С любовью, искренне, твоя

Ней Сара

Я хватаю его за волосы, сжимая их в горсть.

— Я не хочу кончать, пока ты не будешь внутри меня, — протестую я, когда Рим поглощает ртом мой клитор.

— Шшшш. — Он качает головой, едва отрывая рот от меня. — Ты кончишь. Позже.

Вот дерьмо.

Проклятье, как же это приятно.

— О, боже… да… ммм. — Сами по себе мои бедра начинают медленно, уверенно вращаться, и я слегка приподнимаю их, когда его зубы задевают мой клитор. Всего лишь чуть-чуть. Но этого достаточно,

чтобы я откинула голову на подушку и прикусила нижнюю губу.

Его плоский язык ласкает мою…

— Я собираюсь… о, господи, не прекращай делать это… прямо здесь, Рим, ммм…

Ничто, кроме бессвязных мыслей, не проносится в моем сознании и теле. Нижней части тела.

— Твоя киска оху*нна на вкус, — стонет он, выныривая, чтобы глотнуть воздуха. — Мне нужно трахнуть ее. Я собираюсь трахнуть эту киску.

О, господи боже.

Я не выношу пошлые разговоры, только не от него.

Рим непоколебим и серьезен.

Что я вообще могу ответить? Да, трахни меня жестко? Я не умею говорить непристойности — я никогда этого не делала, и это кажется странным и неестественным.

Но я все равно пробую.

— Да, Рим, трахни меня. — Затем, хотя я чувствую себя идиоткой, добавляю: — Ммм.

Звук моего «ммм» сводит его с ума, и он добавляет палец к своему рту. Он попадает в нужное место, в нужное время, и мои бедра отрываются от кровати.

Он прижимает их к себе, расправляя плечами.

Остекленевшими глазами я смотрю на его макушку. Наблюдаю, как его язык и пальцы ласкают мою киску. Это зрелище возбуждает не меньше, чем сам акт, когда он делает это так сексуально.

Темпераментно.

Опьяняюще.

Мне уже целую вечность никто не делал куни, и я получаю кайф, наблюдая, как это делает Рим. Так обалденно горячо.

Я нервничаю. Бедра дрожат. Голова откидывается назад, руки тянутся к белым простыням. Я сжимаю их, поднося уголок ко рту, прикусывая ткань зубами.

— О, боже… о…

Я не могу вымолвить ни слова, когда кончаю, но все мое тело оживает от наслаждения, поражающего меня в самый центр, вспыхивая, словно фейерверк, пронзая все мои нервные окончания.

Я не в состоянии говорить. Немного вспотела.

Истощена.

— О нет, ты этого не сделаешь, — предостерегает Рим снизу, прокладывая себе путь вверх по моему телу, теребя прозрачные чашечки красного бюстгальтера. Он оттягивает одну вниз, что становится видно мой сосок, и опускает голову, чтобы пососать.

Рим скользит рукой мне за спину, его пальцы возятся с застежкой, пока бюстгальтер не расстегивается, а затем он стягивают его с моего тела. Бросает в кучу одежды на полу. Спускает мои трусики, пока я томлюсь на матрасе, раскинувшись и ожидая, что он будет делать дальше.

— Ты выглядишь как богиня, — шепчет Рим мне в шею, и я ему верю.

— Мне нравится твое тело. — Это мой вклад в разговор о сексе, мой мозг совершенно бесполезен для того, чтобы связывать разумные слова воедино.

Я чувствую его твердый член на своем

бедре, на моей коже влажный след от предэякулята. Несмотря на то, что я только что испытала потрясающий оргазм, я хочу, чтобы он был внутри меня.

Там, где ему самое место.

Рим соглашается, а затем тянется через меня к прикроватной тумбочке, бесцеремонно выдвигает ящик и достает коробку презервативов — от этого зрелища я краснею, а мое тело уже пылает. Словно горит.

Я все еще возбуждена — может быть, даже больше, чем раньше, внезапно ставшая ненасытной.

— Боже, я так сильно хочу, чтобы ты меня трахнул. — Я извиваюсь на матрасе в простынях, потирая бедра друг о друга. Он так сильно меня возбуждает.

— Да, мэм.

Рим натягивает презерватив, и, наблюдая за ним, прикусив нижнюю губу, предвкушение течет по моим венам, как будто я впервые занимаюсь сексом.

Мышцы бицепсов Рима напрягаются, когда он располагается надо мной, и я кладу свои ладони на них, сжимая. Я дышу с трудом, когда Рим протягивает руку между нами, обхватывает свой член и вводит его в мое влажное, скользкое тепло.

Одно медленное прикосновение, а затем он вводит его на несколько дюймов.

— Господи Иисусе, ты такая чертовски тугая, — говорит Рим, издавая глубокий стон.

— Тебе это нравится? — спрашиваю я, закрывая глаза от ощущения того, как он медленно скользит во мне, дюйм за дюймом.

— Я никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо, — вновь стонет Рим, на этот раз громче.

— Вау. Столько комплиментов. — Почему я дразню его?

— Теперь тебе хочется шутить?

— Ничего не могу с собой поделать. — Я смеюсь. — Не останавливайся. Продолжай.

— Ни за какие деньги я не покину эту оху*тельную киску.

Эти слова.

Этот мужчина.

Он выходит, затем толкается, вонзаясь… и выходит… уткнувшись носом в изгиб моей шеи, касаясь губами моего пульса. Мой рот, в свою очередь, приоткрыт.

— Бл*дь, Пейтон… — стонет Рим в мои волосы. — Охренеть!

Да, еще. Повтори мое имя.

Он произносит:

— Пейтон.

Старый добрый секс, лучший из существующих способов — он сверху, жестко вбивается в меня. Изголовье кровати начинает ударяться о стену, и я концентрируюсь на звуках и ощущениях, наряду с его стонами, которые переходят в мягкое, животное ворчание. Звуки нашего секса.

Пот на его лбу.

Влажность между моих ног.

Я все это чувствую и слышу.

И Рим был прав; он заставит меня кончить снова. Я чувствую, как оргазм нарастает… медленно, но уверенно, ощутимое сжатие в моем тазу посылает ударную волну по позвоночнику, и я выгибаю спину. Рим обхватывает губами сосок, посасывает, и это почти сводит меня с ума.

— Ты сведешь меня с ума. — Его голос вторит моим мыслям.

— Хорошо. — Это то, чего я хочу. — Я хочу, чтобы ты потерял контроль.