Рыцарь-чародей

Вулф Джин Родман

Я Кулили.

Эти слова я услышал не ушами, а скорее костями черепа.

Вниз. Спускайся вниз.

Я стал спускаться. Я понял, в каком направлении надо двигаться, поскольку оттуда доносился голос. Голубой свет постепенно превратился в фиолетовый, а потом стало совсем темно. Чьи-то пальцы дотронулись до моего лица, только я знал, что на самом деле это вовсе не пальцы. Я подумал, что так нечестно, и сказал:

– Я тебя не вижу.

Увидишь, когда я пожелаю.

– Ты кто? – спросил я.

Внезапно мне показалось,

что я даже не знаю, кто я сам в действительности. Простой американский мальчишка? Рыцарь? Брат Бертольда Храброго?

Я Кулили. Ты – человек, поклявшийся сразиться с Кулили.

– Эйбел, – сказал я. – Меня зовут… Эйбел.

Ты убьешь меня?

– Не знаю. – Похоже, ответ не имел особого значения. – Полагаю, я должен попытаться. Я обещал.

Я тоже так считаю. Для тебя честь – это святое.

– Ты чудовище. Так говорил Гарсег.

До сей минуты я ничего, ровным счетом ничего не видел в кромешной тьме, но едва лишь произнес последнее слово, как в отдалении замерцал зеленый огонек. «Что там такое, черт возьми?» – подумал я.

Фосфорисцирующая рыба. Они иногда заплывают сюда.

– Мне трудно думать. – Я не знаю, почему сказал это, но я сказал правду. – Почему здесь так трудно думать?

Моя вода холодна.

– Зачем ты позвала меня сюда?

Она не ответила.

– Ничего, если я всплыву обратно? Мне бы хотелось согреться.

Прежде чем убьешь меня?

Она смеялась надо мной, но я нисколько не разозлился. Мне даже понравилось.

– Ты сама можешь запросто убить меня здесь и сейчас, если захочешь.

Я не стану.

– Ты же убивала эльфов, которые приходили убить тебя. Мне Гарсег говорил.

Этот мир принадлежал мне. Принадлежал еще во времена, когда здесь не было эльфов. Они изгнали меня с суши в воду, а потом загнали в эти глубины. Дальше меня уже не прогнать. Ты хочешь увидеть меня?

Перед моим мысленным взором возник отчетливый образ, словно вызванный в моем сознании чужой волей. Статуя, только живая.

– Ты смотрел в пруд. Ты видел там себя таким, каким тебя видят окружающие. Сейчас ты видишь меня такой, какой меня видят окружающие.

Я не представлял, как можно ненавидеть столь прекрасную женщину. Я спросил, почему эльфы ненавидят ее.

Спроси у них.

– Ладно, а почему ты ненавидишь их?

Я не ненавижу, но буду бояться их, покуда они боятсяменя.

Прекрасная женщина исчезла. Теперь я видел странный лес. Там росли деревья, похожие на телеграфные столбы, с несколькими огромными листьями на самой верхушке. Там на земле повсюду темнели лужи воды, и какое-то огромное существо под узловатыми корнями постепенно увеличивалось в размерах и вытягивало щупальца в разные стороны. Деревья разговаривали с женщиной внизу, и маленькие растения тоже, а она отвечала всем по очереди и становилась все больше и больше. Она видела все растения до единого и видела их души, которые обволакивали каждое из них подобием кокона. Души были разных чудесных цветов и все светились, независимо от цвета.

Насекомые пожирали листья, проливая

животворный сок, и всевозможные животные грызли кору, убивая деревья. Поэтому женщина создавала для растений защитников, беря крохотные частицы их собственных душ и частицы своего существа, бледно-серой мудрости, сверкавшие подобием жемчужин. А также сухие ветки, листья, землю, огонь и дым, воду и мох. Самые разные подручные материалы.

Поначалу защитники походили скорее на животных, но огромная женщина под корнями посмотрела в небо и увидела там Митгартр и людей, пашущих поля, сажающих цветы и ухаживающих за фруктовыми садами. Тогда она придала защитникам обличье, похожее на человеческое. Сперва они здорово смахивали на огородных пугал, но постепенно становились все лучше и лучше, а в конце концов обрели способность сами менять свое обличье, чтобы стать еще лучше.

Некоторые до сих пор защищают, даже от меня. Ты знаешь таких?

Я увидел Дизири, и у меня перехватило дыхание. Мне показалось, я просто умру, коли сейчас не дотронусь до нее, не поговорю с ней.

– Да. Я люблю ее.

Я тоже, сказала Кулили.

Потом Дизири исчезла.

Теперьты хочешь увидеть меня? Воочию?

Кажется, я сказал «да».

Потом началось ожидание. Прошло не десять минут и не десять секунд. Так текло время до изобретения первых часов. Я неподвижно висел в холодной морской воде, медленно вращаясь и напряженно ожидая – и больше ничего не делая. Белые, желтые и зеленые огоньки кружились вокруг меня, и золотые, и лазурные.

Наша лампа.

Огоньки собрались вместе, я увидел, что на самом деле это рыбы. Маленькие оранжевые рыбки, блестевшие подобием свечных огоньков; черные рыбы с огромными головами и кошмарными зубами, торчащими изо рта, словно красно-синие червяки; длинные серебристые рыбы с жабрами и хвостами, похожими на горящие электрические лампочки; и еще множество других, которых я забыл. Все оттенки красного, желтого, синего и прочих цветов.

Только рыбы не имели значения. Значение имело то, что находилось под ними; а находилась под ними белая нить, огромный спутанный клубок белой нити, живой и пульсирующий. Поначалу он показался мне бесформенным, но стоило мне подумать так, он обрел форму. Я увидел рот, способный поглотить «Западного купца», и нос величиной с холм. Только то был красивый рот и красивый нос. Довольно скоро я увидел глаза, белые глаза, словно затянутые бельмами. Они моргнули, и в них появились зрачки, в которые я мог бы нырнуть; и глаза стали голубыми, и на бледных щеках расцвели розы. Я увидел женщину, послужившую моделью для статуи. Только обычно скульптуры больше реального человека. А подо мной, в морской глубине находилась женщина, которая могла бы носить свою статую на цепочке на шее, как кулон.

Ты намерен убить меня? По-прежнему?

Во-первых, я не хотел убивать. Во-вторых, вряд ли мне удалось бы.

– Мне придется попытаться, Кулили, – сказал я. – Мне придется попытаться изо всех сил, поскольку я обещал. Но я надеюсь, ты спасешься. Я надеюсь, у меня не получится.

Сейчас?

– Нет. Твои рыбы могут запросто убить меня, а у меня нет даже меча.

Пусть наша следующая встреча состоится не скоро!