Рыцарь в потускневших доспехах
Шрифт:
Внезапно Кристофер разозлился. Разозлился оттого, что они используют его ложь, стремясь загнать его в угол. А главное, что бы он ни делал, Даллас ему не уступает.
— Я думал, мы забудем давешнюю стычку! — Он помедлил. — У тебя много проблем из-за того, что ты с головой ушла в книги — и так надолго, что не узнала в жизни главного.
— Знаю, что ты пугаешь меня. Однако не понимаю, почему. Он вспылил:
— Вероятно, если бы ты спустилась в мою лодку и узнала меня получше, ты смогла бы
И, не дожидаясь ответа, он гордо удалился. Кристофер знал, что дети наблюдают за ним. Кто-то из них уронил стакан, и он услышал звон разбитого стекла. Близнецы побежали к Даллас.
— Чане! — отчаянно позвала его Даллас. Он остановился, заколебавшись, увидев ее убитое лицо. Но больше она не сказала ничего. Если бы она сделала полшага ему навстречу…
Но Даллас не сделала его, и лицо Кристофера стало жестким:
— Вам известно, где меня найти, милая. И за ним захлопнулась дверь.
Кристофер стоял на пирсе. Его тело было напряжено — он ловил рыбу. Даллас исподтишка смотрела на белую рубашку, накинутую на его плечи, на джинсы, обтягивающие бедра. Единственное, что было небрежным в его облике, — это темные волнистые волосы, ниспадавшие на лоб. Он закидывал удочку, словно хлыст, и она рассекала зеркальную поверхность воды.
К удивлению Даллас, у нее сдавило в горле, и она не знала, где взять силы, чтобы заговорить с ним. Она облизывала губы.
— Вы распугаете всю рыбу, закидывая удочку подобным образом.
Он обернулся:
— Так же, как я испугал вас? — Но теперь в его низком голосе не слышалось злобы.
Она подошла к нему и взяла у него удочку. На мгновение их руки соприкоснулись — так же, как и их глаза. С тем же острым желанием, которое они всегда испытывали друг к другу.
— Вы на самом деле считаете, что меня интересует рыбная ловля?
Она сглотнула и взглянула на него. Он непроизвольно встряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы.
— Ловить рыбу нужно осторожно. — Она несильно взмахнула удочкой.
Кристофер засунул руки в карманы джинсов:
— Мне трудно быть осторожным, я нетерпелив как черт.
— Если вы действительно хотите чего-нибудь добиться, следует быть терпеливым.
— Поверьте, я стараюсь…
Когда он смотрел, как она ловит рыбу, его глаза прожигали ее насквозь. Несколько секунд спустя Даллас выудила серебристую рыбину, которая прыгала и сверкала на причале. Самодовольно, с торжеством Даллас начала снимать ее с крючка, но Кристофер опустился на колени и сделал это за нее.
— Надо же, какая сноровистая, — весело заметил он.
— Я живу у моря. И должна знать, как ловить рыбу. Я знаю многое помимо книг.
Когда его прямой
— Благодарю вас за помощь сегодня ночью, — мягко добавила она.
— Это было забавно.
— Да, забавно… — робко согласилась она. — Я.., я так мало знаю о вас.
Он насадил наживку на ее крючок. Она наблюдала за ним, отмечая, какие у него ловкие руки.
— Вы тоже не много рассказывали мне о себе, — напомнил он.
— Потому что не могу никому раскрывать душу.
— Может, если ты попытаешься, тебе полегчает.
— Может, я не хочу этого.
— Зря. Ты предпочитаешь бесконечно терзаться в чистилище — как креветка на крючке. Ты хочешь жалеть себя всегда.
— Нет, не то! — Защищаясь, она взглянула на него.
— Эй, я тоже побывал в чистилище, — тихо признался он.
Она позволила ему взять у нее из рук удочку и отложить ее. А затем сама оказалась в его руках, спрятав лицо на его груди.
— Я не могу касаться тебя так, как хотел бы, — сказал он. — У меня все руки в наживке.
Он был крепок и силен, но обращался с ней бесконечно бережно.
— У тебя такие ласковые руки, что наживка меня не тревожит.
— Дорогая, я знаю, каково это: так сильно ощущать вину, чтобы хотеть покарать себя навсегда.
Она прильнула к нему так надолго, что смутилась и отпрянула. Но, когда он пригласил ее на борт своей яхты и предложил ей пива, приняла его приглашение. Они вместе вымыли руки у него в умывальнике.
Даллас не часто приходилось пить пиво, и потому скоро она почувствовала себя как во сне. Даллас слышала голос Кристофера будто издалека:
— Расскажи о поэзии, которую ты читаешь.
— Ты ведь не хочешь говорить о Донне и Марвелле.
— Правильно. — Пауза. — Но я ведь попросил, не так ли?
Порция пива наполнила Даллас хмельным теплом, и она забыла об опасности присутствия Кристофера, начав декламировать стихи. Ему понравились стихи. И, хоть он и не читал много поэзии, продекламировал кое-что для нее — с характерной для многих мужчин неточностью.
— Вы не смогли бы специализироваться на английской литературе, — покритиковала его она.
— Но не все же плохо в моей декламации. И оба рассмеялись в безмолвной серебристой темноте. Вскоре они заговорили о своем одиночестве и о своих личных проблемах. Часы летели со скоростью минут, не надоедая им. Она рассказывала ему о своей семье, о любви к ней и обиде за нее. А он поведал о том, как всегда жаждал семьи — и никогда ее не имел. Родителям он был не нужен. После своего развода они редко изъявляли желание повидаться с ним.