С пылью в глазах
Шрифт:
Это был тот самый пик опасности, о котором Молния боялась сказать Грому. Она знала уверенность своего парня и думала, что от её обеспокоенности он занервничает, но не передумает.
Диверсант стоял у двери в чужую квартиру, спрятавшись за неширокой стеной у дверной коробки. Ему ничего не удавалось разглядеть за то мгновение, на которое он пытался оторвать наклонённую голову в противогазе, и оценить ситуацию. Гром перебежал на сторону к Молнии и, схватив девушку за руку, потащил наверх.
– Не дёргайся, – тихо сказал он, – у входа группа. Бежим наверх.
Оба подданных Пустыни ринулись к верхним этажам. Поначалу казалось, что им чудом удалось ускользнуть прямо из-под носа сразу нескольких служащих Доминиона, но, услышав крики с требованием остановиться, они развеяли свои надежды в воздухе.
Спасением и одновременно риском был лифт. Он открытый завис на втором этаже, в него можно было шмыгнуть и спрятаться от взбесившейся группы – Гром не стал бросать жребий, остановившись на кремниевом варианте. Передвижную коробку диверсант отправил на четвёртый уровень дома, а сам криками умолял Молнию делать движения резче и быстрее. Побег вверх по ступеням нагружал каждого участвовавшего в нём, но никто не предпочёл сбавить темп и остепениться.
На четвёртом этаже, когда двери постепенно закрывались с находившимся внутри жителем дома, диверсанты забежали в лифт и Гром стремительно нажал на самое крупное число на таблоиде. Молния от отравляющего напряжения откинула голову к стене, её парень, развернувшись к зеркалу, деловито поправил противогаз и жестом попросил тишины у зверя, который упал на колени, сжал ладони у груди и, трясясь от страха, молил о пощаде. По его щекам потекли слёзы, увидевшие темноту глаза впивались взглядом в Грома в поисках хоть капли сострадания.
Лифт остановился от перебоя напряжения. Троица к тому времени была на предпоследнем этаже, и преимущество над группой оперативников было очевидным и даже комфортным. Молния незамедлительно принялась бить прикладом по дверцам лифта, а Гром пытался их разъединить. Сцепленные в плотную стену дверцы лифта не поддавались усилиям одного диверсанта, но над силой двух отступили. Промежуток был небольшим, зато в него могли протиснуться все застрявшие, включая случайного заложника. Благом была остановка лифта практически вровень полу.
Диверсанты выбежали к входу над крышей и снова услышали грубые и злые возгласы снизу. Выбив замок, они оказались на крыше одной из самых высоких многоэтажек города. Стоящая посередине антенна иногда цепляла проплывавшие низко перистые облака. Даже шум потока машин не был слышен на такой высоте, лишь ветер беспощадно пытался сдуть каждый лишний элемент с крыши и задувал уши забредших наверх зверей.
Путь к отступлению, как поворот головы назад, но у диверсантов не было времени и на это. Молния легла у входа, приготовившись огнём и свинцом защитить свою жизнь, пока запаниковавший Гром старался найти ту невидимую нить, по которой можно было спуститься на землю.
– Что нам делать, Гром!? – кричала, чуть не плача, Молния. – Я не хочу умирать!
– Встань! – сказал ей в ответ парень. Он с силой закрыл дверь и просунул в отверстие для замка свой клинок. – Нам остаётся только прыгать!
– Куда прыгать?
– Туда! – Гром указал на нужное направление рукой и подтолкнул девушку. – Там ближе всего и ветер не мешает!
– Ты с ума сошёл!? Я не буду прыгать, мне страшно!
– А на пытках висеть не страшно?
Молния, подойдя к месту, где бетонное основание резко уходило в стометровый обрыв, осторожно заглянула вниз. У здания собирались полчища полицейских, огни автомобилей которых надоедали глазам. Она, собрав внутри неистовую выдержку и смелость, оттолкнулась от твёрдой опоры и рассекла воздух своим прыжком. Пара секунд, и девушка оказалась на крыше соседнего дома, находившегося совсем рядом.
Её парню было тяжелей справиться со страхом и дрожью. Он боялся не высоты, а неаккуратного движения, сантиметра, которого могло не хватить для перелёта шести метров. Сердце прижалось к рёбрам, а голова вместо сознания уловила помехи, мешающие одному прыжку. В чувство его привели ломавшие дверь оперативники.
Гром сделал небольшой разбег и с силой оттолкнулся от державшего его бетона. Подгонявший ветер словно обволакивал парня в холодную пелену. Мигавшие внизу огни стали переливаться медленней, подбадривающие крики Молнии стали растянутей – весь мир, казалось, пытался остановиться во время прыжка.
Приземление получилось грубоватым и болезненным, но таких предстояло сделать ещё уйму, поэтому Гром, пошатываясь, приподнявшись на ноги, сразу побежал к следующему краю. Молния неистово стояла у края; она скинула с плеча винтовку и с нетерпением прицелилась в темноту, откуда, как ей казалось, должен был выбежать оперативник.
– Нам нужно бежать! Хватит стоять и пялить в темноту! – прокричал парень. Он торопливо, сжимая сердце в плотном кулаке, подошёл к девушке. Ему хотелось жёстко схватить её руку и потянуть за собой, но, как только его ладонь потянуть за локтем, Молния выстрелила. Гром не видел и крыши соседнего дома, казалось, будто девушка просто играла на нервах своего парня. – Ну и зачем? Что тебе это дало?
Вопрос остался без ответа. Растерзанное в прах спокойствие диверсантов оценивалось в разных единицах. У них были несовместимые представления о тонкостях работы в «Грозе», и если Молния видела успех в уменьшении численности врага, то для Грома было важней увеличение своего штаба. Шкуру оперативника на стене не увидишь без своей шкуры – парень это понимал и его взбесило непонимание девушки.
Они побежали по разным сторонам, противоположным, перепрыгивая солидные ямы между верхушками зданий и оббегая лишние пристройки на крыше. Мутная занавешенная луна и лучика не послала нуждающемуся беглецу, свет гас перед его резким взором. Яркие полосы привели к стеклянной стене оранжереи, в которой горел свет. Гром не мог бежать вслепую и на единственном чувстве перепрыгивать барьеры.
Ему удалось пролезть в открытое окно и спрыгнуть вниз. Вид взрыхлённой и плодоносной земли, запах которой позволял почувствовать мир и безмятежность, манил к себе. Оранжерея, как весенний одуванчик, украшала скучный кусок бетона, в ней разрастались нежный лилейник и бархатный розарий, окружённые маленькими гиацинтами и лютиками. Южную стену закрыл собой неожиданно взявшийся в источнике ярких растений мрачный девичий виноград, повязанный цветными лентами.
Гром прошёлся по узкой дорожке между участками грунта в сторону высокой металлической двери. Приятный аромат находил путь через противогаз и позволял грубому диверсанту размякнуть и расслабиться. Его останавливал картинный вид цветов, которые не имели изъянов, даже засохший лепесток не выглядывал из бутона. Заворожённый взгляд не мог оторваться от цветов, не смотря на уровень опасности и жары.