Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
Мы прошли в отдельный «кабинет» к Лорду. Самсур не соврал, стол буквально ломился от еды, вот только маг еще ни кусочка в рот не положил, сидел на стуле, нахохлившись, будто ворон, и машинально, нервически крутил в тонких пальцах стеклянный бокал для избранных.
– А вот и мы! – улыбнулась я, присаживаясь к столу и отпуская Фаля. – Ты чего такой хмурый, съел чегонибудь мерзкое за обедом или костюмчик жмет?
– Нет, магева. – Лорд попытался улыбнуться, но вышло кривовато и кисло, точно в желудке или в груди у него ворочалась какаято холодная склизкая мерзость, отравляющая радость бытия и вкус пищи. – Прошу
– Вам, почтенный маг, убеждения или религиозные принципы не позволяют делить ужин с эльфофилами? – Я с ходу изобрела подходящее словечко.
– Прошу, ответьте, – почти взмолился Лорд, ополовинив бокал.
– Да, мы оказали некоторые услуги князю Аглаэлю. Почему это вас так взволновало? – спросила я и выжидательно уставилась на мага, похоже, предпочитавшего нализаться в зюзю, только бы не вести щекотливый разговор.
– Нынче я без предварительного уведомления был зван на обед к графу Кольре. Такое случается не часто и, как правило, тогда, когда вельможе необходима консультация в вопросах, затрагивающих сферы тонких энергий, – вздохнул Лорд и осушил бокал. – Его сиятельство интересовала истинность слухов о защите, коей одарила эльфов не то сошедшая с неба священная звезда Дивных, не то неизвестная магева. Дабы попытаться удовлетворить любопытство графа, я намеревался прощупать внутренним зрением князя Аглаэля и получил весьма чувствительный удар магического свойства. – Маг поморщился, вспомнив не слишком приятные ощущения.
– Ура! Значит, заклинание действует! – обрадовалась я.
– Я бы на вашем месте, дивная магева, не был столь радужно настроен, – снова коротко вздохнул Лорд, упрямо изучая содержимое своего бокала и водя по ободу тонкими пальцами. – Графа интересовали также возможные пути снятия столь мощных охранных чар. Я уверил его, что сие невозможно.
– Так чего ты переживаешь? – искренне удивился Лакс. – Ты все проверил, теперь люди с эльфами будут вести дела честно.
– Те заклинания, кои стороннему магу снять невозможно, по силам развеять лишь создателю. А иным путем утратить свою мощь они могут лишь в одном случае: если погибнет маг, их сотворивший. – Лорд глянул на меня и вора больными глазами. Для эгоиста и одиночки было весьма непривычно переживать за когото, кроме самого себя, но он честно пытался. И осторожно намекал на опасность. Видно, граф совсем зарвался, если решился выступить против магов, пользующихся всеобщим уважением. Давно мерзавцу хвост не крутили.
– Успокойся, – ухмыльнулась я, пододвигая к себе блюдо с тонкими полосками мяса в какомто травяном соусе. – То, чем я защитила Аглаэля и его эльфов, действует лишь тогда, когда им собираются причинить вред, а в остальном заклинание совершенно безобидно. Мои заклятия автономны и от жизни или смерти творца не зависят, однажды созданные, питают сами себя. Так что можешь просветить графа – силовые методы воздействия ему ничего, кроме синяков на собственной шкуре, не принесут.
– Я непременно передам, – кажется, магу полегчало. То ли правда не хотел выступать против меня и зла не желал, то ли попросту трусил, что его вынудят драться, и я, такая могущественная, что сама себя боюсь, навешаю ему горячих. А может, всего было понемножку.
После трудного разговора аппетит у мага разыгрался с удвоенной силой, а мы, набродившиеся по городу, от него не отставали. Да и стыдно было бы нам втроем уступить маленькому сильфу. Успокоившись, Лорд стал весьма приятным и вежливым собеседником. Всетаки в светском воспитании чтото есть. Говорил он вроде бы о пустяках, но так мило и изысканно занятно, невольно заслушаешься. Такому душке даже магию в ход пускать не надо, одним языком и изящными манерами кого хочешь зачарует. Даже Лакс, поначалу ревниво поглядывавший на сладкоголосого мага, утихомирился и поддерживал беседу вполне мирно. Хорошая еда и весьма неплохое вино располагали к приятному общению. Голоса народа, гомонящего в общей зале, долетали изза плотно прикрытой двери отдаленным шумом морского прибоя и ничуть не раздражали, скорее даже наоборот.
Однако гдето часа через полтора нашего во всех отношениях приятного общения дверь приоткрылась и в нее протиснулся Самсур. За его спиной с решительноиспуганным видом жались к стене два чумазых ребятенка.
– Почтенная магева, прошу прощения за беспокойство, но эти малявки твердят, что желают вас видеть и просить о помощи.
– И что? – брезгливонадменное выражение мигом сменило доброжелательную компанейскую улыбку Лорда.
Меня передернуло от отвращения, терпеть не могу чванливых скотов, и я в пику магу благосклонно улыбнулась малышам:
– Спасибо, Самсур. Так какая вам помощь нужна от магевы?
– Тятька упал вчера вечером в слесарне. Домой его принесли, думали, отлежится. А он все не встает и стонет, – серьезно, с совершенно сухими глазами доложил один из мелких, кажется, девочка. По бесформенным обноскам было трудно определить пол ребенка.
– Вы же нас хлебом кормили, вы добрая, помогите тяте, магева! – поддержал то ли сестру, то ли брата второй оборвыш, как я поняла, из тех, кто вчера клянчил у ворот милостыню.
Вот они – добрые дела, не успеешь одно закончить, за ним хвостом другое тянется, как инфекции к ослабленному организму липнут. Но послать детишек на три веселых буквы и спокойно продолжить пирушку – значило подтвердить, что прав Лорд. Что я, такая же дрянь, только в другой упаковке? Не дождетесь!
– Хорошо, пойдем поглядим, чего сделать можно, – отодвинула я тарелку, встала, прихватила сумку со священным колдовским атамом и прочими девичьими мелочами.
Ребята, не веря своему везению, поспешно, пока я не передумала, попятились за дверь.
– Неужели вы правда собираетесь идти с этими… – у возмущенного Лорда не нашлось изысканного речевого эквивалента тому, что он думал об оборвышах, зато глаза выкатил весьма красочно и брови взметнулись чуть ли не к волосам, – ночью, в трущобы! Это недостойно высокого титула магевы! Это, в конце концов, опасно!
– Они позвали, насколько я понимаю, долг любого мага отвечать на просьбу не обладающего даром и нуждающегося в помощи, – пожала я плечами как можно безразличнее. – Именно это, а не выбор новых кружев на рубашку, считается призванием и прямой обязанностью.