С любовью, Рома
Шрифт:
— Такими темпами я скоро вконец обескровленным окажусь, — хмыкнул, выходя на улицу.
— Рома, это уже не смешно, — крайне серьёзным тоном сообщил мне отец, следуя за мной.
— А что? Диагноз малокровие заиграл новыми красками, — не унимался я. — Если понимать буквально, конечно же. А то ведь, гляди, я так к тридцати годам соберу все болезни крови. Не знаешь, что там следующее по списку?
— Рома! — практически гаркнул отец, потом добавил, правда, уже более спокойно: — Не смешно.
***
К
— Зачем? — нахмурился я, предчувствуя ещё один разговор по душам, от которых уже тошнило.
— Просто, — отозвался папа. — В детстве тебе здесь нравилось.
— Не помню.
— Тебе ещё и года не было. По выходным мы любили с мамой брать тебя со Стасом и приезжать сюда.
— Ой, нет-нет, — затряс головой, — пожалуйста, только не приступ ностальгии.
Но мою мольбу, как и ожидалось, проигнорировали.
— Ты тогда совсем мелкий был, едва ходить научился и сразу же побежал. Всё время норовил куда-нибудь от нас удрать.
— С годами ничего не изменилось.
— Мы с мамой только и успевали тебя ловить, прежде чем ты нырнёшь в какие-нибудь кусты или канаву. Здесь тогда не так благоустроено было.
— Тяга к приключениям.
Мы шли по одной из прогулочных дорожек, уводящей вглубь парка.
— Стас начинал бегать вокруг тебя и каждый раз, натыкаясь на него, ты менял направление. В итоге вы с ним едва ли не по полчаса могли толкаться на одном пятачке…
— Вечно он весь кайф обламывает. И ни фига с годами не изменилось.
— А мне это казалось таким удобным и безопасным для тебя, — словно не слыша, продолжал отец, — а вот сейчас думаю: может быть, стоило тебя просто отпустить?
— Ну да, глядишь, шею бы свернул лет на двадцать раньше…
— В результате всё заканчивалось тем, что ты садился на землю и вообще отказывался куда-либо идти.
— Ещё бы! Откормили слона, иди попробуй с ним совладай.
— Рома! — отцовское терпение наконец-то иссякло. Мне даже легче стало, а то это его спокойствие было поперёк горла. — Ты можешь хоть минуту спокойно послушать?
— Минута истекла полчаса назад. Кто ж знал, что у тебя с возрастом начнутся все эти стариковские привычки пускаться по волнам воспоминаний…
Я не то чтобы паясничал, просто было что-то такое в отцовской речи, что заставляло меня волноваться.
Александр Дмитриевич устало сжал пальцами переносицу, словно ища в себе силы.
— Короче, сын. Мы всегда пытались защитить тебя. Временами слишком. И видимо, до сих
— Па… — в носу у меня защипало. И шутки больше никак не желали шутиться.
— Подожди… ещё. Рома… Я тебя отпускаю. Делай что хочешь. Серьёзно.
Я весь сжался, вдруг испугавшись, что он отказывается от меня.
— Мне хочется верить в то, что ты сам… поймёшь, что для тебя лучше и как. Потому что… я доверяю тебе. Мы с мамой всегда будем рядом, стоит только позвать или попросить, даже не напрямую. Но вот лезть в твою жизнь с этого самого момента… я отказываюсь.
Растерянно моргнул, до конца не осознавая, что сейчас произошло.
— И что мне делать?
— Это зависит от того, что ты хочешь сам.
Впервые в жизни я не знал, что ему ответить.
Глава 19
Наши дни
Соня
На улице было зябко, но я будто бы этого не замечала, разглядывая бескрайнее звёздное небо, раскинувшееся над головой. В городской черте обычно такого не увидишь. Должно быть, пригородное сибирское небо не ахти какая вещь. Но мне, выезжавшей за город всего лишь несколько раз (и то чтобы пообжиматься с Черновым), оно казалось чем-то необыкновенным.
Из транса меня вывел плед, неожиданно лёгший на плечи. Я вздрогнула и резко обернулась назад, готовая то ли драться, то ли бежать.
— Оу-оу, — присвистнул в темноте Денис, — спокойно, это всего лишь я.
— Не стоило, — смутилась я своей реакции, с которой пора уже было что-то делать. — Мне не холодно…
— Ага, дрожишь только вон вся.
— Это не… просто так.
Он понимающе хмыкнул.
— Всё ещё переживаешь из-за своего Отелло.
— Он не Отелло…
— Да-да, я помню, лает, но не кусает…
Стало как-то горько и неловко.
— На самом деле он не такой… просто его сила именно в умении говорить.
— Орать, ты хочешь сказать.
— Говорить. А орал он на эмоциях…
— Уф, — фыркнул Белов, — где ж вы таких эмоциональных-то находите?
— А вы — это?.. — напряглась я.
— Женщины, — легко отозвался мой собеседник. — Ну что вы, — заметно изменив голос, едва ли не пропел Денис, — он меня не бил, это он эмоционально ронял меня на тумбочку.
Неприязненно дёрнулась.