Рыцарь в потускневших доспехах
Шрифт:
– Дотронься до меня, я хочу почувствовать твои руки, – прошептала она, выгнув спину так, чтобы прижаться к его бедрам своими.
От ласки Рип затаил дыхание и посмотрел на нее демонически-черными глазами.
– Где?
– Расстегни пуговицы.
Непростая задача требовала сосредоточенности. Эсме обхватила Рипа за шею, наслаждаясь прикосновениями, пока он расстегивал одну пуговку за другой. Пальто распахнулось, и блузка обтянула тело.
Рип наклонился и провел губами по ее губам. Эсме чувствовала дрожь его тела, сталь его объятий. Он помедлил, а потом снял с нее блузку, оставив лишь корсет и нижнюю рубашку. Аромат фиалковой воды усилился. Рип расстегнул планшетку на корсете, накрыл ладонью грудь, и Эсме вскрикнула.
– Да, – прошептала она, потираясь о Рипа бедрами.
Медленно, нежно, мучительно. Рип прикоснулся губами к ее горлу всего на мгновение. Резко вздохнул и покрыл поцелуями округлые груди. Стянув ее рубашку вниз, он щелкнул языком по соску и медленно втянул его в рот.
Эсме застонала. Прошло так много времени с тех пор, как к ней прикасались, что она не могла вспомнить, так ли это было хорошо, как сейчас. Рип чуть задел зубами сосок, и Эсме поняла, что больше не в силах лежать смирно.
– Джон, – прошептала она. – О боже, Джон! Я хочу тебя сейчас!
И потянулась к пуговицам на его брюках.
Рип остановил ее, прохрипев:
– Нет. Я едва держу ся в руках. Давай… – Тяжело дыша, он снова завладел ее губами. – Помедленнее.
Дождь стучал по жестяной крыше. Эсме на удивление почти не замечала холода. Она видела только Рипа, чьи плечи заслонили весь мир. Ощущала только, как он поднимает ее юбки, стискивая бархат.
По ногам побежали мурашки, и она застонала Рипу в губы. Он гладил ее затянутые в чулки ноги. Эсме раздвинула бедра и прошептала:
– Да.
Рип дрожащей рукой нащупал ее подвязку, затем провел по гладкой коже внутренней стороны бедра. Дойдя до хлопковых панталон, снова резко выдохнул. Влажная, готовая Эсме выгнулась ему навстречу…
Истинное блаженство. Она застонала, повернула голову и укусила его в плечо. Кончиками пальцев Рип дотронулся до распаленной плоти. В глазах Эсме вспыхнули звезды, а мир пропал. Остался только Рип и гулкий стук разбушевавшегося ливня по крыше. Ее тело дрожало, дрожало… на грани.
Вдруг Рип убрал руку. Эсме моргнула.
«Нет».
– Сними их с меня.
Он помедлил, но стянул с нее панталоны. Рип еще раз глянул на Эсме черными глазами, затем подсунул обе руки под ее попку и склонился меж ног.
От влажного тепла его рта Эсме чуть не сорвалась на крик. Дернулась, впиваясь в мускулистые плечи Рипа. Коснулась металла его механической конечности. Закусила губу, пока Рип ласкал ее языком, безудержно и глубоко, посасывая клитор и с жесткой решимостью вновь доводя до края.
Эсме содрогнулась. Наслаждение накатило лавиной. Рип отодвинулся, прерывисто вздохнул и провел кончиками пальцев по ее бедру, такому чувствительному, что она не могла выносить прикосновения.
– О боже, боже! – шептала Эсме снова и снова.
Рип переместился выше, притянул ее в объятия. Она заплакала, понимая, что больше не будет прежней. Он стиснул ее, прижимая лицом к своей груди, будто желая спрятать от всего мира, и целуя волосы, хрипло зашептал:
– Тиш, милая. А то я еще решу, че где-то напартачил.
– Нет. – Эсме вцепилась в его рубашку и подняла голову. От слез ресницы слиплись. – Это было чудесно. Я просто… просто…
На его губах появилась медленная улыбка.
– Потрясена?
Эсме кивнула, поцеловала его в шею, и ощутила возбужденный член. Еще ничего не закончено. Она обхватила скрытую штанами плоть.
Рип резко втянул воздух и перевернул Эсме на спину, нависнув сверху. Опершись на локти, запустил пальцы в ее локоны, с нескрываемым желанием глядя на любовницу, и хрипло признался:
– Я тя хочу, я так тя хочу.
– Но? – прошептала она, чувствуя недосказанность.
Рип, вздрогнув, закрыл черные глаза.
– Я едва держусь, – признался он. – Не могу рисковать, Эсме. Не щас.
– Я тебе доверяю, – заверила она, лаская его лицо.
– Не могу, Эсме, не могу.
Боль от желания была почти невыносимой. На Эсме накатило разочарование, но она чувствовала напряжение, сковывающее его плечи, и принялась гладить спину Рипа, шепча:
– Джон, я буду ждать тебя вечно.
***
«Я буду ждать тебя».
Что-то шевельнулось в груди Рипа, словно сердце стиснули в кулаке. Надежда? Недоверие?
«Да кому нужно отродье вроде тебя?», – всплыл в памяти голос сутенера матери, Уайтли.
«Надо поверить, что я достоин, что Эсме в самом деле принадлежит мне». В противном случае ему светит в итоге смотреть на мир со дна бутылки, снова и снова прокручивая в голове те мерзкие слова.
Рип прижался к Эсме, поправил ее лиф и убедился, что ей тепло. Она была такой маленькой по сравнению с ним. Ее дыхание во сне стало размеренным. Рип слушал, как дождь тихо стучит по крыше, и чувствовал себя самым везучим мужчиной в мире.
Только одно портило его счастье.
Если он не сумеет себя сдерживать, значит никогда не исполнит заветного желания Эсме. Она сказала, что подождет, но как долго? Он не лгал, когда заявил, что ей лучше выйти за другого и стать матерью.
Эсме почти тридцать пять. Лучшие годы для деторождения позади. Что, если он не успеет подарить ей детей? Что, если ему понадобится слишком много времени, чтобы научиться управлять собой? Блейд признал, что только через несколько лет после заражения смог пить прямо из вены, не беря слишком много, – хотя у него не было никого, кто бы научил управлять жаждой.