Ржавый капкан на зеленом поле(изд.1980)
Шрифт:
— Ничего особенного. Разболелась в полиции. Наверное, от грозы.
— А ты выпей таблетку анальгина и ложись…
В спальне Инга уже убралась. На окне негромко гудел вентилятор, нагоняя с улицы влажный после грозы воздух. Я лежал на мягком поролоновом матрасе, ощущая на лице свежий ветерок.
Время шло. Медленно, но неотвратимо. Секунда за секундой, минута за минутой…
Надо найти выход! Для Инги и для себя.
Прежде всего для Инги. Сам я как-нибудь выберусь. Я знаю по крайней мере, откуда и чего мне ждать. У меня есть опыт, у меня больше шансов выкарабкаться.
Бледный отсвет ярких неоновых огней уже начал мерно пульсировать на теневой стене дома во дворе.
«Пушкин — только для истинных мужчин!»
Но Инга…
Она ни о чем не подозревает. Она совершенно беззащитна.
Одному не управиться. Нужна помощь. Я знаю многих людей, которые могли бы мне помочь. Но как добраться до них? Как добраться — вот в чем вопрос!
Прежде всего, разумеется, товарищи из советского посольства. Они наверняка энергично вмешаются, подключат австрийские органы.
Но… Уж этот-то вариант Шмидт и его люди не могли не предвидеть! Может быть, именно в тот момент, когда у двери дома взвизгнут тормоза полицейских автомашин, в квартире через двор сипловато пискнет карманное радио. По нашим окнам заскользит оптический прицел, негромко щелкнет спусковой крючок снайперской винтовки.
И моей Инги не станет…
Зачем мне такая «победа»?
Зачем мне тогда весь белый свет?
Нет! Нужен какой-то совершенно неожиданный ход! Такой, который они не могли бы рассчитать даже на вычислительной машине!
Квартира превратилась в настоящую мышеловку. Четыре зарешеченных стены. Телефон?
Он прослушивается — это же ясно! Они прослушивают здесь все — и у нас и у соседей. С помощью современных технических средств это совсем не трудно.
И просматривают тоже. На приемном аппарате четыре экрана. Один — от камеры в квартиру через двор. Она позволяет им видеть все, что делается у нас в кабинете и в гостиной. И на кухне тоже — там, правда, жалюзи, но что-то случилось с механизмом, они не опускаются. Случайность? Ну нет, теперь уже, после всего, что я знаю, глупо верить в какую бы то ни было случайность.
Второй объектив показал Ингу в профиль. Он наверняка установлен в кабинете. Судя по углу наклона камеры, в чугунном украшении над книжной полкой.
Третий — в прихожей. Его назначение теперь совершенно понятно. Это недреманное око следит за тем, чтобы я не выскользнул из мышеловки через дверь на лестницу.
А четвертая камера? Где она установлена?
Здесь? В спальне?.. Я с трудом одолел желание осмотреться по сторонам.
Скорее всего, именно здесь. Спальня — единственная комната, за которой нельзя наблюдать из квартиры напротив. Мешает выступ стены. К тому же — шторы. В любой момент можно подойти к ним и задернуть.
И еще одно — в спальне стеклянная дверь. Через нее, если соответствующим образом расположить объектив, легко просматривается большая часть коридора.
Да, здесь. Вверху в оконной стене лепной бордюр. Ничего не составляет спрятать в нем миниатюрный стеклянный глазок.
Электрическое питание, разумеется, подведено к камерам заранее. Да, работы тут было немало! К нашему вселению готовились основательно. И загодя!
Капкан расставлялся умело, предусмотрительно, со знанием дела.
Знали, значит, знали… Стоп, об этом пока не надо! Позже, потом…
Выход! Найти выход!
Была бы хоть тоненькая ниточка, за которую зацепиться.
Должна же быть ниточка!
«Пушкин» — только для истинных мужчин!»
«Капут! — сказал этот жирный старик с полуидиотским смешком. — Короткое замыкание!»
Короткое замыкание…
А ведь передающие телекамеры тоже работают на электричестве. Если добраться до источника питания, то можно их ослепить. Все сразу. Они тогда лишатся глаз.
Щиток находится тут же, на кухне… Нет, так не годится. Они сразу же поймут — и конец.
А если замкнуть там, внизу, в подвале?..
Но туда не добраться. Мне не выйти из квартиры. Глазок телекамеры против двери стережет меня бдительнее, чем самый свирепый цепной пес. Он тотчас же воспроизведет на одном из экранчиков мой уход. И пока я буду в подвале, они расправятся с Ингой.
Вот если ослепить камеру на короткий миг. Будто случайно. На один миг, чтобы успеть отворить и затворить снова дверь.
Разыграть представление? Самое главное, чтобы они ничего не заподозрили. Иначе…
Подключить Ингу?
Выдержат ли у девочки нервы? Одно дело — стойко переносить боль. Другое… Ей ведь никогда не приходилось ползти ночью, припадая к земле, под белыми щупальцами прожекторов, по верху окопов, набитых фашистами.
«…Только для истинных мужчин!..»
Но ведь была, была однажды ночь, когда и я полз впервые! В маскхалате, по снегу, отдающему отвратительным запахом горелого металла…
Да, я тоже не начинал ни со второго раза, ни с третьего, ни с четвертого. У всех все сначала бывает впервые. Второй и третий раз всегда следуют за первым.
Если все-таки посмелее потянуть за эту мою ниточку? И размотать весь клубок?..
Целых три часа пролежал я в мучительных раздумьях. Намечал комбинации, прорабатывал их в уме. Разбивал вдребезги. Начинал сызнова, опять отыскивал слабое звено.
Все вертелось вокруг короткого замыкания.
Наконец вырисовалось что-то стоящее.