С неба женщина упала

Ильина Лариса Анатольевна

— Ничего особенного. — Я подошла к кенгуру и вытащила ключи. — У меня свои дела, а ты едешь домой. Я ясно изъясняюсь?

Он вроде бы кивнул, но тут же добавил:

— Я не могу тебя бросить...

Я улыбнулась.

— А ты меня и не бросаешь. Просто я из Москвы уезжаю на какое-то время. — Я потрясла ключами от гаража. — Вот за этим мы сюда и заехали. И вот что... Спасибо тебе за помощь...

Я подошла к Герику и, не удержавшись, взъерошила ему волосы:

—Ты настоящий мужик, Генрих!

Вот так всегда: либо на голову ниже, либо на полжизни моложе...

Юлькин гараж, вернее гараж ее отца, когда они еще жили вместе, находился прямо во дворе дома, за сквером. Это было довольно старое, облупившееся кирпичное сооружение, возведенное практически одновременно с окружающими его домами, строившимися в так называемые «сталинские времена». Машина у Юльки, к

счастью, была несколько моложе гаража, но тоже возраст имела весьма почтенный, что, однако, не мешало ей, если все сложится, бегать весьма резво. Этому во многом способствовало Юлькино нежелание пользоваться личным транспортом — добираться до работы ей было гораздо удобнее на автобусе. Поэтому, отправив домой упиравшегося до последнего Герика и возясь с непослушным гаражным замком, я размышляла, что буду делать, если вдруг окажется, что разряжен аккумулятор, спущены шины или произошла еще какая-нибудь из тысячи неприятностей, отравляющих жизнь автовладельца. Справившись после некоторых усилий с замком, я проникла внутрь. Нащупав выключатель, бесполезно пощелкала им и в очередной раз убедилась, что у Юльки в полном порядке никогда ничего не бывает. Чтобы не шарить в темноте, ворота гaража пришлось распахнуть. Найдя заветную банку, я с замиранием сердца сунула туда руку и, к своей великой радости обнаружила ключи. Машина была чистая, а в багажнике я обнаружила свой собственный чемодан, который не так давно собирала для Юльки. Все это меня здорово порадовало. Значит, они меня ждали и машина должна быть в полном порядке. Мурлыча себе под нос песенку, я плюхнулась на водительское сиденье и включила зажигание. «Шестерка» заурчала с полоборота, что с ней случалось довольно редко. «Дворники», почему-то были сняты и валялись на заднем сиденье. Я потянулась к ним, но не достала. Вылезла из машины и открыла левую заднюю дверцу. Сунув голову в салон, я вдруг вздрогнула от скверного предчувствия. По противоположной стене гаража молнией метнулась тень, и, не успев даже дернуться, я получила сильнейший толчок в спину и влетела с размаху головой в правую дверцу. Тут же кто-то влез вслед за мной, навалившись мне на ноги так, что я заорала от боли. Хлопнула водительская дверь, кто-то грузный опустился на сиденье. И последнее, что я услышала, было:

— Не ори же, сука...

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась. Лежала я вниз лицом все на том же заднем сиденье

Юлькиной «шестерки», которая в этот самый момент явно не стояла на месте. Я закрыла глаза и слизнула с прокушенной губы кровь. Шея и затылок представляли собой единый гудящий монолит, поэтому от попытки поднять голову я отказалась. Мои согнутые ноги находились на каком-то возвышении. Поразмышляв, я сообразила, что это чьи-то колени. Это открытие меня расстроило, и я пошевелилась, решив отползти подальше.

— Эй, очухалась, лошадь? — спросил кто-то весело и весьма бесцеремонно похлопал меня пониже спины.

За лошадь я особенно не обиделась, лошадей я люблю, но вот всякие фамильярности не одобряю. Поэтому я попыталась оттолкнуться от сидящего коленкой и прорычала:

— Пошел вон, козел!

После этого с размаха получила по той части тела, где, как я всегда полагала, расположена печень. Из глаз посыпались звездочки, на звуковое оформление сил не хватило, и я притихла, придя к выводу, что никакой заинтересованности обращаться со мной бережно у этого типа нет. Спереди вдруг донеслось отвратительное булькающее хихиканье, и меня едва не вывернуло наизнанку от ужаса. Потому как веселым водителем оказался не кто иной, как Кузьма Григорьевич. И, представив себе все вытекающие отсюда последствия, я здорово приуныла.

— Эй, Алья, привет! — снова заколыхался Кузьма Григорьевич. — Очухалась? Что-то быстро. Ты что, Дятел, совсем сноровку потерял?

— Это точно! — засмеялся за моей спиной Дятел и снова забарабанил по мягким частям моего тела.

Я с силой закусила губу и почувствовала, что рот наполняется кровью. Видно, влетев в салон вперед головой, я сильно ее прикусила. Не знаю, кто о чем раздумывает в подобной ситуации, я же очень жалела чистую Юлькину машину. Теперь ей без химчистки точно не обойтись.

Внезапно мы затормозили, Кузьма Григорьевич выключил зажигание и повернулся к нам:

— Приехали!

Дятел схватил меня сзади за волосы и чуть приподнял голову:

— Хоть раз дернешься, замочу. Перережу отсюда и до сюда.

Вероятно, он показал, откуда и докуда, но я не видела. Я закрыла глаза и ни на что не реагировала.

— Эй, Конус, мать твою, — зашипел он вдруг взволнованно, — Глянь, у нее вся морда в крови! Вот падла...

Да я ее не трогал. Черт, как ее на улицу с такой мордой вывести?

Тут он пересел поближе и перевернул меня на спину.

— Глаза открой, — удар по щеке, — ну-ка, сядь!

Для ускорения процесса он снова двинул меня в бок, я охнула и стала осторожно подниматься. Ноги затекли и не слушались. С трудом сев, я отвела глаза в сторону. Смотреть в эти пустые бесцветные глаза у меня не было ни сил, ни желания. Дятел меня пристально разглядывал, видно, соображая, как придать моему лицу божеский вид. А я, глянув в окошко, здорово удивилась. Если честно, я ожидала снова увидеть ненавистный особняк в лесу, но мы явно находились в городе, в каком-то спальном районе. Определить,в какой именно части города мы находимся, было невозможно. Подобные новостройки похожи друг на друга, словно однояйцевые близнецы. В поле зрения не попалось ни одной вывески с названием улицы, а высунуться из окошка и спросить у прыгающих по грохочущим крышам «ракушек» пацанов я поостереглась. Пока я гадала, для чего мы очутились в подобном месте, Дятел принял какое-то решение и протянул терпеливо ожидающему Кузьме Григорьевичу полтинник:

— Сгоняй, Конус, в палатку, возьми минералки. Сполоснем ей рожу, вдруг он уже там.

«Конус, Конус», — завертелось у меня в мозгу, но припомнить, где я это слышала, не смогла.

Пока толстозадый Конус вылезал из машины и разыскивал палатку, я попыталась думать, но это было трудно. Честно сказать, мне было страшно, и, как я ни старалась приободриться, меня колотило, и кровь перестала поступать не только в конечности, но и во все прочие места организма. Минут через десять мы молча поднимались в лифте на седьмой этаж высотного панельного дома, и я готова была спорить на что угодно, что в гости к Крокодилу мы не попадем. Сама мысль о том, что он может поселиться в подобном месте, казалась абсурдом. По всей видимости, я не ошиблась. Небольшая «двушка» вообще мало походила на человеческое жилище: мебели в ней наблюдался самый минимум ,зато грязи было предостаточно. Комнаты были смежные, не слишком любезно заломив мне руку за спину, Дятел втолкнул меня в дальнюю и со словами: «Ну-ка, прими!» — вырвал у меня сумку и заломил обе руки за спину.

Сумка сделала замысловатый пируэт и приземлилась нш грязный подоконник. У меня кровь застыла в жилах: вот сейчас

она распахнется и из нее вывалится пистолет. Но, не удержавшись на подоконнике, сумка свалилась вниз. Я перевела дух. Упала она весьма удачно. Добраться бы мне до нее... Пока я отслеживала перелеты своей сумки, Дятел не терял времени даром. Крепко связав мне за спиной локти и щиколотки, он остался доволен: не то что двигаться, шевельнуться и то было больно. Но я не издала ни звука, потому что сейчас мне было плевать и на боль, и на неудобства. Единственное, чего мне страстно хотелось, — заполучить пистолет и залепить пулю между ненавистных рыбьих глаз. Но осуществить это намерение возможности не представилось. Дятел толкнул меня на старый, продавленный диван. Я упала очень неловко, боком, подол задрался, а приподняться, чтобы его одернуть, было невозможно. Дятел собрался выйти и даже взялся за дверную ручку, но оглянулся и остановился. Склонив голову набок, он наблюдал за моими жалкими попытками закрыть ноги, и взгляд его вдруг стал стремительно меняться, так явно, что я едва не завыла в голос от ужаса. Оказаться совершенно беспомощной в руках двух отморозков — ситуация, хуже не придумаешь. Дятел же продолжал с интересом меня разглядывать, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, и я вдруг подумала, что он действительно здорово напоминает птицу. Дятел смотрел на мои ноги совершенно недвусмысленно, и сейчас мне очень хотелось быть безногим инвалидом. Вот он придвинул к себе стул, сел на него верхом, облокотился на спинку и опустил подбородок на кулаки. Кулаки у Дятла выглядели весьма впечатляюще, разглядев их, я сообразила, почему в машине мне вполне хватило одного тычка, чтобы прикусить язык, а заодно и гyбy.

Наконец мне удалось приподняться и сесть, я поджала ноги, почувствовав себя немного уверенней. Дятел, впрочем, не делал более ничего предосудительного, сумасшедшими взглядам меня не пугал и дышал почти ровно. Так мы и помолчали какое-то время, потом он неожиданно встал и направился к двери. И только когда дверь за ним захлопнулась, мне удалось вздохнуть полной грудью. Я была перепугана насмерть.

Попробовала шевельнуться. Но затекшие руки отдались такой болью, что я, не удержавшись, вскрикнула и завалилась на бок. Отдышавшись, предприняла новую попытку подняться — лежать, уткнувшись лицом в грязный диван, было невмоготу. К тому же пораненная губа вновь стала