Рыцарь и Ко
Шрифт:
– Вам обязательно надо знать, что написано? Или можно подробности опустить?
– Хотя бы скажи, куда ехать?
– Туда, - показал Мерин налево, на солнечную дорогу. Мы тронулись в путь. Нехорошие предчувствия так и не оставили ни меня, ни моих спутников. Поэтому удивление было не слишком сильным, когда, спустя полдня, солнышко заменили сгустившиеся облака и болотное марево, из которого, выстроившись в цепочку, с лопатами на плечах и напевая что-то вроде: "Хоу-хоу-хоу!", на нас вылезли вышеупомянутые гнусы.
Мерин завопил и быстро нырнул в кусты, где замаскировался: покрылся листочками и выпустил корни. Остальным пришлось отбиваться. Гнусь с визгом и лопатами наперевес ринулась на нас. В первом своем настоящем бою мы не сплоховали: моя дубинка славно гуляла по вражьим шеям и спинам, ни одна стрела Тиль не ушла мимо цели (а у нее их было три), хвост Штуши, как бешеный, крутился и извивался, разбрасывая гнусов во все стороны. Прич, правда, был безоружен, но его Бозо чудесным образом осмелел и топтал гнусов налево и направо. В один из благоприятных моментов Прич ухватил одного из нечистых за бороду и начал им отмахиваться от остальных. В другой руке у него была отобранная у этого же гнуса лопата. Я зашиб еще двоих, правда, не до смерти, и Матильда подстрелила одного. И тут Кутя вообразил себя боевым слоном. Он встал на задние ноги и издал свой коронный рев! Гнусь в панике отступила на заранее подготовленные позиции.
– За подмогой пошли, - прохрипел я, утирая кровь: один из противников рассек мне бровь лопатой.
– Не, они всегда по семь ходят, - авторитетно заявил Штуша.
– А я думала, их больше было, - сплевывая выбитый зуб, заявила Тильда.
– Я же застрелила не меньше четырех!
– А им твои стрелы - что солома, - махнул лапой Штуша.
– Они же нечистые! Вот если бы их было семьдесят, тогда было бы хуже. А так отмахались.
– Отлично, вышли симметрично, как и полагается у гнуси болотной всемером!
– это из куста вылез принявший свой естественный вид Мерин.
– Просим объяснений, - холодно вымолвил я.
– И никаких ручек!
– крикнула Тильда, завидя, что старец уже открыл рот.
– Ты не просил подробностей, - развел руками волшебник.
– Сам виноват.
– А сейчас можешь сказать с подробностями?
– Сейчас? Пожалуйста. Прямо пойдешь - колпак потеряешь, направо пойдешь - силы не найдешь, налево пойдешь - в гнусавое болото попадешь.
[Image004]
– А нам-то что?
– В том-то и дело, что руны эти волшебником писаны, волшебникам и предназначались. А мне как-то не очень хотелось и колпак терять, и совсем от волшебной силы отказываться.
– Так значит, ты отправил нас по дороге, где как раз НАМ и грозила опасность?
– Ну да... Но ведь все закончилось хорошо, правда?
– Ну, дед!
– пошел на него Причард, угрожающе тряся ушами.
– Ну, маг лысый! Щас я тебя под такого гнуса отделаю...
Незнамо как мой хищный оруженосец очутился прямо посреди лужайки, обманчиво покрытой веселенькой зеленью. Ноги его погрузились в эту самую зелень по щиколотку. Прич сделал несколько движений, как бы давя ногами в бочке облепиху, и погрузился еще немного.
– Эй! Эй, не шути!
– испуганно крикнул он.
– Лучше со мной не связывайся - я страшен в гневе! Вытащи меня!
Мерин хитро прищурился.
– А ты можешь?
– шепнул я ему.
– А то, - отозвался колдун.
– Только не хочу.
– Понятно...
– Ну-ка, че еще там за переговоры?
– крикнул Прич.
– Меня засасывает!
– Что?
– кротко переспросил маг.
– Позолоти ручку!
– хором крикнули мы с Тильдой и Штушей.
– Ну нету у меня, нету-у!
– завывал Прич.
– Пуговицы, говоришь, золотые?
– Ну!
– А на штанах - брильянтовые?
– Ага!
– Побрильянти ручку!
– Так с меня штаны спадут!
– А так ты утонешь. Что хуже?
– Ребята, ну скажите ему!
– Причард чуть не плакал.
– Че вы стоите? Он же больной! Вытащите меня, пожалуйста!
– Тогда мне - золотые пуговицы, - загибала пальцы Тиль.
– Герману брильянтовые, а Куте - серебряные шпоры!
– О господи, ему-то зачем?
– простонал Прич.
– Шпорить буду!
– кровожадно заявил Кутя. Судя по его оскалу, Причард понял, кого именно будут шпорить.
– А как же я пуговки-то отрежу? Мой ножик за голенищем остался!
– Держи!
– и Тиль из самых лучших побуждений кинула ему свой кинжал. Причард скрючился, и нож, стукнув его рукояткой по лбу, благополучно ушел в трясину.
– Балда!
– выругалась Тиль.
– Хороший был нож.
– Капитанский?
– выставил бороду Мерин.
– Капитанский.
Прич уже рвал во все стороны пуговицы, с каждым движением уходя в трясину все глубже. Наконец его красное лицо озарилось улыбкой, и на его ладони победно сверкнули три пуговицы.
– А че теперь?
Мерин щелкнул зубами, и пуговки мгновенно очутились у него на руке. С выражением крайнего благоговения на лице колдун кинул их по одной в прорезь колпака. На этот раз колпак сыграл не Августина, а какую-то незнакомую торжественную музыку.
– Это что?
– спросился.
– "Прощание славянки", - отозвался старец, совершая пассы.
– А кто такая славянка?
– Героическая женщина, вроде валькирии, - пояснил маг, - провожающая любимого, если в поход страна позовет. И все плачут.
– Прошу прощения, - уточнил Кутя.
– Любимого кого?
– Всего. Мужа, отца, сына.
– А Штушу?
– Если хочешь.
– Тогда я - славянка, - вмешалась Тильда и широким жестом перекинула рыжую косу на могучую грудь.
– Плачьте все. Я папу проводила. И сестру. Теперь вот братца провожаю. Скоро одна останусь, буду одинокая, как синица.
– Это точно, - ехидно поддакнул Кутя.
– Вон и любимого в болото засасывает.
Тильда кинулась стегать его лозиной. Штуша беззлобно хохотал, а Прич-по-пояс скорбно смотрел на нас из трясины.