Рыцарь-чародей
Шрифт:
Поскольку на вершину вела всего одна дорога, представлялось очевидным, что остерлинги могут захватить гору, только если захватят одно за другим все расположенные вдоль дороги укрепления или возьмут гарнизон измором. Я никогда не пытался выяснить, каковы запасы воды и продовольствия в крепости, но Танрольф сказал мне, что в скале вырублены водохранилища, а поскольку здесь часто идут дожди, те никогда не пустуют. Попытка штурмовать стены и башни этой крепости казалась мне столь же безнадежной, как попытка штурмовать Башню Глас. Тогда я еще не знал, что
Когда мы с Поуком в первый раз оказались там, Танрольф и его люди занимались главным образом возведением стен и башен. Они надстраивали старые стены и возводили новые. На строительстве трудились солдаты, а также наемные рабочие из местных жителей. Рыцари руководили работами, а Танрольф руководил рыцарями. Рыцарям не положено работать руками, они должны сражаться и учить сражаться. Я пришел к такому умозаключению еще в Иррингсмауте, на основании почерпнутых там сведений, но только по прибытии в Форсетти понял, насколько оно соответствует действительности.
Так или иначе, вдоль всех узких участков дороги, пролегавших по труднопроходимым участкам склона, возводились стены с воротами и башни, с которых лучники могли стрелять во всякого, кто идет по дороге. Они начали строительство с подножья горы и постепенно продвигались все выше.
Мы достигли высокой башни и поднялись на четыре или пять лестничных маршей, чтобы добраться до этажа, где находился Танрольф. Потом нам пришлось ждать, очень долго ждать. Мы с Поуком съели по паре плодов манго, пока ехали на телеге, но казалось, с тех пор прошли годы. Мы страшно проголодались и буквально умирали от жажды.
Время от времени к нам подходил кто-нибудь и обращался к одному или другому с вопросом, кто мы такие и что нам надо. Я устал до смерти и потому не обращал особого внимания на людей, разговаривавших с Поуком, – возможно, здесь я допустил ошибку. День неумолимо клонился к вечеру, и наконец я начал задаваться вопросом, позволит ли нам Танрольф или еще кто-нибудь переночевать здесь и выделят ли нам место для ночлега.
Я совсем уже собрался направиться к выходу, чтобы посмотреть, остановит ли кто меня, когда в дверях показался слуга и пригласил меня войти. Я видел его и раньше: он с полдюжины раз выходил из кабинета Танрольфа и возвращался обратно. Но на сей раз он посмотрел на меня со странной ухмылкой. Мне это не понравилось, но я ничего не мог поделать, а потому прошел вслед за ним.
Танрольф сидел за столом, на котором стояли бутылка вина и несколько бокалов. Я уже назвал свое имя слуге, а он доложил Танрольфу. Танрольф предложил мне сесть и знаком велел слуге налить мне вина, что было весьма любезно с его стороны. Он был высоким и длинноногим. Большинство мужчин его возраста носят бороду или усы, но он не носил, и при виде его я предположил, что он много пьет и мало ест.
– Так, значит, вы рыцарь.
– Да, –
– И прибыли в Форсетти на торговом судне. Вы сильно отклонились от пути истинного рыцаря.
Я попытался обратить высказывание в шутку:
– Обычно я пытаюсь идти к цели прямым путем. Но похоже, у меня не всегда получается.
Он нахмурился:
– Вас не учили использовать обращение «милорд» в разговоре с бароном?
– Прошу прощения, милорд. Мне редко доводилось общаться с баронами.
Он небрежно махнул рукой, закрывая тему как несущественную, и пригубил свой бокал, тем самым предоставляя мне возможность отхлебнуть добрый глоток из своего. Во рту у меня пересохло, а вино было холодным и отличным на вкус.
– Вы хотите подняться на вершину моей горы и осмотреть окрестности.
– Да, – сказал я, – если это не доставит вам особых хлопот.
– Это можно устроить, сэр…
Слуга уже назвал мое имя, но я повторил:
– Сэр Эйбел Благородное Сердце.
– Итак, теперь вы хотите вознести свое возвышенное сердце еще выше, а вместе с ним и остальные части своего существа. – Танрольф громко рассмеялся своей шутке. От этого он не показался мне симпатичнее, но через несколько секунд он спросил: – Вы ужинали?
– Нет, милорд.
– Вы голодны? Вы и ваш слуга?
– Очень даже.
– Ясно. Вы можете поужинать с нами, сэр Эйбел, но перед ужином нам необходимо прояснить два вопроса. Первый касается общественного положения вашего спутника. Вы сказали мастеру Эгорну, что он ваш друг.
Я кивнул.
– Но не рыцарь?
– Нет, милорд. Просто друг. Могут же рыцари водить дружбу с людьми, не носящими звание рыцаря?
– И не воин?
– Нет, милорд. Поук – моряк.
– Понятно.
Танрольф отпил еще немного из своего бокала.
Я тоже отхлебнул вина, но потом решил, что мне следует остановиться. Язык у меня начал странным образом заплетаться.
– Вернее, не совсем понятно. Ваш друг сказал Альту, что он ваш слуга. Я послал мастера Ауда поговорить с ним, и он сказал мастеру Ауду то же самое. Один из вас лжет.
Я попытался сгладить противоречия.
– Поук боится, что меня не признают за важную персону, милорд, и, конечно, я таковой не являюсь. Но он хочет, чтобы меня уважали, и потому говорит так. Возможно, я действительно был бы достоин всяческого уважения, коли смог бы платить ему, но я не могу.
– Вы бедны?
– Очень, милорд.
– Я так и думал. Остается прояснить еще один вопрос. У нас здесь есть обычай – вернее, у моих рыцарей. Варварский, если хотите знать мое мнение, но обычай есть обычай. – Танрольф рыгнул, – Новый рыцарь… вы ведь рыцарь?
– Да, милорд. Как я уже сказал вам.
– Я помню, я все прекрасно помню. Новый рыцарь должен сразиться с нашим лучшим рыцарем. Тупыми мечами, на столе, перед ужином. Он должен сразиться с ним – прошу прощения, – поставив один септр на свою победу. У вас потрясенный вид, сэр Эйбел. Неужто вы боитесь принять бой?