Рыцарь
Шрифт:
— Проклятье, — процедил старик. Мы бросились назад.
На подъеме стало видно, что пространство между ущельем и леском сторожит отряд всадников.
Обратно… Лай все ближе. Может быть, в этот момент мы вели себя как загнанные звери, — но попробуйте-ка в такой ситуации проявить хладнокровие! Нас еще не видели — ущелье отнюдь не было прямым, ровным и гладким, — но уже буквально через несколько минут завалы камней должны были перестать скрывать нас от глаз преследователей.
Поэтому, заметив справа от себя глубокую щель между камнями, я не стал размышлять, а потащил туда своих спутников. Именно потащил. Жанна к тому времени сбила ноги в кровь, а старик вообще ковылял еле-еле.
Мы
Сначала было тихо, потом раздались голоса перекликивающихся между собой егерей. Слишком близко… Шансы на то, что мы останемся незамеченными, таяли с каждой секундой. Люди, может быть, и пройдут мимо… но не собаки.
Но они прошли. Собаки не почуяли нас. До сих пор, вспоминая этот эпизод, я не могу понять, как это могло случиться. Все, что произошло с нами во время побега из замка — не успели, не услышали, не заметили, — можно было объяснить цепью счастливых случайностей. Но собаки… На мгновение у меня мелькнула сумасшедшая мысль, что граф Альфаро сам, сознательно, позволил нам сбежать и теперь продолжает играть в какую-то свою, непонятную мне игру. Но нет, это чушь. Люди могли сделать вид, что не заметили нас, но собаки… Тут мой разум спотыкался. Ни одна — ни одна! — псина не залаяла, пока егеря проходили мимо расщелины, где мы прятались, молча готовясь подороже продать свои жизни.
Егеря и кто-то из всадников, двинувшихся им навстречу, встретились как раз напротив расщелины.
— Ну что? — Их голоса были слышны даже лучше, чем дыхание сжавшейся в комок Жанны.
— Нет их, — ответил второй. Очевидно, это был егерь. — Как сквозь землю провалились.
— Плохо искали.
— А может, вы их плохо сторожили?
— Придержи язык, мужлан!
Недолгое молчание.
— Поверху они могли удрать, — примирительно предположил егерь.
— Ерунда. Слишком круто.
— Ошибаешься! Есть там наверху две тайные тропки. Надо бы их проверить.
— Иди и проверь.
И они ушли. Просто ушли, и все.
Подождав некоторое время, мы выбрались из расщелины. Наткнувшись вскоре на ручей, долго шли по течению. Вода была ледяная. Через несколько десятков шагов ноги уже не чувствовались. Я думал, что Жанна, которая была босиком, сдастся первая и придется тащить ее на руках, но она держалась лучше меня и старика, вместе взятых.
Во время всей этой беготни, на одном из привалов, мы наконец познакомились с нашим безымянным спутником.
— Меня зовут Алонсо де Виллярробледо, — представился он. — В течение десяти лет я был командующим гарнизона крепости Менханьо.
— Сколько времени вы пробыли в подземелье?
— Не могу сказать точно. Какой сейчас год?
— Тысяча сто девяносто седьмой от Рождества Христова. А месяц, если вас это интересует, — сентябрь.
Алонсо кивнул.
— Значит… — Он посчитал по пальцам. — Два года и четыре месяца.
— А кому крепость принадлежала раньше?
— Я не понимаю вас, дон.
— Вы сказали, что были комендантом крепости. Чьей собственностью она являлась до того, как ее захватил Альфаро?
Алонсо несколько секунд помолчал.
— Как вы меня назвали? — переспросил он. — «Commandant»? Это франкское слово?
— Возможно, — я пожал плечами, — означает именно вашу должность. Так кому вы служили?
— Я служил Альфаро. Как до того служил его отцу.
— Тогда почему же он…
— Не знаю. — Алонсо резко дернул подбородком. — Я был верен ему. Ходили о нем разные слухи… Я не хочу сказать, что не понимал, кому служит Альфаро на самом деле. Но ведь и в Писании сказано: «Отдай кесарево — кесарю, а Богово — Богу». Я служил ему, как служил бы любому другому синьору. Однажды он пригласил меня к себе в замок. Мы долго разговаривали о совершенно незначительных вещах — погоде, повадках птиц, мусульманской поэзии… Я старался ни в чем не прекословить ему. Даже в таких мелочах. И я не понимаю, почему к концу беседы он вдруг сказал: «Вы слишком неподатливы, Алонсо. Мне очень жаль» — и приказал страже увести меня вниз.
— Зато я, кажется, понимаю… — потянул я.
— Что же вы понимаете?
— А то, что ваш граф свихнулся не вчера, а уже три года тому назад как минимум.
Алонсо молча посмотрел на меня. В его глазах засветилось бешенство.
— Это НЕ МОЙ граф, — отчетливо выговаривая каждое слово, произнес он.
— Ну, извините…
Алонсо кивнул. Ярость медленно стала угасать.
— Я принимаю ваши извинения, дон Андрэ.
В землях, когда-то принадлежавших роду Альгарисов, мы остановились на ночлег в доме того самого мавра, который первым рассказал мне о том, что случилось с родственниками Родриго и какая сволочь граф Альфаро де Кориньи. Мавр был не слишком рад нашему появлению, но в крыше над головой и куске хлеба не отказал. До следующей ночи мы не выходили. Мавр жил на отшибе, но любопытные соседи все-таки могли случайно углядеть нас. Молчаливая жена хозяина подогрела горячую воду. Жанна расспросила ее о каких-то травах, а потом приготовила отвар, вымыв голову которым я впервые за последние две недели смог заснуть без того, чтобы не драть голову ногтями в бесполезной попытке избавиться от поселившихся в ней кусачих тварей. Старик, позаимствовав у сарацина нож, кое-как обкромсал себе волосы и начисто сбрил бороду. Вымывшись и побрившись, он совершенно преобразился. Почему я вообще решил, что имею дело со стариком? Наверное, из-за бороды. Это был человек лет сорока пяти, не больше. И худой, как заключенный Освенцима.
Через пару дней нам снова пришлось думать о том, где бы достать жратву, поскольку то, что нам дал в дорогу мавр, закончилось.
Был поздний вечер, когда на дороге обнаружился большой трактир. После короткого обсуждения было решено попытать счастья.
В дверях трактира я столкнулся с постояльцем, как раз выходившим наружу.
— С дороги, мужичье, — буркнул он, делая попытку отпихнуть меня в сторону. Голос показался мне до странности знакомым.
— Полегче, любезный. А то ведь и в грязь можешь свалиться.
— Что-что? — Он застыл на месте. — Ты кому грозишься, мужлан? Мне, что ли?
Я наконец узнал говорившего.
— Посмотри мне в лицо, Анри, и повтори это еще раз.
Не глядя, он нащупал позади себя дверную ручку и отворил дверь. В тусклом свете, лившемся изнутри трактира, оруженосец де Эльбена увидел мое лицо. Он открыл рот и ошеломленно застыл на месте.
— Господин Андрэ… простите Бога ради… Но почему вы…
— Ги здесь?
Оруженосец не успел ответить. Из общего зала послышался знакомый голос. Ги, как всегда, был не слишком куртуазен:
— Анри — пошел срать, так сри скорее! И дверь за собой закрывать не забывай.
Я отодвинул оруженосца в сторону и вошел в общий зал.
Картина, которую я увидел там, едва не вызвала во мне слез умиления. За центральным столом сидели Ги и Рено и жрали курицу. Хозяин бегал вокруг тамплиера на задних лапках и нервно вытирал руки о фартук. Остальные посетители трактира, успевшие, видимо, по достоинству оценить нелегкий характер моего приятеля, жались по стеночкам и старались говорить исключительно шепотом. Ги развалился за столом с таким видом, будто бы все на десять лье вокруг принадлежало ему одному.