С/С том 29. Никто ничего не заподозрит. Спокойной ночи. Игра в гольф
Шрифт:
Потом передали сообщение, которое Мануэль так ждал. Он весь напрягся и наклонился вперед, чтобы иметь возможность броситься на Аниту, если она начнет кричать. Фуентес тоже подался вперед.
Сообщение было кратким:
«Педро Цертес, убийца управляющего домом в районе Сикомб, который был ранен выстрелом полицейского детектива Тома Лепски при попытке скрыться с деньгами, скончался, придя перед смертью на некоторое время в сознание».
Потом диктор перешел на сообщение — о скачках, но Мануэль выключил приемник. Он
Но ничего не произошло.
Просто Анита сидела, как каменная статуя.
В апартаментах повисла тишина. Мануэль откинулся назад.
— Боже мой! Анита! Какой ужас!
Анита никак не отреагировала на его крики. Он встал и подошел к ней.
— Анита! Какой ужас!
— Не подходи ко мне! — сказала она торопливым свистящим шепотом.
Мануэль остановился. Звук ее голоса был настолько жутким, что Фуентес отодвинулся подальше.
Она нажала на выключатель и зажглась маленькая настольная лампа.
У Мануэля перехватило дыхание, когда он, собрав силы, посмотрел на нее. Он не узнал ее. Перед ним была старуха со сморщенной кожей и глубоко запавшими глазами.
На истерику не было никакого намека. Он сидел и не мог оторвать глаз от лица женщины, от лица мертвеца.
— Анита! — он снова заставил себя лгать. — Для меня это такой же страшный удар, как и для тебя.
Мертвые глаза внезапно ожили.
— Ты обманул меня! Ты, хозяин своего слова!
Голос Аниты напоминал шуршание листьев.
— Все это время ты знал, что Педро находится при смерти. Ты обманул меня только для того, чтобы я открыла дверь отеля. Ты обманул меня в надежде, что тебе достанутся эти грязные деньги! Господь покарает тебя!
— Анита! Нет! — Мануэль почти кричал. — Послушай меня! Я не обманывал тебя! Клянусь! Ты только подумай! Я действительно держу свое слово! Я обещал тебе, что Педро будет с тобой. Если я обещаю кому-нибудь из земляков, то делаю все возможное, чтобы выполнить свое обещание, чтобы сдержать свое слово! Нет, Анита, я не обманывал тебя! Это человек из больницы обманул меня! Во имя чего он это сделал? Зачем он заставил меня поверить, что Педро выживет? Зачем?
Мануэль с излишней нарочитостью колотил себя руками по голове.
— Я обязательно узнаю! Обещаю тебе. Клянусь!
Анита открыла глаза. По ее лицу катились слезы.
— Педро, любимый, — тихо простонала она. — Я потеряла тебя.
Мануэль кинул быстрый взгляд на Фуентеса, потом кивнул головой и подмигнул. Фуентес кивнул в ответ. Он высоко оценил актерское мастерство Мануэля.
— Когда мы будем в Гаване, — мягко проговорил он, — мы отслужим мессу по Педро. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Плачь. Пусть из твоего сердца выходит боль.
Снова воцарилась тишина, потом Анита вытерла глаза тыльной стороной руки и встала.
— Я ухожу, — сказала она.
Это было то, чего Мануэль меньше всего ожидал услышать. Он с испугом уставился на нее.
— Но, Анита, куда же ты пойдешь?
— В церковь. Куда же еще? Мне нужно поставить свечи. Я хочу молиться.
— Только не теперь, — проговорил Мануэль в самом мягком тоне. — Это страшное известие потрясло тебя. Когда мы будем в Гаване, мы поставим много свечей и закажем мессу. Но только не сейчас.
Анита направилась к двери.
— Я ухожу.
Мануэль быстро подошел к ней и схватил за плечо. Он почувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения, но не опустил руку, продолжая крепко держать ее.
— Нет, Анита! Ты только подумай! Полиция разыскивает тебя. Она установит, что ты открыла двери. Тебя арестуют и бросят в тюрьму. Подумай только! Сколько свечей ты сможешь поставить за Педро, если ты будешь в тюрьме?
Мануэль внимательно смотрел за ней, пока она стояла рядом. Он заметил, как на мертвенно бледном лице Аниты появилось выражение полной безысходности, и отпустил ее.
— Мы пойдем на террасу, — мягко сказал он, — и помолимся там при свете луны за упокой души твоего мужа.
Он украдкой осторожно посмотрел на часы. Они показывали пять минут второго. Скоро должны вернуться Уорентоны. Ему было просто необходимо отвлечь Аниту до их прихода.
Как во сне, она вышла с ним на террасу. Он отвел ее в темный угол, полузакрытый апельсиновым деревом в кадке. Золотые плоды дерева сверкали в лунном свете.
Они опустились на колени. Фуентес, наблюдавшим за ними, был потрясен лицемерием Мануэля.
В павильоне Бреди, тщательно загримированный под темнокожего с бородкой, трудился над лицом Бениона. На них были смокинги.
— Ваша собственная мать не смогла бы узнать вас после окончания моей работы. Даже если Уорентон увидит ваше лицо, перед тем как вы их усыпите, вам ничего не будет угрожать. Секунду, не шевелитесь, пока я не подправлю вам усы, — проговорил он Майку.
Бенион не шевелился. Все время, пока Бреди колдовал над ним, он думал о Крисси и чувствовал себя совершенно опустошенным. Обезболивающие таблетки действовали как шерстяной плед. Но Бенион знал, что рак глубоко запустил в него зубы и быстро пожирает органы. Бенион сравнивал его с проголодавшимся волком, который раздирает труп убитого зверя.
— Пожалуйста! — сказал Бреди и отступил назад. — Прекрасная работа. Взгляните-ка!
Бенион устало поднялся и стал смотреть на себя в зеркало. Он увидел высокого, крепко сложенного мужчину, которым был так непохож на него самого, что Бенион был просто потрясен. Вот если бы он действительно смог стать таким уверенным, здоровым парнем и начать новую жизнь.
— Довольно прилично, да? — спросил Бреди, улыбаясь.
— Да, — тихо ответил Майк.
Бреди с беспокойством взглянул на него.