Рыцарь-чародей
Шрифт:
Я Кулили.
Эти слова я услышал не ушами, а скорее костями черепа.
Вниз. Спускайся вниз.
Я стал спускаться. Я понял, в каком направлении надо двигаться, поскольку оттуда доносился голос. Голубой свет постепенно превратился в фиолетовый, а потом стало совсем темно. Чьи-то пальцы дотронулись до моего лица, только я знал, что на самом деле это вовсе не пальцы. Я подумал, что так нечестно, и сказал:
– Я тебя не вижу.
Увидишь, когда я пожелаю.
– Ты кто? – спросил я.
Внезапно мне показалось, что я даже не знаю, кто я сам в действительности. Простой американский мальчишка? Рыцарь? Брат Бертольда Храброго?
Я Кулили. Ты – человек, поклявшийся сразиться с Кулили.
– Эйбел, – сказал я. – Меня зовут… Эйбел.
Ты убьешь меня?
– Не знаю. – Похоже, ответ не имел особого значения. – Полагаю, я должен попытаться. Я обещал.
Я тоже так считаю. Для тебя честь – это святое.
– Ты чудовище. Так говорил Гарсег.
До сей минуты я ничего, ровным счетом ничего не видел в кромешной тьме, но едва лишь произнес последнее слово, как в отдалении замерцал зеленый огонек. «Что там такое, черт возьми?» – подумал я.
Фосфорисцирующая рыба. Они иногда заплывают сюда.
– Мне трудно думать. – Я не знаю, почему сказал это, но я сказал правду. – Почему здесь так трудно думать?
Моя вода холодна.
– Зачем ты позвала меня сюда?
Она не ответила.
– Ничего, если я всплыву обратно? Мне бы хотелось согреться.
Прежде чем убьешь меня?
Она смеялась надо мной, но я нисколько не разозлился. Мне даже понравилось.
– Ты сама можешь запросто убить меня здесь и сейчас, если захочешь.
Я не стану.
– Ты же убивала эльфов, которые приходили убить тебя. Мне Гарсег говорил.
Этот мир принадлежал мне. Принадлежал еще во времена, когда здесь не было эльфов. Они изгнали меня с суши в воду, а потом загнали в эти глубины. Дальше меня уже не прогнать. Ты хочешь увидеть меня?
Перед моим мысленным взором возник отчетливый образ, словно вызванный в моем сознании чужой волей. Статуя, только живая.
– Ты смотрел в пруд. Ты видел там себя таким, каким тебя видят окружающие. Сейчас ты видишь меня такой, какой меня видят окружающие.
Я не представлял, как можно ненавидеть столь прекрасную женщину. Я спросил, почему эльфы ненавидят ее.
Спроси у них.
– Ладно, а почему ты ненавидишь их?
Я не ненавижу, но буду бояться их, покуда они боятсяменя.
Прекрасная женщина исчезла. Теперь я видел странный лес. Там росли деревья, похожие на телеграфные столбы, с несколькими огромными листьями на самой верхушке. Там на земле повсюду темнели лужи воды, и какое-то огромное существо под узловатыми корнями постепенно увеличивалось в размерах и вытягивало щупальца в разные стороны. Деревья разговаривали с женщиной внизу, и маленькие растения тоже, а она отвечала всем по очереди и становилась все больше и больше. Она видела все растения до единого и видела их души, которые обволакивали каждое из них подобием кокона. Души были разных чудесных цветов и все светились, независимо от цвета.
Насекомые пожирали листья, проливая животворный сок, и всевозможные животные грызли кору, убивая деревья. Поэтому женщина создавала для растений защитников, беря крохотные частицы их собственных душ и частицы своего существа, бледно-серой мудрости, сверкавшие подобием жемчужин. А также сухие ветки, листья, землю, огонь и дым, воду и мох. Самые разные подручные материалы.
Поначалу защитники походили скорее на животных, но огромная женщина под корнями посмотрела в небо и увидела там Митгартр и людей, пашущих поля, сажающих цветы и ухаживающих за фруктовыми садами. Тогда она придала защитникам обличье, похожее на человеческое. Сперва они здорово смахивали на огородных пугал, но постепенно становились все лучше и лучше, а в конце концов обрели способность сами менять свое обличье, чтобы стать еще лучше.
Некоторые до сих пор защищают, даже от меня. Ты знаешь таких?
Я увидел Дизири, и у меня перехватило дыхание. Мне показалось, я просто умру, коли сейчас не дотронусь до нее, не поговорю с ней.
– Да. Я люблю ее.
Я тоже, сказала Кулили.
Потом Дизири исчезла.
Теперьты хочешь увидеть меня? Воочию?
Кажется, я сказал «да».
Потом началось ожидание. Прошло не десять минут и не десять секунд. Так текло время до изобретения первых часов. Я неподвижно висел в холодной морской воде, медленно вращаясь и напряженно ожидая – и больше ничего не делая. Белые, желтые и зеленые огоньки кружились вокруг меня, и золотые, и лазурные.
Наша лампа.
Огоньки собрались вместе, я увидел, что на самом деле это рыбы. Маленькие оранжевые рыбки, блестевшие подобием свечных огоньков; черные рыбы с огромными головами и кошмарными зубами, торчащими изо рта, словно красно-синие червяки; длинные серебристые рыбы с жабрами и хвостами, похожими на горящие электрические лампочки; и еще множество других, которых я забыл. Все оттенки красного, желтого, синего и прочих цветов.
Только рыбы не имели значения. Значение имело то, что находилось под ними; а находилась под ними белая нить, огромный спутанный клубок белой нити, живой и пульсирующий. Поначалу он показался мне бесформенным, но стоило мне подумать так, он обрел форму. Я увидел рот, способный поглотить «Западного купца», и нос величиной с холм. Только то был красивый рот и красивый нос. Довольно скоро я увидел глаза, белые глаза, словно затянутые бельмами. Они моргнули, и в них появились зрачки, в которые я мог бы нырнуть; и глаза стали голубыми, и на бледных щеках расцвели розы. Я увидел женщину, послужившую моделью для статуи. Только обычно скульптуры больше реального человека. А подо мной, в морской глубине находилась женщина, которая могла бы носить свою статую на цепочке на шее, как кулон.
Ты намерен убить меня? По-прежнему?
Во-первых, я не хотел убивать. Во-вторых, вряд ли мне удалось бы.
– Мне придется попытаться, Кулили, – сказал я. – Мне придется попытаться изо всех сил, поскольку я обещал. Но я надеюсь, ты спасешься. Я надеюсь, у меня не получится.
Сейчас?
– Нет. Твои рыбы могут запросто убить меня, а у меня нет даже меча.
Пусть наша следующая встреча состоится не скоро!