Рюрик
Шрифт:
– Да, княгиня, люди не всесильны и никак не могут смириться с этой истиной, - тихо проговорил он и протянул к ней руки.
– Но это значит, что ваш Бог жесток и не хочет помочь людям, - хмуро возразила Эфанда, не замечая протянутых к ней рук миссионера.
– Бог есть Бог: он не жесток, а милосерден; испытание людям он посылает с тем, чтобы они поняли истину. И тот, кто постигнет эту истину, становится избранным и как избранный несёт свет истины дальше. Именно поэтому мы должны быть едины и молиться, давая ему понять, что мы знаем 6 его грозной силе и всегда готовы смиренно исполнять его любые заветы,
Эфанда покачала головой:
– Ты хочешь сказать, проповедник, что нам не дано приблизиться к истине? И если Рюрик не примет вашей веры, значит, мы будем вечно обречены на испытания, посылаемые вашим Богом?
И тот твёрдо ответил, глядя ей в лицо:
– Да.
– О-о! Это ужасно.
– Голос Эфанды прозвучал глухо.
– Но Рюрика ведь мне не переубедить, - обречённо проговорила она и беспомощно посмотрела на верховного жреца.
Бэрин понимающе смотрел на поникшую княгиню и молчал. Он верил, что Эфанда сама во всём разберётся. А ирландец между тем продолжал:
– Учение Христа, Эфанда, - он впервые назвал княгиню по имени, словно она уже признала его право быть её учителем, - близко и понятно простым людям. И если сегодня его принимают ещё не все, то завтра оно овладеет душами многих. И мы, проповедники этого учения, не боимся никаких каверзных вопросов. Ибо если бы учение это было ложным, то мы бы сознательно изменили историю жизни Христа на нашей земле. А мы её оставили такой, какой она и была на самом деле. И свидетельство тому - священный холм в Иерусалиме.
Слова ирландского миссионера прозвучали в ушах Эфанды тревожным звоном колокола Сионского храма.
"Ну почему мы все такие разные и так глухи к бедам других?.." - вдруг подумала Эфанда, и лицо её исказила страдальческая гримаса.
– Акинф, ты действительно веришь, что все наши предки когда-то были единым народом, говорили на одном языке, а затем стали строить высокую башню?
– Княгиня, - устало воскликнул Акинф, - мы все наказаны за свою гордость и самонадеянность! И Бог послал нам испытание в наказание за непослушание и неверие в его силу! И потом, Эфанда, борьба твоего Рюрика с германцами, та борьба, которая связана со столькими жертвами, могла бы давно закончиться… - горячо проговорил Акинф и робко дотронулся до плеча княгини.
– Но Рюрик не верит в это!
– горько и отчаянно вскричала Эфанда и высвободила своё плечо.
– Он боится другого, твой Рюрик!
– покачал головой Акинф.
– Боится? Чего? Нет того, чего бы боялся Рюрик, - гневно возразила Эфанда.
– Он боится, что будет не нужен рарогам-русичам, если вы примете христианство и перестанете воевать с германцами! Лотарий дал клятву, убеждающе глядя в глаза Эфанде, сказал Акинф, - что оставит вас в покое, если вы окреститесь! Помоги своему мужу, женщина! Спаси его и племя своё! горячо воскликнул ирландец и молитвенно сложил на груди руки.
Но Эфанда, вспомнив совсем недавнюю свою беседу с Рюриком и его горький смех в ответ на её вопрос:
"А вдруг они правы в своей борьбе за душу твою?" - только покачала в ответ головой и прошептала:
– Вряд ли я смогу это сделать…
Акинф понял, что дальнейший разговор с княгиней бесполезен. Он повернулся к Бэрину, но всё-таки скорее для женщины, чем для верховного
– Я закончу наш разговор словами Христа из Евангелия: "Смотри, чтобы нам, разлучившись, когда-нибудь не навлечь на себя великого осмеяния и ещё большего вреда". И пусть не корит нас Рюрик за то, что он выходит в беспредельное море как ненагруженный корабль и не имеет понятия, с какими свирепыми волнами ему предстоит встретиться в этом море, которое именуется жизнь!
Несколько минут длилось молчание, и в эти минуты Акинф понял, что был услышан.
"Может быть, эти язычники, - вдруг хмуро подумал ирландец, - знают какие-то свои секреты в борьбе с тем мраком, который окружает нашу жизнь, умеют делать её радостной и именно поэтому упорствуют? Я видел много языческих жрецов, и все они глубоко проникли в тайны природы… Бэрин верховный жрец племени, а он сам вот уже много лет постепенно внедряет идеи христианские в души соплеменников и не боится лишиться их уважения. Да не спугнёт ли он стадо своё, коли уведомит их ещё об одной истине?.."
Ирландский миссионер взглянул в задумчивое лицо Бэрина. Тот вздрогнул, разогнул спину и виновато попросил:
– Подождать надо, Акинф, пока Рюрик прозреет.
ПРИМИ ПОКЛОН, КНЯЗЬ РАРОЖСКИЙ
В поселении рарогов было неспокойно. Озадаченно шныряли по улицам параситы. Шептались и простые поселяне, и воины, а громче всех, как обычно, женщины. Друиды требовали собрать большой совет, но Рюрик ещё не был готов к этому.
Всё началось с его двора. Десятилетняя дочь Руцины и Рюрика вышла, как обычно, кормить своего любимца гусёнка Серыша. Она принесла ему в глиняном черепке ячменной каши и уговаривала поесть. Гуси хорошо знали девочку, а так как были сыты, то не обращали на неё внимания. Старая нянька Вожанка, приставленная к Рюриковне с детства, была тут же.
Обычно такой спокойный гусёнок вдруг вытянул свою длинную, тонкую шейку, которая уже начала покрываться пером, и вдруг так беспокойно закричал, что переполошил всю стаю. Грозно загоготал вожак, скосив свой красный глаз в сторону девочки. Внезапно огромная серая гусыня, широко раздвинув крылья, ринулась на маленькую княжну. Вожанка, бдительно охранявшая дочь рикса, закричала на гусыню и больно хлестнула её длинным прутом. Гусыня, гогоча, заметалась по кормовой площадке. За ней и другие зашипели и закричали, всё больше и больше входя в азарт. Девочка схватила няньку за руку и потянула её к дому. Неожиданно гуси перестали их преследовать.
– Вожанка, смотри, - испуганно прошептала Рюриковна, - что это они делают?
Старая нянька в страхе остановилась.
– Что это с ними?
– изумилась она, крепко прижав к себе дочь князя.
Гуси кружили по поляне, поднимая пыль. Гогот и шум их заразили даже дворовых собак, которые тоже подняли громкий лай и беготню. Внезапно вожак застыл в центре поляны, высоко подняв голову, будто обдумывал причину беспокойства стаи. Но вот он вытянул свою могучую шею в сторону восточного леса и надрывно загоготал. И тут же вся стая гусей вслед за вожаком, вы? строившись ровным полукругом, загоготала, вытянув шеи в ту сторону, что и вожак.