С 3

Живцов Николай

– А это уже не важно. Ты меня разозлила.

– Чего ты хочешь? – она сглотнула и рухнув на место Мамонтова.

Немного полюбовавшись видом поверженного противника, я ответил:

– Спокойно работать хочу. Мне не нужно, чтобы отдел лихорадило, чтобы приезжали проверяющие, совали везде свой нос, дергали и задавали вопросы. Не хочу бесконечно торчать на комсомольских собраниях, не хочу вести задушевные беседы с замполитом. У меня нет на весь этот маразм времени. Так что поумерь свой карьерный зуд.

– Ты все неправильно понял, мне не нужно место Курбанова!
–

принялась она оправдываться, но я ее перебил.

– Да тебе самой не выгодно, чтобы отдел в ближайшее время трясло от потрясений. Теперь ты полноценный руководитель и отвечаешь за работу следственного отдела в полном объеме. Понизятся показатели и тебя снимут, как не справляющуюся со своими обязанностями.

– Да, с чего они понизятся?! – непонятливо взмахнула она руками.

– Потому что климат в коллективе испортится, - наставительно ответил я.
– Вместо того, чтобы дела расследовать, народ только и будет, что воевать на той стороне, которую выберет. А нейтралы поспешат перевестись в другие подразделения подальше от того дурдома, что здесь начнется. В общем, сворачивай свою подрывную деятельность и сообщницу свою уйми. Ни к чему нам сейчас привлекать к себе внимание.

– Как ты не понимаешь? Такой шанс избавиться от Курбанова больше может не представится, - Журбина продолжила гнуть свою линию.

– Это ты не понимаешь, - мысленно сплюнул я. – Нам сейчас, пока Головачев на больничном, надо сидеть тихо и не устраивать внутренних разборок. Как думаешь, что произойдет после того, как Курбанова снимут из-за жалоб коллектива?

– Вместо него назначат Акимову! – победно заявила Журбина.

Не совладав с собой, я закатил глаза - реакция на странную логику оппонента.

– Если Курбанова снимут, то откроется две вакансии – первого зама и ВРИО начальника следствия, - принялся я ей разжевывать, как неразумной.
– Целых две вкусные вакансии, на которые облизываются старшие следователи городского управления. И где в этом раскладе Акимова?

– Но она тоже старший следователь! – на первый взгляд верно заметила Журбина. Вот только есть нюансы, их я и озвучил.

– Это неважно. Важно то, что нет Головачева. Твою Акимову просто некому будет продвигать! Теперь дошло? Город воспользуется ситуацией и расставит на освободившиеся места своих людей. Ты правда хочешь поменять Курбанова, на чужаков, от которых неизвестно чего ждать?

Журбина соскочила с места и начала вышагивать по кабинету.

– Шафиров! – она резко остановилась. – У тебя же с ним хорошие отношения.

– Даже с помощью Шафирова мне пока не занять место первого зама. Стаж не позволяет, - издевательским тоном произнес я совсем не то, что хотели от меня услышать.

– Причем здесь ты! – ожидаемо вспылила начальница.

– А ты думаешь, что я буду его просить за кого-то другого? – заржал я. – Люда, ты ведь не наивная девочка, должна понимать, что просить я буду только за себя. Он мне не отец родной, чтобы выполнять все мои хотелки. Лимит у меня ограничен.

– Говорят, ты сын его боевого товарища, - огорошила она меня бродившими по городу слухами.

Не зная, что на это ответить, я промолчал, а Журбина поостереглась

лезть с расспросами. Разговор заглох.

– Ладно, мне в госпиталь надо ехать, швы снимать, - я первым нарушил молчание.

Журбина неуверенно покосилась на дверь, словно еще не все намеченное сделала.

– Так ты мне веришь, что это не я в Шафирова бутылку кинула? – осторожно спросила она.

– Верю.

– И ты не будешь ему рассказывать о своих подозрениях?

– Не буду, - пообещал я.

– Рада, что все разрешилось, - Журбина растянула губы в улыбке, вышло криво.

– Я тоже рад, - скопировал я ее мимику.

– Ладно, я тогда пойду, - захватив с собой свой рапорт, она, наконец, вышла из моего кабинета, и я устало растекся по неудобному стулу. Он опасно заскрипел подо мной и я переместился в кресло, где было удобнее размышлять.

Вроде бы мне удалось убедить Журбину отстрочить крестовый поход против Курбанова до возвращения Головачева. Ни к чему мне сейчас разборки на весь город, а тем более новое руководство, к которому опять придется искать подходы. Сложившаяся расстановка меня вполне устраивает: Курбанов предсказуем, Журбина управляема – вполне приемлемые условия для того, чтобы спокойно доработать. Надеюсь, недолго осталось. Ждать уже терпения не хватает, а неуверенность в том, что все получится просто изматывает. Из-за постоянного напряжения мечтаю лишь об одном – чтобы скорее все закончилось.

– Здорово! – вместе с морозным воздухом в кабинет ворвался Мамонтов. – Машина на ходу, - выпалив новость, он начал раздеваться.

– Это хорошо. До госпиталя подбросишь?

– Подброшу, - пуговицы, что Семен успел расстегнуть, пришлось обратно застегивать.
– Мне Шафиров велел тебя одного никуда не отпускать.

– Сперва на рынок заедем, фрукты купим, - подкорректировал я маршрут, никак не отреагировав на слова Мамонтова.

– Зачем нам фрукты?

– Фрукты не нам, а Головачеву. Мы же в госпиталь едем, вот заодно и передадим, - пояснил я, натягивая пуховик.

Вышли в коридор и синхронно затормозили. В кабинете Журбиной громко ругались.

– С кем это она?
– прислушался к доносившимся из-за двери голосам Мамонтов.

– С Акимовой, - не смог я совладать с довольной ухмылкой.

В отличие от сгоревшей Копейки, Москвич имел непрезентабельный вид даже для этого времени. Ржавые пятна по всему кузову, вспузырившаяся краска, дверь с водительской стороны неродная.

– Зато на колесах, - подытожил Мамонтов проявившиеся на моем лице мысли, когда я увидел это транспортное средство непредставительского класса.

Снятие швов – процедура малоприятная. Даже произнесенное бархатным голосом «потерпи немного, красавчик и получишь поцелуй» не уменьшило болезненные ощущения. Но некая заинтересованность у меня все же возникла. Ведь пользовала меня именно та фигуристая медсестра в тесном халатике, которая скрашивала мое пребывание в госпитале в сентябре.

Наложив свежую повязку, она полюбовалась делом своих рук и предложила как-нибудь встретиться за пределами медучреждения.

– Увы, не могу. Женюсь, - сокрушенно признался я.