С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги
Шрифт:
— И что это за особый случай, мистер Гордон?
По всему было видно, что мой лепет никакого впечатления на эту девицу не произвел. В ее глазах читалась откровенная скука.
— Я импресарио молодой, но подающей очень большие надежды певицы. Раз я не смогу встретиться непосредственно с доктором Кингсли, боюсь, мне придется обратиться к кому-нибудь другому.
На сей раз мои слова, кажется, произвели на эту статую определенное впечатление. Медсестра задумалась.
Ну, коли так… Минуточку, мистер
Она прошла в смежный кабинет и буквально через несколько секунд вернулась и, остановившись в дверном проеме, сказала:
— Прошу вас.
Я прошел в просторный кабинет, уставленный модной мебелью. Здесь же находился операционный стол, а за письменным столом таких размеров, что на нем свободно можно было играть в бильярд, сидел импозантный человек среднего возраста в белом халате.
— Мистер Гордон? — поднимаясь, сказал он.
Он произнес мою фамилию так, словно мое посещение доставило ему огромную радость.
Это был мужчина лет тридцати пяти, небольшого роста, со светлыми курчавыми волосами, серо-голубыми глазами и манерами человека высшего общества.
— Верно. А вы, как я понимаю, доктор Кингсли?
— Разумеется. — Он жестом указал на кожаное кресло, стоящее рядом со столом. — Чем могу служить?
Я сел и некоторое время молчал, дожидаясь, пока уйдет медсестра.
— У меня есть певица, которая вот уже три года принимает марихуану, — начал я. — Мне нужно ее вылечить. В какую сумму все это обойдется?
Взгляд его серо-голубых глаз был совершенно равно-душным.
— Наша ставка пять тысяч долларов за полный курс лечения, мистер Гордон. При этом мы гарантируем положительный успех.
Я глубоко вздохнул.
— За такие деньги все вправе ожидать положительного результата.
Он печально улыбнулся.
— Вам, мистер Гордон, такая сумма, возможно, и покажется значительной, но наши пациенты принадлежат к высшим слоям общества.
— Как долго длится лечение?
— Все зависит от желания и силы воли пациента. Как правило, месяца полтора, но если случай запущенный — месяца два, не больше.
— И положительный результат гарантирован?
— Разумеется.
Я отдавал себе отчет, что во всем городе не найдется человека, который за красивые глаза одолжил бы мне эти пять тысяч, но все же решил посмотреть, не клюнет ли доктор на мое предложение.
— Видите ли, доктор, это несколько больше того, что я могу уплатить. Но девушка обладает изумительным голосом. Если вы ее вылечите, она будет зарабатывать огромные деньги. Может быть, вы согласитесь войти со мной в долю и получать процентов двадцать со всех ее гонораров до погашения всей суммы в пять тысяч долларов. После этого вы получите еще три тысячи в качестве премии.
Я еще не закончил свой монолог, как понял, что допустил роковую ошибку. Лицо Кингсли приобрело равнодушное выражение, и он сделал недовольную гримасу.
— Мы не занимаемся благотворительностью, мистер Гордон. Моя клиника переполнена. Плату за лечение мы принимаем только наличными: три тысячи перед курсом лечения и две — после окончания курса.
— Но ведь здесь совершенно особый случай и… — начал я, но его палец с наманикюренным ногтем уже тянулся к кнопке звонка.
— Извините, но таковы наши требования.
Злорадно улыбнувшись, он с силой надавил на кнопку.
— Но если я все же смогу набрать требуемую сумму, вы гарантируете стопроцентный результат лечения?
— Стопроцентный результат гарантирует только Господь Бог. Но мы сделаем все от нас зависящее.
Доктор поднялся с кресла. Мне ничего не оставалось, как сделать то же самое.
Открылась дверь, и в кабинет вплыла медсестра. Оба печально улыбнулись.
— Если ваша клиентка, мистер Гордон, все же захочет лечиться, тут же известите нас. Желающих очень много, а количество мест ограниченно.
— Благодарю. Я все понял.
На прощание доктор Кингсли подал мне холодную мягкую руку, словно оказывая величайшую милость, а затем медсестра выставила меня за дверь.
На обратной дороге я обдумывал все сказанное доктором и впервые в жизни пожалел, что не располагаю достаточной суммой денег. Но можно ли надеяться раздобыть эти проклятые пять тысяч? Если бы произошло чудо и у меня появилась требуемая сумма, нужная на лечение Рут, она, а вместе с ней и я, вскоре оказались бы на вершине славы и богатства.
Предаваясь подобным горестным размышлениям, я медленно брел по улице, пока не поравнялся с универсальным магазином, в чей ассортимент, помимо всего прочего, входили патефоны и радиоприемники. Я остановился у витрины и принялся рассматривать яркие конверты с долгоиграющими пластинками, представляя, как выглядела бы Рут на одном из них. В глаза бросилось висевшее за стеклом объявление: «Запишите свой голос на магнитную ленту! Трехминутная запись — два доллара пятьдесят центов. Удивите своим голосом друзей!»
В голове у меня тут же сформировалась идея.
Если записать голос Рут на пленку, можно будет не опасаться повторения того, что случилось в «Голубой розе». Мне нужно будет только все время прокручивать ленту, и, может быть, кто-то все же заинтересуется и одолжит деньги для лечения девушки.
Никуда не заглядывая, я быстрым шагом направился домой. Рут была уже одета. Она сидела у окна и курила. При моем появлении она выжидающе глянула на меня.
— Доктор Кингсли гарантирует твое стопроцентное выздоровление, — сказал я, усаживаясь на кровать. Но нужны деньги. Пять тысяч долларов.