Рыбья Кровь и княжна
Шрифт:
Плыть вниз по течению левой протоки было гораздо сподручней, и к концу дня колонны лодий вошли в лиман — залив с морской водой, отделенный от моря узкой песчаной косой. Думали отдохнуть только ночь, но на следующий день на море поднялось сильное волнение, и пришлось сутки сидеть на берегу лимана. Воины отдыхали, купались, смазывали натруженные ладони лечебной мазью. Рыбья Кровь провел последний совет воевод и отобрал тридцать лазутчиков, которые под видом купцов должны были по пути оставаться в торговых городах и готовиться помочь войску при их осаде. Моричи от его замысла нападать и грабить на обратном пути пришли в полный восторг.
—
Дарник промолчал — не хотел пустого спора.
Еще через ночь море стало успокаиваться, и решено было принести жертвы богу моря и богу-громовержцу. Для этого липовцы специально купили в Заграде молодого бычка.
— А у нас будет своя жертва, — сказал заградский сотский.
Следом за зарезанным бычком на песчаный берег заградцы вывели раба-подростка. Князь сперва даже не понял в чем дело. Когда догадался, было уже поздно — резкий взмах жреческого ножа-серпа, и из обезглавленного туловища раба взлетает вверх фонтан крови.
Дарник покосился на своих воевод, на их лицах читалась гримаса отвращения: одно дело бычок, другое — живой человек. Кухтай снова вздумал посмотреть в глаза князю победительным пронзительным взглядом, мол, какие вы нежные — человеческих жертв боитесь. «Я сделаю все, чтобы никто из вас живым из этого похода не вернулся», — дал себе зарок Рыбья Кровь, брезгливо отворачиваясь в сторону.
Вот, наконец, не виданное прежде Русское море. Даже по цвету воды оно заметно отличалось от Сурожского. О его мрачной черно-зеленой глубине вообще было лучше не думать. Поплыли на юго-восток вдоль берега, часто поглядывая на небо, чтобы при малейшей непогоде спасаться на твердой земле. Погода благоприятствовала липовцам: пять дней на небе висела облачная дымка, и ветерок поднимал лишь легкие убаюкивающие волны. Зато берег менялся ежедневно: плоскую равнину сменили небольшие взгорки, перешедшие в малые холмы, а потом в настоящие горы. На ночь суда причаливали к берегу, их просто вытаскивали на галечную кромку, часть воинов ночевала в них, часть предпочитала высыпаться на берегу, на ворохах свежей травы, накрывшись плащами.
Чем дальше на юг, тем прибрежные места становились все более многолюдными. Но к самой воде селища не подходили, находились, как правило, в версте-двух от берега.
— Это чтобы не быть захваченными врасплох морскими разбойниками, — усмехался Кухтай.
Стены селищ представляли собой саженные плетни, обложенные с двух сторон камнями.
— Хороший удар бревном, и все это рассыпется, — определил Дарник, издали рассматривая ненадежные укрепления.
— А оно на хорошую осаду и не рассчитано. Задержит на полдня, и ладно. Всегда имеется запасное селище в горах, — со знанием дела говорил заградский сотский. — Здесь на берегу обычно старики и неженатые подростки живут, которые потом перебираются в горы для взрослой жизни.
При приближении липовцев действительно было видно, как в горы скачут на конях молодые девушки, а к пришельцам выходили старики в сопровождении юношей, опоясанных короткими мечами. За стеной мелькали парни постарше с луками.
— Этих не грабить, а их самих одаривать надо, — шутил князь.
— Ты не смотри, что их мужики в такой рвани ходят, зато у женщин по десять золотых браслетов, — не соглашался Кухтай.
Местное иноязычное племя дирхемы не брало, зато за ромейские милиарисии и фолисы охотно продавали муку, свежее мясо, молоко и сыр.
Не останавливаясь нигде более чем на ночь, плыли дальше. Первый большой город увидели там, где верстовые горы почти вплотную подступали к морю. Это была Карга, пограничная крепость Лазикского царства. Природной бухты здесь не было, вместо нее в море выдавались две насыпные, скобами изогнутые внутрь дамбы.
Налетевший с севера шквалистый ветер с дождем загнал в эту рукотворную гавань всю липовскую флотилию. Излишки оружия Рыбья Кровь решил в бочки не прятать — вдруг пригодятся для хорошей драки.
Вдоль причала, всего на полстрелища отступая от воды, тянулась четырехсаженная стена из известняка с тремя квадратными башнями. Гарнизон крепости, по словам Кутрая, состоял из двухсот — трехсот местных смердов, согнанных в крепость в качестве военной повинности. Дарник внимательно все оглядывал — размеры и сила крепости вполне подходили для осады ее имеющимся в его распоряжении войском.
В гавани находилось больше двух десятков купеческих судов, чьи команды встревоженно смотрели на приближение лодий под словенскими парусами. Удары в большой колокол раздались и в самой крепости. Торговцы на пристани, несмотря на дождь продолжавшие торговать, предпочли быстро собрать свое добро и удалиться, не исключая возможности обычного пиратского набега. Заведенный князем порядок сыграл ему плохую службу — четкость и последовательность, с которой приставали к берегу лодии, с головой выдавали военный характер флотилии. Купеческие суда, те всегда лезли опередить друг друга, чтобы занять самые выгодные места. На эту промашку уже на берегу указал князю Кухтай.
— Скажем, что мы посольство Русского кагана, — тут же придумал Дарник.
— А грамоты с печатью кагана у тебя есть?
— Хватит им грамоты и с моей печатью. — И Рыбья Кровь приказал писарю запечатать своей печатью чистый пергамент.
К соседним лодиям между тем подошли каргинские таможенники проверить товар и получить корабельную пошлину. Сразу поднялся крик, липовцы не хотели пускать их на свои суда. Дарник послал гридя, чтобы каргинцев вели к нему. Два таможенника в сопровождении шести воинов подошли к княжескому дракару. Один коряво говорил по-словенски, другой, видимо, нет.
Дарник был выше их на целую голову и, еще сильней выпрямившись, высокомерно смотрел на местных тиунов сверху вниз.
— Да, ты верно заметил, мы не торговцы, а воины, — небрежно произнес он. — Идем в Романию служить базилевсу. Никакой пошлины платить не будем, лишь пополним свои припасы, переждем ветер, и все.
— У вас должна быть пропускная грамота от урганского стратига.
Дарник протянул руку и взял у писаря запечатанный собственной печатью чистый пергамент, взвесил его в руке и, словно передумав, вернул обратно писарю.
— У воинов одна пропускная грамота — их мечи, — надменно бросил он и отвернулся, давая понять, что объясняться дальше не намерен.
Таможенники, потоптавшись на месте и о чем-то между собой переговорив, пошли прочь.
— Обидев таможню, ты обидел лазикского царя, — сказал Кухтай. — А нам еще неделю плыть мимо его земель.
— Скажи, а Карга богатый город? — Рыбья Кровь перевел разговор на свое, внимательно рассматривая городскую стену.
— Богат не город, а его храмы. Все народы Русского моря имеют здесь свои святилища и оставляют в них пожертвования для удачного плавания.