Рыцарь Леопольд фон Ведель
Шрифт:
Сказав это, бей ввел Леопольда в означенную комнату и пригласил его сесть между двух красавиц, а сам поместился у противоположной стороны, против узкой шелковой занавески белого цвета, закрывавшей, как казалось, вход в соседние покои. По его знаку рабы внесли кушанья и шипучее вино, запрещенный Кораном напиток.
— Неужели тебя удивляет, что мудрый смеется над нелепыми повелениями? Ешь и пей, пой и люби! Все это Бог дал людям как милость, потому что иначе это не было бы создано!
Женщины гарема звонко засмеялись и захлопали в ладоши своими маленькими руками. Крепкое вино, присутствие очаровательных созданий и ароматы, наполнявшие комнату — все это подействовало на Леопольда и разгорячило его. По окончании ужина слуга принес Леопольду лютню, а Ахмету серийский ченгирь. Принесли еще вина, после чего рабы исчезли, за исключением одной старухи, остановившейся в двери, через которую вошел рыцарь.
Бей взял свой ченгирь и начал петь. Едва запел он и глаза всех на него устремились, как зашевелилась белая занавесь, показались два отверстия и через них впились в Леопольда два огненных глаза. «Это ханум», — подумал рыцарь. В ее пламенном взоре, устремленном на него, было что-то магическое и вместе с тем лестное для Леопольда. Когда эмир окончил, герой наш взял лютню и начал пламенную импровизацию, обращенную к таинственной красавице, как бы вызывая ее показаться.
— Алла керим! Алла акбар! Будь могущественен в твоей милости! — воскликнул вдруг эмир и вскочил как помешанный. — Я поблагодарю тебя завтра, дорогой друг мой, — обратился он к Леопольду. — Сегодня же надо оставить за ночью победу!
Потом, сказав что-то женщинам, он быстро исчез за белою занавесью. Леопольд хотел встать, в эту минуту красавица, сидевшая налево от него, страстно обняла его, открыв одно из самых прекрасных лиц, которых ему только случалось видеть. Старуха схватила руку переводчика и увела его, прочие женщины убежали, лукаво посмеиваясь. Лампы погасли. Один только месяц с насмешкой глядел в комнату, полумесяц, властвовавший над ночью и теперь над христианским пилигримом и рыцарем!
На вторую ночь после этой, скоро после двенадцати, Леопольд со своими товарищами выехал из Рамлы, напутствуемый благословениями Ахмета. Долго смотрел эмир им вслед.
Когда путешественники проехали через местечко Латрунь, где родился разбойник, распятый одесную Спасителя, и при свете утреннего солнца начали взбираться на горы Ефремовы, — в это время в доме эмира, на том месте, где роскошествовал Леопольд, стояли на коленях, с лицом, обращенным на восток, мужчина и женщина — то были Ахмет и Ханум.
Нет ничего могущественнее милости Божьей! Халлак, халлак, кана ма кана! Что случилось, то случилось!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На Востоке
Что случилось, то случилось! С этим вполне мусульманским девизом должен был познакомиться и наш герой, чтобы забыть недавно пережитое и обратить мысли на предметы почитания, которые должен был скоро увидеть. Направляясь в Иерусалим, путешественники проехали через деревню Голиа, находившуюся в трех милях от вечного города, здесь в долине Давид убил Голиафа. Наконец, под вечер, пилигримы поднялись на скалистую возвышенность и вдруг вскрикнули от радости: перед их восхищенными взорами предстал Иерусалим, освещенный багровыми лучами заходящего солнца. Леопольд и его путники въехали в Иерусалим и остановились в христианском квартале, где нашли убежище во францисканском монастыре Сан-Сальвадор.
На следующий день с 9 часов утра он начали осматривать все места, замечательные по совершившимся на них событиям из земной жизни Спасителя. Вечером же отправились к Святому Гробу. С благоговением вступил Леопольд в храм. У входа каждый был обязан заплатить сторожившим туркам 6 венецианских дукатов. Перед решеткой, окружающей место, где стоял крест, на котором Сын Божий страдал, путешественники совершили свою молитву. Погруженный в воспоминания крестных страданий Спасителя и ужасов великого события, празднуемого в великую пятницу, Леопольд с жаром молился о том, чтобы учение и смерть Иисуса Христа послужили — также во спасение его покойным отцу, дорогой матери, Буссо и ему самому. Кончив молитву, рыцарь вместе с товарищами осмотрел как храм, так и его пределы с величайшим вниманием, желая запечатлеть в своей памяти все эти священные места. Между тем ночь наступила, спутники рыцаря вместе с монахами, провожавшими пилигримов, воротились в монастырь. Леопольд же хотел провести ночь там, где некогда положили Спасителя и попросил Шабати остаться с ним.
На следующее утро Леопольд и Шабати вышли из храма, причем жадные турки потребовали с них опять довольно много выходных денег. У дверей храма был настоящий базар, продавали четки, землю с масличной горы, иорданскую воду и пр. Леопольд купил многое на память. После обеда в монастыре путешественники поехали верхом в Вифлеем. Когда едешь от Иерусалима, Вифлеем представляет очень живописный вид. Гора, на которой возвышается город, невысока. Налево от Вифлеема находится монастырь святой Елены и место рождения Иисуса Христа.
Затем Леопольд с остальными товарищами и с Шабати уехали из Иерусалима назад в Рамлу. Тут путешественники надеялись получить известия от капитана корабля, с которым условились, чтобы он ждал их в Яффе для того, чтобы везти их в Александрию. Прибыв в Рамлу, они узнали, что Ахмет-бей уехал в Яффу, до ночи не возвратится и просил их не предпринимать ничего во время его отсутствия. Далее им сообщили, что капитан корабля объявил, что, прежде чем отправиться с ними в Египет, ему надо отвезти груз соли в Триполи и возвратиться оттуда со свежим товаром; он предлагал им или ехать с ним теперь в Триполи, или ждать в Рамле его возвращения. Путешественники были вне себя, потому что они теряли много времени, а главное — денег. Они решились нанять верблюдов и ехать через степь.
Шабати увиделся на другое утро с Леопольдом и объявил, что сам бей желает с ним поговорить. Он скоро явится, но, несмотря, на его любезное обхождение, в манерах его проглядывала большая сдержанность.
— Намерение ваше благоразумно, — сказал бей. — Я извещу Сансиасса Газы, чтобы он охранял вас от арабов пустыни. Исполнить это уже его дело, потому что далее Газы не простирается моя власть. Но вы должны снять одежду пилигримов, потому что шайки пустыни уважают только того, кто носит оружие. Следуй за мной, господин, — прибавил он, обратившись к Леопольду, — и выбери в моей оружейной, что нужно для тебя и твоих товарищей.
Наняв верблюдов, Ахмет сам распорядился насчет дальнейшего путешествия своих гостей — тем самым указав на невозможность оставаться далее или возвратиться к нему впоследствии. Размышляя об этом, Леопольд шел возле бея, наклонив голову. Вдруг Ахмет остановился и положил руку на плечо рыцаря.
— Что, брат мой, вспомнил в Солиме о моей просьбе?
Леопольд встрепенулся.
— У гроба Салиба и на месте его рождения я усердно молился о твоем счастии и об исполнении надежд!