Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– Ты прав, парень, – неожиданно серьезно согласился Лакс с сильфом.
– А доверия к моей мудрости достаточно, чтобы посодействовать скромным желаниям пообедать и еще пошататься по городу? – умильно уточнила я.
Вор разулыбался и охотно подтвердил, что вполне достаточно, а посему мы, и сильф в том числе, что у меня уже не вызывало никакого удивления, закусили в маленьком, всего на десяток столов, трактирчике с милым названием «Полная кружка». Кроме спиртного, а мы все равно пили компот, там оказались удивительно вкусные тоненькие и сочные сардельки и поджаренные до хрустящей корочки, а сверху залитые сметанной подливой клубеньки
Глава 13
О добрых делах и их последствиях
А потом мы шатались по городу. Гид из Лакса вышел просто замечательный. Перестав беспокоиться, он шел именно таким шагом, которым привыкла передвигаться я, показывал лавки, дома, трактиры, мастерские, без умолку болтал о том, что представало перед моими глазами, сыпал всякими забавными историями, участником или свидетелем коих являлся, когда ему доводилось бывать в Патере. Я слушала, развесив уши, как слониха, совершенно не замечая уходящего времени. А зачем его было считать? Мы никуда не торопились, и, право слово, я была абсолютно счастлива. Но малопомалу день начал клониться к вечеру, Лакс первым вспомнил о том, что в «Трех сапогах» нас будет ждать Лорд, обещавший заплатить за ужин. Не позволить комуто совершить столь благородный поступок мой рыжий приятель был не способен. Впрочем, прислушавшись к мнению своих гудящих от усердия ног, я согласилась со спутником. Мы решили вернуться.
Народу по сравнению с дневным временем чуть прибавилось, поэтому вор выбирал не глухие, где и по голове походя тюкнуть могут, чтоб зря не шлялся, но относительно людные и широкие улочки. На таких я могла безнаказанно задирать голову вверх и глазеть по сторонам, не рискуя отдавить комунибудь из прохожих больную мозоль. На одной из улиц, где стояло несколько симпатичных домов (первый этаж из камня, второй дерево и черепичная, экологически чистая крыша), кроме птичьего кудахтанья за оградами слышался вполне отчетливый плач. Скорчившись у ровненького забора, навзрыд плакала симпатичная, совсем молоденькая девушка.
– Ты чего ревешь? – первым полюбопытствовал Лакс, оглядывая заплаканное создание с покрасневшим, будто у записной выпивохи, сопливым носом.
Ни следов побоев, ни дефектов на рубашке с расшитым цветиками воротом и весьма симпатичном васильковом сарафане не наблюдалось. Девчушка еще раз всхлипнула, поглядела на нас искоса, а потом уже более пристально и засветилась такой надеждой, словно увидела не вора и магеву, а по меньшей мере Святую Троицу.
– Помоги! – жалобно попросила, вскочила довольно проворно и, ухватив меня за руку, попыталась поцеловать.
– Эйэй, скажи лучше толком, что стряслось? – вырвав руку, потребовала я.
– Колечко мамино. – Глаза ревушки снова начали стремительно наполняться слезами.
«Когдато в Средневековье девичьи слезы, кажется, считались весьма дорогим товаром среди магов и алхимиков, то ли золото с их помощью добывать пытались, то ли единорогов приманивали. Если эта девчонка все время рыдает, на ней можно сделать хороший бизнес, знай только флаконы подставляй!» – подумала я и попыталась спросить еще раз:
– Так что с кольцом?
Вперемежку с обильными рыданиями (Я еще раз пожалела об отсутствии флакона, уж если выслушивать такие концерты, так хоть не зазря!) девица поведала нам следующее. Родители еще с утра отправились в гости к тетке, а старшую дочь оставили на хозяйстве. Дочурка принялась мерить мамины побрякушки, а потом побежала хвастаться ими перед подружкой из соседнего дома. Засиделась до вечера, а когда домой летела, кольцо, не на девичью руку деланное, соскользнуло и оказалось за решеткой трубы у забора. Ни взломать ее, ни достать сквозь прутья злополучную безделицу модница не могла, хоть палкой всю грязь расковыряла. Вот и сидела рыдала и ждала, пока вернутся родители и тятька непременно попотчует охальницу вожжами на конюшне. Явление магевы несчастная жертва собственного тщеславия восприняла как знак небес и готова была на любые подвиги, только бы волшебство помогло извлечь задорно поблескивающее колечко из западни.
– Тьфу, дура, – выругался Лакс, подобрал испачканную ветку, достал откудато из кармана не то кусочек проволоки, не то женскую шпильку, в несколько секунд согнул из металла нечто вроде рыболовного крючка, присобачил на ветку, сунул ту сквозь решетку и подцепил кольцо. Кинув его на колени глупо хлопающей глазами девке, вор фыркнул:
– Держи, растяпа! И всегото делов, зачем тут магия?!
Девица еще плела чтото благодарнорастерянное, а мы уже шли дальше по улице.
– Ловко ты, – похвалила вора. – Вот это искусство!
– Да пустяки, в два счета справился, – отмахнулся Лакс, но было видно, что ему, гордящемуся своей сноровкой, приятна похвала.
Мне сразу вспомнился один анекдот и, переложив его на местный лад, я рассказала:
– Знаешь историю? Приходит к лекарю кузнец, жалуется: «Зуб болит, нет мочи». Лекарь осмотрел его, велел рот раскрыть и в один миг выдернул ноющий зуб громадными клещами. Кузнецу сразу полегчало, об оплате спрашивает. Лекарь ему цену назвал, а мастер возмущаться принялся: я, говорит, замок два часа за такие деньги кую. А целитель ему и ответил: «Вот в следующий раз, когда у тебя зуб заболит, я его тебе два часа тянуть буду, коли пожелаешь, не жалко!» Мораль: дело не в быстроте исполнения, а в совершенстве навыков!
Лакс разулыбался сильнее, а Фаль ревниво вставил:
– Я бы тоже мог кольцо достать!
– Конечно, – не стал спорить вор, однако коварно прибавил: – Только перемазался бы весь в грязи!
Фаль уже собрался обиженно зафыркать, когда я продолжила:
– Поэтому мы доверили исполнение такой простенькой миссии обыкновенным палке и крючку. Забить гвоздь, дружок, можно и не молотком, а старинной редкой вазой, только к чему?
Сравнение со старинной вазой сильфу польстило, и он тут же перестал завидовать вору. Лакс тихонько усмехнулся над моими манипуляциями сознанием не ведающего о человеческом коварстве мотылька.
Выручили из беды неминучей девчонку и до «сапожного» трактира добрались благополучно, ни в какие неприятности или приключения не влипли. Самсур подмигнул Лаксу, уважительно поклонился мне и, кивнув в сторону отдельной залы для особо почетных гостей, скрытой за неприметной дверью в углу, шепнул:
– Гостьто вас уже дожидается, заказал еды, как на пир, но чегото нервничает. Вы там с ним поосторожней, магева.
– Осторожность – мое второе имя, – утешила я трактирщика, однако, судя по его недоверчивому лицу, веры в сию истину у мужика не было. Наверное, потому, что Лакс уж больно гнусно ухмылялся, портил впечатление и подрывал уважение к моему магевскому достоинству.