Рысюхин, что там у вас налито?
Шрифт:
Обкатку провёл по уже привычному маршруту. Где-то похвалил, где-то накрутил хвоста. С большим удовольствием посетил производственные помещения — за вознёй с металлом, который пусть и моя стихия, но немного надоел, я на самом деле соскучился по работе с зерном, с суслом, по запаху солода… Ходил, щупал, нюхал, помогал, пусть даже и в роли подсобника. Снова встретились в пути с Пробеляковым, опять устроили выставку около трактира «Прикурганье», но на этот раз никто с просьбой продать авто не приставал. Съездили колонной в Дубовый Лог. Там, глядя на кадастровый план, переданный с прочими бумагами через Сребренникова, попытались привязаться к местности, чтобы определить новые границы владений, но поняли, что без банды землемеров с их приборами, которые расставят по углам свои
Два дня на работу — и сутки на то, чтобы уговорить бабулю на мой отъезд. Осознание того факта, что уже заканчивается первая неделя августа придало мне сил, уверенности и красноречия. Каникулы заканчиваются, а у меня их ещё не было! Для конспирации, чтобы бабуля даже случайно не выдала наши с Машей планы её маме, было сказано, что отправляюсь «на недельку в путешествие по княжеству». Пришлось загрузить в снятый (опять!) с брички и помещённый в багажный отсек холодильник изрядное количество продуктов. Ничего, съедим вместе с Мурмурочкой.
Перед отъездом передал Семёнычу две рукописные брошюрки — инструкции для водителя переделанного грузовика и для механика, по обслуживанию. Сказал — заставить водителя, что приедет из Шклова забирать грузовик, выучить его инструкцию едва ли не наизусть, вторую просто взять с собой и передать там управляющему. Назначил Семёныча экзаменатором, а бабушку попросил её авторитетом организовать процесс
Я, для той же конспирации, даже выехал из города в сторону Минска! Ну, не только для неё — кстати пришёлся вызов в лабораторию, не придётся делать бессмысленный крюк по дорогам. Доехал до комплекса зданий Корпуса за полтора часа — при этом никакой пыли внутри, никакой жары! Мой мини-автобус (дед решил, что для «микро» он всё же крупноват — почти в габарите двести сорок первого МАЗа[1], по его словам) вызывал интерес и в Минске, но не такой бурный, как в Смолевичах или деревнях по дороге. Столичная публика, видать, более искушённая и повидала всякого. Ну, или просто марку держат. В пользу второй версии играет реакция как рядовых жандармов, запускавших меня во двор, так и коллег по лаборатории. Стихийная экскурсия коллег по автомобилю заняла больше получаса, правда, я сразу сказал, что заказов не принимаю — задолбался, нет времени, сил и желания, как и формального права на переделку в связи с отсутствием диплома инженера.
Из дому выехал около восьми утра, чуть раньше, но к работе приступить смог только около десяти утра. С оформлением бумаг, в ходе которого опять с тоской вспомнил Большую Свету и нехорошими словами — местных бюрократов, требования которых отличались от видения их могилёвских коллег, перерывом на обед и прочими обстоятельствами провозился до половины пятого, даже чуть дольше. Даже заколебался — стоит ли выезжать в путь в конце дня? Но решил, что уж до Смиловичей как-нибудь доеду, там и заночую, если что. Дед при этом ехидно хихикал, но почему — не говорил.
Всё же смена конной повозки на автомобиль требует ломки многих привычек. До поворота на Смиловичи оказалось меньше сорока вёрст, которые я пролетел по тракту за какой-то час! Светлого времени впереди было ещё много, так что поехал дальше. Через сорок минут, обмирая от собственной наглости и скорости перемещения, проехал Червень. Но в начале восьмого вечера, когда добрался до Березино, смелость меня оставила и дальше двигаться не рискнул. Свернул к смутно знакомой по прошлому году гостинице, около стойки регистратора засёк время — чуть меньше трёх часов назад выехал из Минска! С папой мы ехали сюда двое суток от Смолевич… Причём дед подзуживал ехать дальше, мол, фары есть, если и стемнеет — не страшно. Но я за три часа на тракте просто устал. Поэтому загнал свой «серебряный фургон» во двор гостиницы, в каретный сарай запихивать побоялся, уж больно узкий и низкий проём ворот, и отправился ночевать, прихватив с собой из холодильника ужин.
Утром, когда рассчитывался за номер, портье что-то очень хотел спросить, но всё же сдержался. И правильно сделал, я тоже не стал стимулировать его к речевой активности — надоело всем объяснять, на чём я еду и откуда взял.
Судя по следам на влажной земле, за ночь около моего фургона побывал весь персонал гостиницы, добрая половина постояльцев и ещё несколько человек со стороны. Я только хмыкнул, выразительно посмотрев на сторожа, и внимательно осмотрел автомобиль, обойдя по кругу. Как ни странно — не поцарапали и ничего не открутили на память, так что сторож, хоть и допустил посторонних к охраняемому объекту, нагоняя не заработал, а вот чаевых ему явно натаскали и без меня. Да он и не претендовал, понимал кот, чьё сало съел, потому и исчез, едва я открыл дверь в кабину.
Завтракать в гостинице не стал: зачем платить за еду неизвестного происхождения, если у меня своей — полный холодильник, и сухомятка благодаря походной кухоньке не грозит? Едва проехав за болотистую пойму Березины, которая после жизни в Могилёве и регулярного использования речного транспорта уже не так сильно внушала, как год назад, заметил сворачивающую направо в лес дорожку. Проехав по ней метров двести попал на поляну, выходившую одним своим боком на небольшой обрыв, под которым блестела водой не то старица, не то рукав реки, не то просто озерцо. Остановился, залез сперва в багажное отделение, в холодильник, потом с продуктами — в салон. Пока закипал чайник и грелась сковорода, на откидном столике сервировал себе хороший, плотный завтрак. Правда, выяснилось, что есть за столиком, к которому сидишь боком не очень удобно, но доставать и устанавливать большой стол категорически не хотелось. Подумав и доев горячее, я бросил на пол коврик и уселся с чашкой чая и парой бутербродов на пороге салона, пристроив ноги на нижнюю ступеньку. Красота! Лес, река, горячий чай в руке…
«Ещё бы радио включить, для лёгкого музыкального фона».
«Мне лично и звуков природы вполне хватает. Единственное, что нарушает идеальную картину — это то, что сижу лицом примерно на запад, восходящее Солнце не видно».
«Зато оно и не слепит».
«И то правда…»
Посидев так минут десять-пятнадцать пока чай в кружке окончательно не остыл, я выбросил крошки и корки в воду, на радость рыбьей мелочи, а косточки со шкурками — под куст, для мелкой живности, которая быстро растащит это всё и доест недоеденное. Невостребованные бутерброды и ещё кое-какой перекус уложил в короб между сидений, туда же, но в выемку на верхней крышке, поставил бутылку воды. Посмотрел с сомнением на грязную посуду: да уж, раковина с краном тут не помешала бы, в этом дед прав. Устроился поудобнее в кабине, развернулся и неспешно двинулся в путь — а куда спешить, ехать, если верить карте и курвиметру, до Машиного дома девяносто шесть километров, но до обеда она на репетициях, я даже не спеша буду на месте к полудню.
[1] Имеется в виду, разумеется, автобус МАЗ-241, школьный и пригородный, выпускавшийся до 2018 года. Но дед преувеличивает, их аппарат на полметра ниже и на метр-полтора короче, а также немного уже.
Глава 21
Через час пути поймал себя на странном и пугающем факте: мне было некомфортно, да что там — порой чуть ли не бесило, если я вынужден был держать скорость в двадцать пять километров в час при том, что дорога позволяет сорок (а фургон и того больше).
«Бу-га-га-га! А ещё пару месяцев назад при скорости тридцать кто-то орал „не гони“! И спорил с тем, что пятнашка в час — это называется „ползти“, а не ехать!»
Самое обидное, что и возразить-то нечего.
«Кстати, внучок, куда в Могилёве рулить будешь? Надеюсь, не прямо к Машиному дому? Иначе её мама будет дома от силы через полчаса — соседки тут же вызвонят!»
«Может, в академию? Если комната за мной на весь срок обучения — то и на каникулы тоже?»
«Угу, Надежда свет-Петровна позвонит бабуле, та с изумлением узнает, где именно ты „путешествуешь“, дальitсценарий сам составишь?»