С чего начиналось
Шрифт:
Вскоре мы поехали осматривать названную Векслером электростанцию.
– Вот рядом с ней можно было бы соорудить и ускоритель, – сказал Владимир Иосифович. – Площадка вполне достаточная по размерам, район тихий, ни дорог, ни больших населённых пунктов поблизости нет. Все ваши условия соблюдены, – и Векслер с улыбкой посмотрел на Минца.
Александр Львович, видимо, не разделял мнения Векслера. Это явствовало из его вопроса:
– А какой мощности электростанция нужна будет для вашего ускорителя, Владимир Иосифович?
Векслер назвал величину.
– А мощность этой электростанции какова?
–
– Тысяча киловатт это не такой уже большой резерв, и если согласиться с таким предложением, тогда мы полностью ограничим возможности дальнейшего развития института, который вырастет на базе этого ускорителя. Одним словом, я считаю необходимым посмотреть другие площадки.
Векслер, видимо, внутренне согласился с Минцем и не стал возражать.
На этом закончился наш первый день поисков. Уже несколько позже они были продолжены Д.И. Блохинцевым, и место сооружения ускорителя было определено примерно в ста тридцати километрах от Москвы при впадении реки Дубны в Волгу.
На выбранной площадке находилась небольшая деревенька. Место удовлетворяло всем требованиям. Но две реки создавали большие трудности для строителей, потому что грунтовые воды были близко и возникала необходимость проведения больших дренажных работ.
Следует напомнить, что проектирование и строительство самого мощного в мире ускорителя происходило в стране, только что закончившей кровопролитную войну, в стране, которая должна была возрождать районы, опустошённые во время военных действий, восстанавливать промышленность, научные учреждения.
И вот в это тяжёлое время Советский Союз приступал к строительству самого мощного в мире ускорителя. Курчатов прекрасно понимал, что для дальнейшего развития ядерной физики необходимо создать солидную экспериментальную базу – без неё прогресс физической науки остановился бы. И, несмотря на то что для решения конкретной задачи по созданию ядерного оружия ускоритель не требовался, Курчатов все же настоял, чтобы создание ускорителя было включено в план первоочередных работ. Будущее показало, что он был прав.
Возведение этого сооружения вооружило советских физиков могучим средством экспериментирования и сразу же вывело их исследовательские работы на передний край науки. Энергия разгоняемых в нем ядерных частиц достигала 700 миллионов электрон-вольт.
Вскоре после введения в действие этого ускорителя началось проектирование, а затем и сооружение ещё более мощного – на энергию разгоняемых частиц в 10 миллиардов электрон-вольт. При этом возникало много сложнейших вопросов, решение которых очень часто трудно было найти. Курчатов лично вмешивался, когда создавались такие ситуации. Длительное время не находилось разумного решения одной из проблем, связанных с будущей работой на ускорителе. Все, что предлагалось, было очень сложным и затрудняло бы проведение экспериментальных работ. На одном из совещаний, когда обсуждался этот вопрос, один из участников предложил привлечь к работам двух крупных специалистов. Один из них великолепно знал одну часть проблемы, второй – другую. Но было хорошо известно также, что они настолько враждуют друг с другом, что их совместная работа невозможна. Раздавались голоса:
– Да они совершенно некоммуникабельны!
– И думать нечего. Это же все равно, что пытаться протон и антипротон удержать вместе. Кроме вспышки с выделением огромного количества брани, ничего не получится, – сказал один из присутствовавших.
– А может быть, все-таки попытаться? – предложил Курчатов. – Аналогии с протоном и антипротоном здесь не подходят – ведь они все-таки советские люди.
После совещания Игорь Васильевич подошёл ко мне и сказал:
– Давайте поступим так: одного пригласите вы, а другого – я. Я с ним приду к вам, когда у вас уже будет находиться первый.
Игорь Васильевич озорно улыбнулся.
«Что он задумал?» – начал было я ломать голову.
Но он раскрыл свой замысел сам.
– Я сведу их вместе у вас, будто бы они встретились невзначай, и поговорю с ними обоими сразу. Если бы я или вы пригласили их вместе, они могли бы и не прийти. А тут деваться им некуда будет. Нужна небольшая хитрость, – как бы оправдываясь в чем-то, с грустью проговорил Игорь Васильевич, и огоньки в его глазах потухли. – Давайте пригласим их на завтра в одиннадцать ноль-ноль. Если это время для них будет неприемлемым, тогда созвонимся и договоримся.
…Я пригласил одного из «трудных» людей и только стал объяснять ему, о чем бы мы хотели вместе с Курчатовым с ним поговорить, как дверь кабинета открылась и вошли двое. Курчатов поздоровался с нами, а его спутник что-то буркнул себе под нос и сел в дальний угол. Игорь Васильевич с места в карьер стал объяснять суть проблемы. Он остановился в центре комнаты и, обращаясь к двум враждующим специалистам, поворачивал голову то в сторону одного, то другого. С большой экспрессией он сказал:
– По общему нашему убеждению, проблему могли бы успешно решить вы вдвоём, объединив усилия. Нам также известно, что взаимоотношения у вас таковы, что я и слов не нахожу, как их назвать. Да это и сейчас видно!
В таком раздражении я Курчатова ещё не видел.
– Но я плевать хотел на ваши взаимоотношения, – заявил он. – Если вы порядочные люди, то будьте выше ваших личных симпатий и антипатий. Речь идёт о решении таких задач, перед значимостью которых должно отойти в сторону все личное. Ну, а если вы не люди, а дерьмо, то можете уходить. Такие нам не нужны.
Голос Курчатова гремел, глаза метали молнии. Наши посетители, казалось, окаменели.
– Я вам объяснил задачу. Мы можем её решить и без вас. Но путь решения, который нам приходит в голову, очень труден. Вот как он нам представляется. – Курчатов подошёл к доске и стал чертить схему. – Мы и сами понимаем, что это не то, что нам хотелось бы внести в проект.
Оба специалиста все время следили за каждым движением руки Курчатова. И вдруг один из них поднялся и заговорил:
– А зачем так, когда можно все сделать иначе. – Он подошёл к доске и стал рисовать другую схему. – Здесь я условно оставляю вот этот ромб – его надо раскрыть, – и, обращаясь к своему неприятелю, сказал: – Думаю, что Пётр Николаевич согласится со мной и вместо ромба нарисует конкретную схему.
Пётр Николаевич быстро поднялся со своего стула, подошёл к доске, взял кусок мела из рук стоящего у доски своего антипода и дружелюбно произнёс: