Рыцарь-чародей
Шрифт:
– Я понимаю.
Мани соизволил обратиться к Ансу:
– Я сам умирал несколько раз. Нам отпущено девять смертей, из которых девятая – последняя. Несомненно, ты знаешь.
– Нет, сэр, я не знал. Но теперь знаю, господин кот.
– Ты можешь называть меня «господин Мани», приятель. Хотя я кот, мое имя не «кот». – Господин Мани вновь перевел внимание на меня. – Вы спросили, почему моя хозяйка сделала такое предсказание. Вы позволите мне предположить?
– Поскольку предсказание верное?
– Разумеется, нет. Я думаю, она просто боялась, что в противном случае мой хозяин –
– Причем больше меня самого. – Я закрыл глаза. – Ты ведь слышишь мою тетиву, Мани? Даже сейчас?
В виде исключения Мани промолчал.
– А я слышу. Там один голос отчаянно взывает ко мне снова и снова. Я с самого начала старался не слышать его. По правде говоря, я старался не слышать все голоса. Но теперь прислушиваюсь, особенно к нему. Я слышу этот голос сейчас и могу различить несколько обрывочных слов и рыдания.
– Может, то королева, которую вы любите, сэр? Может, она преставилась?
– Дизири? Нет, Дизири жива.
С полминуты или дольше царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра, но наконец Мани сказал:
– В Утгарде есть одна комната, зал Утраченной Любви.
Я открыл глаза и сел.
– Ты был там?
Мани помотал головой:
– Я видел только дверь.
– Ты знаешь, где она находится?
– У лорда Тиази есть кабинет. Очень просторный и премило обставленный, где он постигает тайны магии. К нему примыкают другие помещения. Я заходил во все двери, кроме одной, которая всегда заперта. Я взобрался по стене, увитой плющом, но там нет окон.
– Тебе хотелось бы проникнуть туда.
– Возможно. – Полузакрытые изумрудные глаза Мани широко распахнулись. – Разумеется, мне хотелось бы заглянуть внутрь.
– У тебя есть любовь, которую ты потерял, Мани?
Он спрыгнул с моих коленей и скрылся в ночной тьме.
– А у тебя, Анс?
– Не знаю, сэр, только я люблю оруженосца Тауга.
– Я тоже. – Я потянулся. – Я не меньше тебя не хочу, чтобы его убили или изувечили.
– Значит, вы положите конец этому, сэр? Прямо завтра?
– Нет. Ты же подслушивал, когда Мани разговаривал с ее величеством королевой Йотунленда. Верно?
– Я знаю, что подслушивать нехорошо.
– Разумеется. Но ты все же подслушивал. Она сама может положить конец этому. И безусловно, она постарается. Что же касается меня… – Я зевнул. – Тауг хочет стать рыцарем.
Тетива начала петь, и хотя Гильф положил лапу мне на руку, я больше не промолвил ни слова.
Свон знаком подозвал Тауга, затворившего за собой дверь кабинета Тиази. Широкий коридор, всегда темный, казался темнее обычного. Высоко над их головами пищали летучие мыши.
– Он плохой человек, – тихо проговорил Тауг.
– Он и не человек вовсе, – ответил Свон. – Ты до сих пор не понимал этого, так пойми теперь.
– Я знаю.
– Тогда говори и действуй соответствующим образом. Все ангриды порочны по природе своей, хотя некоторые из них лучше всех прочих своих соплеменников. А худшие гораздо страшнее диких зверей.
– У Логи было три руки, – задумчиво промолвил Тауг. – Я никому не говорил об этом, но у него действительно было три руки.
– Был такой рыцарь, по имени сэр Равд, – сказал Свон. Он пошел столь скорым шагом, что Таугу пришлось перейти на трусцу, дабы не отставать от него. – Сэра Равда послали усмирить разбойников в северных лесах, откуда ты родом, – в лесах к югу от гор.
– Я помню, – сказал Тауг.
– Он погиб. Мне кажется, герцог Мардер полагает, что разбойники – вольные отряды, как они себя называют, – не стали бы нападать на доблестного и прославленного рыцаря, пусть даже с ним не было никого, помимо оруженосца. Так полагает герцог Мардер. Но он ошибается.
– Я никому не скажу, что вы говорили такое, – заявил Тауг.
– Я сам скажу это герцогу. Собственно, уже сказал.
Свон проделал еще с дюжину шагов, прежде чем заговорил снова:
– Сэр Равд погиб. Его оруженосец остался в живых, хотя лишь чудом избежал смерти. Он вернулся в Ширвол, одержимый желанием рассказать всем, как его господин пошел в наступление на полчища разбойников и как искусно он сражался, отправив не один десяток врагов на корм волкам. Как он, оруженосец сэра Равда, похоронил своего господина при свете луны, выкопав могилу сломанным боевым топором и сложив на нее в кучу все оружие убитых врагов.
Не зная, что еще сказать, Тауг пробормотал:
– Да, сэр, – а потом обернулся, спиной почувствовав взгляд незримых глаз.
– В Ширволе его выслушали, – продолжал Свон, – и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.
Свон резко остановился и повернулся к Таугу:
– Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.
– Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.
– Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.
– Да, сэр Свон, – повторил Тауг.
– Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.
– Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.
– Я не хочу умирать. Нисколько не хочу. Если мы вступим в бой, я надеюсь, мы победим. Я сделаю для победы все возможное. У тебя есть палица.
– Да, сэр Свон. Мечедробитель. – Тауг поднял палицу.
– А где кинжал, который ты забрал у кузнеца-ангрида? Ты показывал мне кинжал размером с боевой меч. Он по-прежнему у тебя?
– Он в моей комнате, если только кто-нибудь не стащил его.
– Возьми и его тоже. Возьми и палицу, и кинжал.
– Хорошо, сэр Свон.
– Если я погибну, а ты останешься в живых, Тауг, тебе придется встретиться с врагом более страшным, чем ангриды, и более коварным. Со сплетнями, с хитрыми улыбками, с косыми взглядами. Ты меня понимаешь?