — я виноват…
Ничего не знавшая о его последних подвигах, Галя посмотрела на Поручика с неожиданным интересом.
— Это в чем это?
Вообще-то она очень мешала его романтическому настрою всем своим видом и макаронами, но деваться было некуда. Ведь судя по платью, Лилька собиралась прямиком в объятья к хахалю. Помешать этому было невозможно, но пусть она хотя бы не думает про Поручика плохо — ведь это непременно поднимет хахальский престиж!
— Лиль… На ошибках люди учатся, — произнес Ржевский застенчиво.
Бессердечная Галька и тут встряла:
— На ошибках учатся, а после ошибок — лечатся!
Крайне оскорбленный Поручик побледнел и вскочил с места.
— Ну ты… Да я…
В тот же момент дверь открылась, и Леша-артиллерист, румяный и здоровый, загородил проход, мешая Поручику гордо уйти.
— Здравия желаю! — громко поприветствовал он девушек.
— Вольно! — воскликнула Галя.
Поручик сочувственно посмотрел на Лешу, сразу определив, что и его сердце посетило любовное томление.
— Им этого не понять… — произнес он трагически и ушел, гордо
Леша в недоумении пожал плечами.
— Он что, денег у вас просил?
— Да нет, — беспечно отмахнулась Лиля. — Просто у него депрессия.
— И дистрофия, — добавила Галя.
Впрочем, Леше было неинтересно слушать про какого-то депрессирующего субъекта. Он приготовил Гале сюрприз и уже не мог этого скрывать. Сняв шапку, он сделал торжественное лицо и спросил:
— Галина! Ты любишь животных?
— Если от них нет волос, то люблю, — отозвалась она, восторженно глядя на своего артиллериста.
Тут Леша полез во внутренний карман шинели и извлек оттуда нечто, завернутое в газету «Красная звезда».
— На, разворачивай! Только осторожно.
В газете оказалась черепаха, холодная и неподвижная.
— Она что? Мертвая? — ахнула Галя.
Леша усмехнулся женской необразованности.
— Нет, просто у нее спячка, — упокоил он девушек и тут же дал краткий инструктаж по уходу за животным: — Ее надо положить в коробочку и беречь от сквозняков. Потом она оживет и будет вас радовать.
— Как интересно! — сказала Галя, вертя черепаху в руках. — А как ее зовут?
— Назови ее Тачанка, — посоветовал Леша.
— А если это мальчик?
— Да вы все равно этого никогда не узнаете. Так что без разницы.
Девушки согласились, и Тачанке было отведено спальное место в верхнем ящике стола.
В этот самый момент Лиля спохватилась, что время уже полно, а она без надлежащего платья. Поэтому Леша был отправлен слоняться по коридору, а дамы стали быстро собираться, побивая все рекорды, поставленные доселе пожарниками. Дело осложнилось Лилиным шлейфом. Он упорно не хотел прятаться под дубленку и, если бы не Галина изобретательность, торчал бы всю дорогу. Поверх платья был надет ремень от джинсов, а шлейф заткнут за него так, что снаружи ничего не было видно.
Через пять минут, размахивая пакетом с туфлями, Лиля сбежала вниз и ринулась к автобусной остановке.
Она добралась до «Прибоя» на удивление быстро. Транспорт почему-то ходил нормально, и народу в нем было не так уж много. Лиля решила, что это хороший знак, и что Марко обязательно должен ей повстречаться. Но его машины на стоянке не оказалось, и у Лили сразу испортилось настроение.
В печали и тоске она прошествовала в гостиничный туалет разоблачаться. Ремень, конечно, слегка помял платье на животе, и это добавило черной краски в Лилино настроение. Ткань пришлось намочить, потом долго сушить под сушилкой для рук. При этом платье задиралось под мышки, а когда кто-либо входил или выходил из туалетных кабинок, лихорадочно одергивалось вниз.
В конце концов, шик и лоск были наведены, и Лиля, изобразив из себя звезду, пошла очаровывать окружающих.
В банкетном зале ресторана «Прибой» было шумно. У агентства «Эльф» оказалось невероятное количество друзей, знакомых и просто полезных для бизнеса людей. Все они едва разместились за четырьмя свадебными столами. Пушкин и его жена Танька сидели во главе и весьма напоминали жениха и невесту.
Завидев Лилю, директор «Эльфа» вскочил со своего места и замахал руками.
— Здрасьте-привет! Чего опаздываешь?