Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
Теперь Ахмад полной грудью вдыхал чистый воздух суннизма. Он наслаждался простотой и ясностью классического ислама. Тут на всё были ответы, тут не надо было лишних вопросов. Воистину, вера суннитов покоилась на твёрдом основании. После изнурительной путаницы измаилизма, когда сам не понимаешь, во что веришь, простота суннизма были для Ахмада живительной и спасительной. Есть пять столпов ислама, а больше ничего не надо. Ни-че-го.
И в Нур ад-Дина Ахмад столь трепетно влюбился именно потому, что атабек стал для него символом этой простоты и ясности суннизма. Благородство и справедливость, разумная уравновешенность и понятность всех действий Нур ад-Дина резко контрастировали с вечными лукавыми недомолвками Хасана II, любое действие которого можно было понимать как угодно. Всё
Усама однажды строго сказал Ахмаду, что недопустимо боготворить даже великого человека, но Ахмад не боготворил Нур ад-Дина, он просто очень полюбил его и хотел быть во всём на него похожим. Нур ад-Дин, воплотивший в себе мудрую ясность суннизма, был идеальным примером для подражания.
А в суннизме главным для Ахмада являлось даже не то, чем он был, а то, чем он не был. Здесь не было изнурительного и изматывающего ожидания имама. Суннизм после измаилизма — обретение после ожидания. Хорошо, что Ахмад не пошёл в Исфахан к шиитам-двунадесятникам. Разве ждать 12-го имама легче, чем 7-го? Двунадесятники так же живут без имама, то есть без истины, как и седмеричники. Ну их всех.
Ахмад очень помог Усаме, представив внутреннюю информацию об ассассинах, которую иным образом было бы затруднительно получить. На основе детальной информации Ахмада, а так же глубоких теоретических познаний Усамы, они предоставили Нур ад-Дину очень серьёзное обоснование того, что ассассины должны быть стёрты с лица земли. Атабек полностью с ними согласился, но сказал, что надо подождать. Они не спорили, гениальному правителю виднее, когда время для одного, а когда время для другого.
Ассассинов можно было раздавить, но десятки их крепостей были расположены столь удобно, что на полномасштабную войну с этими отщепенцами требовались немалые силы, а результат на выходе представлялся не столь уж значительным. Задействовав ресурсы, необходимые для того, чтобы полностью уничтожить ассассинов, можно было надеяться на результат и покрупнее.
Нур ад-Дина всё больше привлекал Египет. Покорение этой страны было задачей первоочередной по множеству причин. Во-первых, фатимидский халифат слабел на глазах и взять его становилось всё легче. Во-вторых, на Египет явно претендовали франки — небольшие экспедиции короля Амори самых очевидным образом носили характер подготовки к полному завоеванию. Следовательно, не взять Египет сейчас, означало отдать его франкам. В-третьих, с точки зрения войны с франками, Египет был очень выгодным приобретением — завладев этой страной, можно было взять западных пришельцев в железные клещи с двух сторон. А, в-четвёртых, даже с точки зрения войны с ассассинами, завоевание Египта было полезным ходом — разорить главное гнездо измаилитов, значит подрубить корни всех их нечестивых ответвлений. Пусть Синан сейчас с Египтом не дружит, однако, следует помнить, что египетские измаилиты и сирийские ассассины — плоды одного дерева.
Усама ибн Мункыз полностью поддерживал египетскую политику Нур ад-Дина и помогал ему эту политику развивать, благо знал Египет, лучше, чем собственный дом. Таким образом, Старец Горы получал отсрочку — не до него пока было. А, решив египетскую проблему, Нур ад-Дин, конечно, не станет терпеть у себя под боком этого злостного богохульника.
Эмир Ширку с малыми силами железным вихрем обрушился на египетского визиря Шавара и разбил его на голову. Вроде бы это было сделано даже по просьбе каирского халифа, которого Шавар предал. И вот тут началось самое интересное — Ширку, эмир Нур ад-Дина, стал визирем халифа. Получалось, что он не покорил главного фатимида, а сам покорился ему. При этом Ширку слал Нур ад-Дину заверения, что остался его верным подданным и полное покорение Египта вскоре не замедлит быть.
Нур ад-Дин, узнав египетские новости, побледнел и посмотрел на Усаму, а тот откровенно растерялся — едва ли не первый раз в жизни. Объявить Ширку изменником означало собственными руками создать себе ещё одного врага, возможно, довольно сильного. А если Ширку действительно покоряет Египет для Нур ад-Дина, не помышляя об измене? Не хотелось бы самим же поломать такую красивую и тонкую игру. Но если Ширку так и останется на службе у фатимида или, того смешнее, завоюет Египет для себя, всё это время пользуясь благосклонной поддержкой атабека? Будет, мягко говоря, обидно. И если Нур ад-Дин прикажет отрубить голову творцу египетской интриги, Усаме ибн Мункызу, последнему останется лишь поблагодарить атабека за самое мягкое из всех возможных наказаний.
— Что молчишь, Усама? — зловеще улыбнулся Нур ад-Дин. — Ведь это ты предложил послать в Египет не кого-нибудь, а именно Ширку. Уж не в сговоре ли ты с ним?
Усама грустно улыбнулся. Такое обвинение не имело смысла даже опровергать. И что он мог объяснить атабеку, если сам ничего не понимал? Усама решил просто думать вслух:
— Я предложил для египетской экспедиции именно Ширку, потому что сей храбрый воин, по моему суждению, совершенно не способен на самостоятельную политику — для этого он слишком глуп. Ширку — вор и грубиян, но этих качеств недостаточно, чтобы совершить изощрённое предательство.
— Значит, мы по-прежнему можем доверять этому глупому и грубому вору, которого мой мудрый советник Усама избрал для великих свершений?
— Если честно, то не уверен. Ни в том, что Ширку можно по-прежнему доверять, ни в собственной мудрости. Кажется, я что-то не учёл, не доглядел.
— А я скажу тебе, многоопытный Усама, что, или точнее кого, ты не доглядел. Мальчика Юсуфа, племянника Ширку. Теперь этого мальчика всё чаще называют Салах ад-Дином.
Усама закатил глаза и дернул себя за бороду. В крепко сжатом кулаке остался клок седых волос, но он даже не обратил на это внимания:
— О, горе мне, тупому и слепому! Щенка не доглядел! Безобидного щенка, который ничем, кроме книжек, не интересовался. Ах, Юсуф, ах, мальчик!.. Да это же его интрига — хитроподлая, как и всё, что он отныне будет совершать в своей мерзкой жизни, — Усама совершенно забыл про повелителя, настолько он был поражён этим открытием. — Ну, конечно же, Ширку был саблей Юсуфа, Юсуф был умом Ширку. Ах, парочка. Глупость моя воистину безмерна.
— К слову сказать, юный Салах ад-Дин уже и сам неплохо владеет саблей, он успел доказать свою способность командовать войсками. Скоро дядя Ширку станет ему не нужен, — Нур ад-Дин по-прежнему зловеще улыбался. Он не допускал и мысли о предательстве Усамы, в чём был совершенно прав — атабек хорошо разбирался в людях. Сейчас он совершенно не думал о наказании ибн Мункыза. Что толку срывать на нём свою досаду, если надо было принимать решение?
— Ну так что будем делать, мой мудрый и глупый эмир?
— Делать. — растерянно протянул Усама и почти сразу же твёрдо заключил — Делать! Что угодно, но надо что-то сделать. И не в связи с Египтом. Что бы мы не предприняли по отношению к Салах ад-Дину — это может оказаться нам во вред. Но и ничего не делать мы тоже не можем, потому что этим покажем свою растерянность, а значит — слабость. Следовательно, надо серьёзно озаботить себя чем-то другим, пусть Салах ад-Дин думает, что нам пока не до него. Ассассины! Я уверен, мой повелитель, что голова Старца Горы непозволительно долго остаётся у него на плечах. Пусть уже завтра на всех площадях Дамаска говорят о том, что великий атабек идёт на ассассинов. Так мы выиграем время и сохраним достоинство. Даже если Салах ад-Дин готовит предательство, мы не будем выглядеть слишком доверчивыми — просто у нас были другие дела. А когда покончим с Синаном, египетская ситуация уже должна проясниться и тогда наше слово, обращённое к Салах ад-Дину, прозвучит по существу.