Ржавое золото
Шрифт:
Короче, все система Зла сколлапсировала, и коллапс был ужасен!
А Свет, спросите вы. Ведь поглотители ненасытного Черта не отличали добро от зла (в человеческом понимании), им подавай любую энергию веры. Де Спеле уже намеревался вмешаться и остановить родича Харибды, лишь только багровый туман сменится лазурным, но тут издали, из неимоверной вышины, долетел печальный, мелодичный звон — это затворились Небесные врата.
— Простите, Светлые, — почтительно прошептал де Спеле. — Не моя вина, что вы так жестко связаны с мраком. Такими вас создали люди и природа. Свет и тень, добро и зло, инь и ян, плюс и минус, магнитный диполь…
Между тем, это сотрясение мира духовного самым непосредственным образом отразилось на мире людей, но, как вы сами понимаете, широко не обсуждалось. Во-первых, исчезли все духи, служившие алхимикам, волшебникам, колдунам. (Все сказанное
2
Данте. Божественная комедия. Песнь 33
Вот эти-то квартирующие бесы и вынуждены были покинуть обжитые тела и спасаться от стремительного обессиливания в преисподнюю. По сей же причине разом исцелилось 5622 припадочных, богохульствующих, словом, бесноватых, одержимых бесами. Разумеется, лишился движения весь колдовской транспорт — метлы, швабры, лавки, горшки. Зелья различного назначения также потеряли значительную часть своей эффективности и отныне действуют лишь по законам фармакопеи.
Лишились чудесной силы все чудотворные предметы, но, тем не менее, продолжали исцелять тех, у кого недуги носили неврогенный характер.
Наконец струи багрового тумана-энергоносителя поредели и вовсе иссякли. Тишина и неподвижность. Только Черт сопел, отфыркивался и облизывался. Де Спеле опустился на колени и расхохотался. Торжествующе, хотя и несколько истерично.
— Армагеддон! С обратным знаком! Битвы нет, а все побеждены! Небо заперлось, и ад полег! А мы… а я… — и Срединный захлебнулся приступом смеха, схожим с рыданием.
Но тут Черт склонил гигантскую голову и лизнул своего ошалевшего от виктории хозяина. Язык величиной соответствовал телу, одним махом прошелся по всему Срединному и утащил шляпу. Но ее Черт выплюнул, словно муху.
— Благодарю, дружок, благодарю, — де Спеле успокоился, поглаживая лапу Черт, вернее, его коготь, который вырос больше кисти человека. — Все удалось, мы победили, наш друг получит…
Но тут раздался Голос. Рене из осторожности не убрал защиту, но, казалось, сами звуки этого голоса, пропитанные безграничным злом, несли гибель, А ведь были еще интонации и смысл…
— Будь ты проклят на все времена! Ни ад, ни небо не примут тебя. Отныне непокой — удел твой на веки вечные! Душе твоей — беспокойные странствия! Ты будешь завидовать Агасферу!
Де Спеле вскочил, гордо приосанился:
— Если ты пришел за подаянием, то следовало бы проявить больше смирения! Но ведь ты — Гордыня, таким задумали тебя люди, и ты не властен сбросить оковы их приговора. А проклятия твои бессильны. Я не человек, и не дух, я Срединный!
— Свою погибель ты несешь в себе, и она тебя настигнет!
— Вот в этом что-то есть, хоть и сформулировано неграмотно. Но благодарю за предупреждение, оно подтверждает кое-какие мои гипотезы. А ты не отчаивайся — ведь мир не рухнул, добро и зло остались в людях, они и знать не будут, что их боги и демоны сейчас потеряли силу. Люди и впредь будет обращаться к вам, молиться, благодарить и проклинать. Да, сейчас вы повержены, но постепенно вновь обогатитесь верой, и лет через триста сможете возобновить чудеса, явления и соблазны. Но, может быть, вас выручит новый Данте. Да, недурную услугу оказал вам флорентиец! Осквернитель забвения, предавший древний завет: «О мертвых или хорошо, или ничего!» Сколько доверчивых сердец трепетало от ужаса при его описаниях ада! Какой пролив веры вы получили! Да, он описал и Чистилище, и Рай, но Ад впечатляет куда больше этого больше и оттого больше получает энергии…
Но. Выше нос! Может все еще вернется, ведь ваше будущее в руках человеческих.
Но никто не ответил на дерзкие слова, то ли гордыня замкнуло уста Князя тьмы, то ли остатки энергии решил он сэкономит. А де Спеле с досадой пробормотал: «Кого я поучаю? Человеческую блевотину, нежить!», подобрал шляпу, нахлобучил на голову. Затем обернулся к Черту:
— Пока,
Глава 24
Вот так и произошло то знаменательное и ужасное событие, упоминания о котором уже прорывались в наше повествование. Да, никогда до того не был нанесен столь жестокий удар по христианскому Тому Свету. Удар был направлен извне, от силы древней и чуждой человеку, но при этом использовалась вера некоторых представителей человечества и их творений, и оттого последствия были особенно разрушительными. Под некоторыми я подразумеваю де Спеле, рыцарей и дам Цепи, семейство Дебдороя и еще некоторых, здесь не упомянутых. Именно они позволили де Спеле выйти на поединок с самим Адом, ведь в начале нашего повествования располагающий только своей энергией Срединный опасался даже Арзауда и вынужден был купить Ржавую Цепь у Дебдороя, а не просто отобрать. Знаете, я даже не смею представить, что случилось бы, останься Рене де Спеле и Старейший на Земле! Не исключено, что все мы сейчас поклонялись бы ящеру. Впрочем, насколько я знаю де Спеле, он этого не допустил бы.
Ладно, не будем фантазировать, нас ждет наша реальная история. Кажется, самое время поведать о том, как окончил свои дни Фредерик Доминик Теофил, как протекал вышеупомянутый «переходный процесс» со своими экстремумами, в чем проявились «нежелательные факторы» и как происходила корректировка «некоторых идеологических стереотипов». Нет-нет, никаких физико-математических и философских дебрей, все просто, по-житейски.
Вызвано было сие событие тем, что довольно скоро Фредерик и Ленивый Дракон уперлись в преграду, которую хотя и предвидели, но избежать никак не могли. Эта преграда вырисовывалась очень настойчиво недоразумениями, недопониманиями, невозможностью передать телепатические образы. Да и просто, Доминик не мог, скажем, с легкостью овладевать магией своего чешуйчатого друга: телепортацией, телекинезом, творением образов и предметов вещного мира, левитацией, нуль-транспортировкой и прочими волшебными штучками. И это все, несмотря на тщательные тренировки, на то, что по части овладения собственным телом и духом наши Теофил оставил позади многоопытного йога! Дела шли все более скверно, Фредерик раздражался, отчаивался, впадая в самоуничижение и совершенно неоправданную самокритику, а Ленивый Дракон, поблекнув до мышиной серости глубокого огорчения, поджав хвост на живот и переходя на «вы», отмечал:
— Дальнейшее — для вас непостижимо.
Доминик прекрасно усвоил, что холодноватое «вы» означает недовольство. А недоволен друг был тем, что Теофил все еще оставался человеком. Прямо об этом не говорилось, но Фредерик понял, что пора обзаводиться духовным двойником, отдаться во власть Ленивого Дракона. Нет, дорогие слушатели, я не буду водить вас в заблуждение, ибо неведом мне принцип магии этого необыкновенного существа. Со мной и моим юным коллегой все ясно — мы нормальные призраки, Но вот в случае с Фредериком Домиником Теофилом… Нет, поведаю лишь о том, о чем имею более или менее верное представление.
Итак, после очередной (и, увы, частой) неудачи, Ленивый Дракон посерел, как графит, и преподнес нечто новенькое:
— Ты полон. Дальше дороги нет.
Фредерик был еще охвачен досадой за неудавшийся опыт, но, когда понял смысл приговора — досаду смел холод предощущения неведомого. Впрочем, можно и не вступать в неведомое, оставить все, как есть, жить под крылышком могучего покровителя. (Вы, разумеется, понимаете, что это фигуральное выражение, ибо Ленивый был бескрылым, он пользовался совершенно иными принципами покорения пространства). Ведь можно идти не дальше, а вширь, обживать, так сказать, завоеванные территории. И при этом знать, что ты отказался от неведомых земель, океанов, небес и… всей Вселенной?!
— Понимаю, — сказал Доминик. — Человек исчерпан. — Помолчал и постановил: — Двинемся дальше.
Ленивый Дракон взглянул на него искоса, дернул кончиком хвоста, но промолчал, наверное, не желал оказывать ни малейшего давления на своего друга.
Теофил подошел к огромному волшебному зеркалу, а может быть, обычному телеэкрану, и принялся рассматривать пейзаж планеты Марс. Между прочим, марсианские пейзажи действует очень успокаивающе, а вот пейзажи Луны угнетают, особенно пейзажи видимой стороны… Гм, так вот, Фредерик минут десять обозревал ржавые дюны, резвый Фобос и вал песчаной бури на горизонте, а потом тихо произнес: