Ржавое золото
Шрифт:
Прямо скажем, девочки были обижены. Отгремели грозы, отшумели ливни, настал час торжества и… На тебе, торжествуй под замком. Правда, Виола по ведьмовской привычке еще чтила в де Спеле старшего по званию и пререкаться с ним не смела, а вот Матильда усмотрела в покушении на свою свободу оскорбление. Теперь, когда де Спеле рассчитался со Старейшим, когда в награду можно просить возвращение из Срединных, когда в воображении Матильды уже звучала музыка венчальных речей… Куда он подевался, этот негодяй? Ясно куда, улизнул
Матильда в гневе взлохматила тщательно уложенные волосы и метким плевком убила ползущего по полу черного таракана. И тут заклятие исчезло. Колыхнулись и упали стены шатра, испуганно пискнула Виола, в ореоле лилового пламени возник силуэт… не человека, нет, даже не Старейшего. Что-то совершенно чуждое, страшное и… зыбкое. Оно переливалось и струилось, ежесекундно меняя очертания, мерцая искрами лилового огня, излучая волны нечеловеческой боли. Виола вдруг заплакала громко, навзрыд, как обиженный ребенок, содрогаясь от необъяснимой жалости к безвестному существу. Матильда инстинктивно притянула ее к себе, чисто материнском движением обняла за плечи и сказала тихо:
— Не надо, Рене, не пугай девочку!
Зыбкая тень расплылось, и на ее месте действительно возник де Спеле в том виде, в котором Матильда увидела его впервые: бледный, как полотно, с кинжалом, по самую рукоятку воткнутым в сердце, со зловещим пятном на рубашке.
— Вот твой контракт, Виола, — сказал он. — Бери его и уходи. Контанель ждет тебя.
Виола робко притянула дрожащую руку, взяла свиток, спрятала на груди, постояла мгновение, широко раскрытыми глазами глядя на де Спеле, потом сделала шаг. Потом побежала. Уже издали долетел ликующий смех бывшей ведьмочки.
— Вот и все. — Де Спеле зачем-то вытер лоб. — Тильда, тебе возвращается человеческая жизнь, не будешь больше Срединной.
— Господин де Спеле… Рене…
— Я ухожу, Тильда, уходит и Старейший, некому будет питать энергией. Ты станешь человеком…
— Я не хочу! — бывшее румяным лицом Матильды сравнялось по цвету с мертвенной бледностью де Спеле. — Господин мой, не покидай меня! Я за тобой… — Матильда рухнула на колени и вцепилась в сапоги «призрака».
Рене тяжело вздохнул:
— Тильда, золотце, без Старейшего я уже существовать не могу, я слишком недолго был человеком, а взять тебя с собой…
Матильда подняла она де Спеле молящие глаза.
— Нет, это совершенно исключено.
Матильда взвилась с колен подобно берберийской львице:
— Ах так! Я тебе больше не нужна! Простая честная девушка ему не нужна! Ему больше подходит ледяная баба, которая для него ограбила кассу тысячного и все свои запасы энергии выгребла, чтобы этот негодяй мог с Адом сражаться! Ты, подлый честолюбец, корыстный…
— Что-что? — переспросил де Спеле и полыхнул лиловым пламенем. Матильда испуганно смогла. — Ледяная отдала всю свою энергию?
Тильда сердито фыркнула:
— Вся
Рене задумчиво побарабанил по рукоятке кинжала.
— Тильда, золотце, придется тебя наградить. Ты за кого замуж выйти хочешь?
— За короля! — брякнула Матильда и смущенно потупилась.
Рене думал недолго.
— За короля не обещаю, вот герцога отвалить могу. Отличный герцог, овдовел недавно, к тому же, виды на престол имеет, учитывая наличие королевской крови. Берешь?
— Беру! — бывшая трактирная служанка с вызовом тряхнула рыжей шевелюрой и подбоченилась. — Что ж, я герцогиней быть не смогу?
— Вот и отлично. — Де Спеле оглядел посеревшее предрассветное небо. — Прощай, Тильда, мне пора. — Он повернулся и зашагал туда, где коротала ночь невидаль.
Будущая герцогиня растерянно оглянулась, поискала глазами Контанеля, но не нашла. Срединный уходил, уходил бесповоротно туда, где земные законы не властны, уходил, чтобы не возвращаться, чтобы сгинуть навек, чтобы больше никогда не устраивать переполох в придорожной харчевне, не пугать почтенных обывателей, не совращать чужих жен, не стращать инквизицию, не сотрясать небо и землю, в конце концов!
— Господин де Спеле… Рене! — Матильда в отчаянии рванулась вслед за уходящим «призраком» — Не уходи! Именем Божьим заклинаю тебя!
Небо разорвал зигзаг молнии, грянул гром, на мгновение ослепшая Матильда остановилось в страхе. Когда она опять обрела зрение, то в первый момент даже не поняла, что случилось. Де Спеле лежал, странно скорчившись, на земле, в двух шагах от него валялся кинжал, по лезвию которого пробегали и гасли лиловые искры. С почти остановившимся дыханием Матильда приблизилась. Глаза де Спеле были открыты, левая рука прижата к груди, сквозь пальцы, выбиваясь толчками, струилась кровь.
— Рене — потрясенная Матильда опустилась на колени, протянула руки, зачем-то коснулась ледяного лба Срединного. Губы Рене чуть шевельнулись, но ни единого звука не вырвалась из них. Где-то завыла собака. — Рене!
Неподвижный взгляд де Спеле вдруг ожил.
— Славную шутку ты сыграла со мной, Тильда, — прорвалось сквозь клокочущий хрип. — Я же предупреждал… Вот и не ушел…
— Рене…
Лицо де Спеле исказила судорога, голова запрокинулась, пальцы сжались в кулаки, по телу пробежала дрожь. Несколько секунд длилось агония, потом черты лица смягчились, тело обмякло и застыло в неподвижности.
— Нет! — Матильда забилась в рыданиях.
С того места, где стояла невидаль, с хриплым карканьем взвилась стая исполинских воронов. Они закружились в воздухе, застилая небо, по очереди пикируя к земле и проносясь над самой головой рыдающей Матильды. Со стороны уцелевшего шатра бежали Контанель с Виолой.