Рыжая помеха
Шрифт:
Не, ну вот скажите, какой нормальный парень от этого уйдет?
Я веду языком вверх, отслеживая и обцеловывая каждый ровненький позвонок, и Света вздрагивает и стонет, руки вытянуты перед собой и комкают простынь…
Выше, под лопатками, чуть-чуть прикусить. Вскрикивает, недвусмысленно толкается мне в пах задом. Так и знал, что тут твое эрогенное место!
Выше, к затылку, трогательно подставленному под мои укусы. Член уже давно настолько готов, что даже больно.
Мысль о защите приходит не вовремя. Презерватив есть, но где-то далеко, остановиться сейчас — никаких сил.
Веду пальцами по промежности и стискиваю зубы. Мокрая и горячая. Черт…
— Светик… Светик, я чистый, слышишь?
— Ммм?
— Я успею, хорошо?
— Угуууммм…
Ох ты бля!
Раздвигаю ноги и плавненько вхожу, зажмурившись от кайфа! Без резинки все по-другому, острее, горячее, насыщенней!
Света сжимается, жалобно стонет, и я уговариваю себя притормозить.
Животное, совсем забыл, что она — вчерашняя девственница! Ей больно!
Торопливо падаю на нее, целую, дышу жарко в шею:
— Светик, Светик… Расслабься, малыш, давай… Аккуратненько… Давай… Так, так… Моя ты маленькая… Нежная, красивая такая…
И двигаюсь потихоньку, враскачку, чувствуя, как с каждым словом моим, с каждым движением, она расслабляется, возвращается тяжелое дыхание, глаза уже не зажмурены от боли, лицо розовеет.
— Вот молодец, умничка моя, красивая сейчас, не могу просто…
Поворачиваю за подбородок, мягко целую в полураскрытые губки, заводясь еще больше. Двигаюсь сильнее, размашистей, но все равно спокойно и размеренно. С оттягом. Этот утренний секс, ленивый и сладкий, первый такой в моей жизни.
Не проходит ощущение правильности происходящего, чистоты какой-то непредставимой, нежности и мягкости.
Моя принцесса, рыжая моя помеха, словно сделана специально под меня, под мое тело, любое прикосновение к ней — кайф запредельный.
Она стонет уже громче, пальчики опять комкают простынь, и я разгоняюсь.
Встаю на колени, не выходя из нее, рывком приподнимаю за бедра и продолжаю, уже не жалея. Одной рукой прихватываю за рыжие волосы, натягиваю, второй достаю до клитора, потираю грубо и ритмично.
И моя принцесса дрожит бедрами, сжимает меня внутри ритмично и жадно, кричит, кончая. И это настолько сладкое зрелище, что я еле успеваю выполнить обещание. Вытащить.
Моя сперма на ее пояснице смотрится тоже правильно. Так, как должно быть.
И именно это становится последним гвоздем в моем безумии.
Потому что только сейчас я в полном объеме осознаю, как сильно попал.
И не знаю, что с этим, мать его, делать.
Совместное утро
— Макс, а что ты в универе забыл?
Это мы, чтоб вы понимали, наконец-то разговариваем. Для разнообразия.
Потому что утром как-то не дошли до разговоров, а потом мы были в душе, а потом я мазал мою принцессу специальной охлаждающе-заживляющей хренью… Поняли, где, да?
Ну и в процессе лечения опять не удержался.
И вот что я вам скажу: хрень эта нихера не вкусная. Язык холодит и немного даже покалывает. С трудом удается убрать дурацкий привкус сладким поцелуем. Зато потом, когда входишь в нее, ощущения — приятные. Ну и как смазка тоже ничего. Сгодится.
Повторно Светик мажется самостоятельно и подальше от меня.
Потому что много секса — это хорошо, много спонтанного секса — это охереть как хорошо, но вот много спонтанного секса для вчерашней девственницы — это перебор. Слегка.
После проведения ремонтных работ она недолго возится в кухонной зоне, а я пялюсь на аккуратную попку и тонкую талию, подчеркнутую шелковым халатиком. И реально еще один оргазм ловлю. Визуальный, как сказала бы моя дохрена умная сестренка.
Потому что Света — это просто сладкая тянучая карамелька в белом шоколаде. Невозможно глаза оторвать.
Да и незачем.
Я особо никуда не тороплюсь, универ удачно просран, Светик тоже, походу, забила на учебу. И это правильно.
Лежу, потягиваюсь, ощущая невероятно кайфовое расслабление в теле, лениво прикидываю, как скоро подействует охлаждающий крем. Ну, или, если там придется час ждать, то, может, по-другому как-то?
Да, скот, согласен. Но вот вообще ничего нигде не екает. Есть такие девчонки, которых раз попробуешь, и потом нихрена остановиться не можешь.
Есть.
Мне, правда, до Светочки не встречались, а потому, когда пацаны рассказывали про такое (иногда, вообще редко, оглядываясь и стыдясь даже), признаюсь, я ржал. Громко и неприлично. И удивлялся глупым ванильным россказням.
Но вот теперь…
Простите, пацаны. Был не прав.
Есть это. Существует.
Я смотрю на мою карамельку сладкую, конфетку рыжую, и ощущаю, что стояк, который после дикой ночи и утра должен бы уже и поуняться, нихрена не унимается.
Прям, словно заболел. Есть, говорят, такая болячка. Вечный стояк. И ничего смешного, все очень даже грустно.
Хорошо, что у меня лекарство имеется.
Так что мне весело.
Светик идет ко мне, улыбается застенчиво, щечки горят.
Моя ж ты скромница. Умиляет прям.
Особенно, учитывая, что буквально полчаса назад она совсем нескромно член в рот брала. Неумело, но вообще нескромно.
И вот теперь внимание, вопрос: Светулику двадцать. Темперамент бешеный. Просто ненасытный. Почему до сих пор девочка? Ну, в смысле, была девочка? До меня, террориста. Кого ждала? Конечно, можно себе приятное сделать, допустить мысль, что это не она такая, а я такой. Но тут утверждение никакой критики не выдерживает. Потому что я, без вопросов, красавчик, и вообще… Но не до такой степени. Отчет в том, что она не от великой любви на меня кинулась, отдаю себе. (Бляха муха, ну вот очень надеюсь, что правильно рассуждаю, этих баб хер разберешь, на самом деле!)