Рыбка в клетке
Шрифт:
Семь.
Пашка.
Он вырос. Вытянулся и вверх, и вширь. Раздался в плечах и бедрах. Смягчились скулы, отяжелел, заострился подбородок. Оттопыренные уши присмирели, прижались плотно к голове. Волосы коротко острижены, торчат зло и ершисто. Линия губ четкая – плюс в мужчине, когда и верхняя, и нижняя губа явно очерчены и не теряются на подбородке. Красивый, прямой, не плоский нос. Глаза прищурены. Не помню, чтобы раньше так щурился – будто плохо видит. И не помню, чтобы раньше так на него реагировала – будто вихрь в душе поднялся.
– Не опоздал?
– Пунктуален как король. Здравствуй, Паша.
– Привет, Ален.
Мы обнимаемся – получается как-то само собой, и он отодвигает мне стул. Не изменился. А я? Заметил? Или еще не успел? Намекнуть, чтобы пригляделся?
– Ты повзрослел. Не узнала бы, если б случайно встретила.
– Ты тоже изменилась. Выглядишь отлично, как модель.
Не заметил.
– Ты уже заказала?
– Нет, ждала тебя.
– Давай возьмем что-нибудь поесть? Здесь долго готовят, но говорят, прилично.
– Конечно.
Разглядываю его исподтишка. Вот кому не занимать уверенности: движения ровные, спокойный разворот плеч, гладкий, без морщин лоб. Когда переворачивает меню, вижу татуировку на ребре ладони: восьмерка – три нуля – восьмерка. Да, так и должно быть, это тот образ, который я приблизительно составила в своей голове: человек, для которого сегодняшний день и сегодняшний выход в свет – не событие, а рутина. Однажды я стану такой же, как он – непоколебимо спокойной и уверенной в себе, повидавшей и пережившей столько, что такая мелочь, как встреча с одноклассником, не будет чем-то выдающимся. Но подумать только – чем он занимался, пока я сидела на месте? Это должно быть что-то невероятное, что-то захватывающее дух, что-то удивительное настолько, что мне будет даже сложно представить.
– Что ты делал после девятого класса? Ты тогда даже не сказал никому. Мы только в сентябре узнали, что не будешь с нами учиться.
– В техникум пошел, потом в армию. После дембеля нашел работу, с нашими снова связался. А ты, говорят, все контакты оборвала. Едва тебя нашел.
– Да, я почти ни с кем не вижусь, только если случайно встретимся. Как они сейчас?
– Хорошо, Камила в Москве, на новостной канал устроилась. Костян в Германии, учится в магистратуре, там же работает. Кто еще? Ксюша замуж вышла, в июле второго родит. Темыч тоже женился, недавно вот, сейчас они на Кипре, гуляют…
Некоторые имена не соотносятся в моей памяти с лицами. Они представляются мне растворимыми, мутными отражениями в стакане с водой, идущей рябью. Небольшое движение – и разъезжаются по поверхности глаза, носы, рты, удерживаемые пока вместе тонкой, полурастворившейся нитью мысли «Списывал у меня математику» или «Выбрали королевой осеннего бала». Странно – сидеть вот так, пытаться сложить забытого человека из жестов, голоса, смеха и знать, что где-то точно также пытаются сложить тебя. И сложно поверить, что собственное, знакомое до последней веснушки лицо может быть покрыто дымкой в памяти кого-то другого.
– Когда будет следующая встреча одноклассников?
– Через три года.
– Интересно будет с ними встретиться. Увидеть их взрослыми. Наверное, от них прежних мало что осталось. Помнишь, учителя нас постоянно хвалили? Говорили, что мы самые примерные. Это так? Мы все еще самые примерные?
– Как посмотреть. Тебе, кстати, передавали привет.
– Кто?
– Юрий Жмахов.
– Кто это?
– Он учился в параллельном классе.
– Передавай ему привет тоже.
– Передам. Ты-то как? Вроде в университет поступала.
– Поступила. И закончила. Работаю уже третий год по специальности, здесь недалеко.
– А как личная жизнь?
– Штиль. А у тебя? Не женился?
– Нет. Ты ведь тоже еще замуж не вышла, почему?
– Не зовут, – да даже если бы позвали – нет, по крайней мере пока. – А как родные?
У него хорошая семья. На его пятнадцатый день рождения они пригласили весь класс.
Конец ознакомительного фрагмента.