Рыцарь Шато д’Ор
Шрифт:
— И тут тоже? — упавшим голосом проговорил Франческо, указывая на темные волосы на лобке девушки — Андреаса; а тот вместо ответа схватил приятеля за запястье и быстро прижал его ладонь к этому темному пятну.
— Вот э..это д…да!.. — стуча зубами то ли от холода, то ли от страха, пролепетал Франческо.
— И одежда вся промокла! — сказала девушка — Андреас. — Надо костер развести…
— Черт меня надоумил с тобой спорить! — в сердцах сплюнул Франческо.
— Ладно! — сказала Андреас. — Об этом потом, а сейчас сушиться надо. Простыть
— Точно! — спохватился Франческо. — Я-то ведь знаю, что ты — мужик, что же мне на тебя пялиться? Верно, Андреас?
— Верно, но пять плеток получишь, понял?
— Да хоть десяток! Тут чудо такое… а мы плетками считаться будем?!
Оруженосцы набрали большую кучу плавника и хвороста из близлежащей рощи. Нашлось и кресало, а также сухой трут, и вскоре на берегу запылал костер. Промокшую при переправе одежду развесили на кольях вокруг костра; затем соорудили шалаш из веток, которые нарубила Андреас саблей Франческо.
— Гляди-ка, — восхищался Франческо, — а удар-то остался!
— Ага, — кивнула Андреас и потянулась к плетке. — Ложись-ка, любезный! Уговор есть уговор!
— Ох! — закряхтел Франческо. — Ну и вредный же ты! — Он улегся на живот и усмехнулся: — Никогда меня девка не порола… Ты уж не бей по рубцам, а то еще после мессира со вчерашнего дня не зажило.
— Ладно, — сказала Андреас и пять раз крепко вытянула Франческо плеткой.
— Как же тебя звать-то теперь? — поглаживая побитое место, спросил Франческо. — Неудобно как-то…
— Неудобно, неудобно… — проворчала Андреас. — Ну, зови Андреа, вроде есть такое имя… Превратил меня в девку, вот беда-то… А уж как звать — ерунда. Вот прикажет мессир Альберт в баню идти, спину ему тереть, как я пойду?
— Объясним ему… — пробормотал Франческо. — А то как же… Тут другое дело… Баба-то ты теперь настоящая, а я на все это так просто смотреть не могу, понял… то есть поняла? Вон видишь, только поглядел на тебя — а уж хочется…
— Верно, — с волнением в голосе отозвалась Андреа, разглядывая демонстрируемый ей предмет. — Это что же, если я замуж выйду, так меня такой штуковиной… Да еще родить потом надо? Глаза б мои на тебя не смотрели…
— Сам виноват, — сказал Франческо. — Не надо было сказки рассказывать… А может, и обратно все вернуть можно, а?
— Я уже подумала про это! — Андреа сплюнула в костер. — Ладно, уж лучше бабой быть, чем опять превращаться. А то что-нибудь не так выйдет — и стану не баба, не мужик…
— Тьфу, прости Господи! — перекрестился Франческо. — Упаси нас Боже от эдакого…
— А тело у тебя какое теплое! — сказала Андреа, обнимая Франческо и прижимаясь к нему округлым девичьим бедром.
— Ты чего? — в испуге отодвинулся Франческо. — Я, знаешь, содомским грехом не грешу… А за настоящую бабу тебя не признаю все равно.
— Ох и дурак же ты! — покачала головой Андреа. — Ишь что подумал! Я погреться хотела, вот и все… Мне, знаешь, ни бабьей, ни мужской любви не надо, и так проживу… Не просохло еще белье?
— Нет еще, — насупился Франческо, недоверчиво поглядывая на тоненькую талию и довольно широкие бедра своей новой подруги. — Пошли в шалаш, — сказал он. — Сухим плащом укроемся.
— Только ты рукам волю не давай, — предупредила Андреа, — а не то получишь!
— Да не трону я тебя, — успокоил ее Франческо.
— А караулить кто будет? — спросила Андреа. — Ложись-ка спать, а я постерегу…
— Может, я лучше, ты все-таки это… не мужчина…
— Запомни: как был я Андреасом, так и остался, а заикнешься еще, что я не мужчина, получишь!
— Чего?! — взвился Франческо. — Это от тебя, от бабы?
— Запросто! — последовал ответ. И Франческо и Андреа-Андреас вскочили на ноги.
— Ну, давай! — сказал Франческо, сжимая кулаки.
Андреа размахнулась и двинула Франческо, да не по-бабьи, ладошкой по щеке, а крутым, хоть и небольшим кулаком — правой в челюсть. В глазах у Франческо потемнело. Он пришел в себя, уже оказавшись на земле. Франческо приподнялся и сел, потирая челюсть.
— Ну и удар!.. — пробормотал он, признавая превосходство приятеля. — А вот замуж тебя не возьмут, это точно. Муж тебя и поучить не сможет…
— Опять? Мало, что ли?! Могу еще…
— Да не злись ты! Я просто так… рассуждаю…
— Раньше надо было думать, когда в девку превращал…
— Опять я виноват?! Пять горячих, по роже получил — и все мало… — вздохнул Франческо. — День такой выдался, точнее, ночь…
— Ладно, — сказала Андреа, — давай мириться. Залазь в шалаш и спи, разбужу ближе к утру.
— А пожрать у нас ничего нет? — спросил Франческо.
— У меня ломоть хлеба был, — вспомнила Андреа. — Кажется, в куртке…
— Поищи, а? Может, поделишься… А то с обеда ни крошки во рту не было.
— Ничего, покуда не помрешь! — улыбнулась Андреа, роясь в карманах куртки, которая сушилась над костром. — Вот… Мокрый, конечно, но ничего…
Размокший ломоть разделили пополам и тотчас же съели.
Франческо полез в шалаш, расстелил единственную сухую вещь — плащ Андреаса — и вскоре заснул. Сон навалился на него, тяжелый и глубокий, — сон без сновидений. Андреа-Андреас же осталась наедине с ночью и своими мыслями…
ОТ «НАХТИГАЛЯ» ДО ВИЗЕНФУРТА
(продолжение)
Вернемся к тому моменту, когда Марко, набивший морду своему господину (и другу) и признавший трактирную шлюху Марту своей дочерью, усадил обоих на лошадей и выехал с постоялого двора «Нахтигаль».
…Огоньки «Нахтигаля» давно уже остались позади и вот-вот должны были скрыться за поворотом дороги, когда Ульрих наконец нарушил молчание.
— Может, ты все-таки объяснишь мне, в чем дело? — спросил он у слуги.
— Дочка это моя незаконная, — вздохнул Марко. — Ты уж сердца-то не держи, ваша милость, а? Выпорол бы, что ли, меня, чтоб душу отвести…