С любовью, сволочь
Шрифт:
— Не знаю, Маш, — я отвел глаза и уставился в тарелку. — Правда, не знаю. Целый месяц думал, но так и не решил.
— И теперь хочешь, чтобы я решила вместо тебя?
Распахнутые глаза сощурились, губы подобрались в тонкую линию. Как будто сейф захлопнулся.
— Маш, я хочу, чтобы мы решили вместе.
— И поэтому ждал целый месяц?
Вот поэтому и ждал, Маша. Не хотел все испортить. Это был очень хороший месяц. Теплый, добрый, нежный. Хотя и с темной подкладкой — для меня.
— Маша, если ты скажешь «нет», я не поеду.
По правде, мне трусливо
— Как ты классно придумал, Мирский! — она швырнула вилку, и та улетела куда-то в угол. — Если я так скажу, то потом получится, что я лишила тебя карьеры, да? А если скажу «поезжай» и на этом наши отношения закончатся, всегда можно сказать: сама виновата, потому что не возражала.
— А вариант подождать меня два года ты не рассматриваешь? Совсем? — я тоже начал заводиться. — Для тебя это анрил?
— А ты сам-то веришь, что можно все поставить на паузу, уехать, а потом вернуться и отжать кнопочку? И что все будет по-прежнему?
— Маш, ну а как раньше в армии два года служили? Или вообще на войну люди уходили?
— Так это необходимость была, — она всхлипнула. — Без возможности выбора. А ты, я смотрю, свой выбор уже сделал. Но притворяешься чистеньким: мол, давай вместе решать. Какая же ты все-таки сволочь!
— Спасибо, Маша, — я отодвинул тарелку и встал. — Было очень вкусно.
Надев в прихожей кроссы, взял с вешалки ветровку, вышел и бахнул дверью.
Глава 23
Глава 23
Маша
— Ну и пусть катится! — я откинулась на спинку так, что стул завис на двух ножках и чуть не опрокинулся. — Он давно уже сам все решил, но тянул до последнего. А потом такой: Маша, если скажешь «нет», я не поеду. Ага, конечно! Прекрасно ведь знал, что не скажу. Просто хотел это на меня повесить: мол, ты сама сказала «ехай», какие предъявы. Рит, мужики вообще что, все такие?
— Не могу сказать, что у меня прямо такой богатый опыт в плане мужиков, но… — Марго задумалась. — Не все, но многие. Маш, ты, конечно, можешь со мной не соглашаться, но мне кажется, ты излишне драматизируешь.
— Да? Правда? — я аж подпрыгнула. — Ну да, конечно, это же все фигня такая. Любовь-морковь, а как дело дошло до учебы за папины денежки, так Маша побоку.
— Маша, ну ты же умная девка, включи уже голову! Причем здесь папины денежки?
— А при том, — меня снова несло так, что хоть какие якоря бросай, все равно сорвет. — Его родакам ну очень не нравится, что он со мной. Вот и нашли способ от меня подальше сплавить. А он, придурок, уши развесил. Учеба, карьера, говна пирога.
— Ну… — Марго наморщила нос. — Может, конечно, и так, но не думаю, что это основная причина. Давай попробуем ситуацию перевернуть на сто восемьдесят градусов. Тебе сейчас предлагают бесплатно поехать в самый крутой мединститут за границу на два года. Ты откажешься? Любовь-морковь будет важнее?
Я застыла с глупо открытым ртом. Почему-то такой расклад мне в голову не приходил. Я не могла представить себя на Севкином месте — поэтому и не представляла.
— Мне никто не предложит! — ответ был, конечно, глупым, но ничего другого я сказать не могла.
— А если бы предложили? Маш, вот честно, я почти уверена, что ты тоже не отказалась бы. Ты ведь с детства хотела стать врачом, так? И не просто каким-то участковым терапевтом, думаю, у тебя амбиции покруче. Судя по тому, как ты впахиваешь. И Севка такой же. Просто ты перфекционистка, а он пофигист и тянет только то, что ему реально нужно и интересно. Я понимаю, что для отношений два года, да еще в вашем возрасте, — очень серьезное испытание. Но для его будущей карьеры это действительно большой плюс. Или ты хочешь, чтобы он по объявлениям компы чинил? Вот скажи, Маша, только честно, ты сейчас пенишься потому, что он уедет, а ты останешься, или потому, что он не сказал сразу и принял решение сам?
А она умела формулировать вопросы! Это было как раз то, о чем я спрашивала себя. И не могла ответить.
— Не знаю, Рит, — я старательно размазывала по стенкам чашки кофейную гущу и разглядывала разводы, как будто искала в них ответ. — Если бы он сказал сразу… наверно, мы поссорились бы еще тогда. Я бы все равно завелась. Нашла бы к чему прицепиться. Потому что правда боюсь. Знаешь, я смеялась над Криськой, а сама, наверно, такая же. Боюсь, что разлюбит, боюсь, что забудет. С глаз долой — из сердца вон, так? Там другая жизнь, другие люди. Все другое.
Марго встала, обошла стол, положила руки мне на плечи.
— Маша, я не буду говорить всякие оптимистические благоглупости о том, что любовь преодолевает все. Любовь — да. Преодолевает. Если она любовь. А что у вас — никто не знает. Почему из первой влюбленности редко получается что-то путное? Потому что в этом возрасте никто толком не представляет, чего хочет. Люди взрослеют, меняются. Взгляды меняются, вкусы, интересы — все. Хорошо, если эти изменения синхронно идут, в одну сторону, в одном направлении. Тогда и чувства тоже меняются — становятся только крепче.
— Не знаю, — вздохнула я обреченно. — Мне казалось, что у нас… не так, как у других. Как-то иначе. По-особенному.
— Машенька, никто никогда не думает, что у него чувства, как у других. У всех любовь особенная, уникальная, единственная и неповторимая, достойная пера Шекспира. В чем-то это правда, потому что одинаковых людей нет, а если по большому счету, то все повторяется миллионы раз. Одни и те же сюжеты с незначительными нюансами.
— Ты говоришь прямо как взрослая тетя.
— Все относительно, Маша. Для моей мамы я еще глупый ребенок. А по сравнению с тобой… да, я взрослая тетя. Ну почти взрослая. У меня на шесть лет больше опыта. Это, знаешь, как самолет высоту набирает, а потом выходит на эшелон и идет в нем. Ты еще только начинаешь набирать, а я уже сравнительно высоко. Но эта разница скоро… — тут она усмехнулась, — как Кеша сказал, нивелируется. Я сейчас скажу одну вещь, которая тебе не понравится. Может, ты даже обидишься. Но, знаешь, хорошо, что Севка уедет.