S-T-I-K-S. Стекловата
Шрифт:
– Много нельзя, - сказала она нежным, милым голоском. Затем пошарила глазами по полу. Подняла валявшийся там каменецкий молоток, с ручкой, обмотанной тонкой верёвочкой. Размахнулась и саданула со всех сил по навесному замку. Алюминиевое тельце глухо упало на пол, дужка осталась висеть в проушинах. Девушка хотела было что-то спросить, но, осмотрев Иваныча повнимательнее, не стала.
Зашла в кабинет капитана; послышалось, как она выдвигает ящики стола и высыпает их содержимое на пол. Звякнула связка ключей, и шум обыска прекратился. Оттуда вышла с ключами и направилась к двери в оружейку. По всему было видно, что действует она нагло, не таясь, по принципу - после меня хоть потоп. А если грядёт потоп, то надо валить. Вытащив заскорузлыми пальцами дужку от замка из проушин
– Ну я пошёл?
Девушка увлечённо пыталась открыть железную дверь. Наконец, испробовав несколько ключей, смогла это сделать. Дверь отворилась.
– Ага, давай, пока...
Затем, уже в спину, спросила выходящего бомжа:
– Машину водить умеешь?
Тот окаменел и тихо ответил:
– Давно, когда-то.
– Стой!
Бомж развернулся в проходе. Снял чёрную вязаную шапочку и стал мять её в опущенных руках.
Как ни странно, но Иванычу стало легче. После коньяка от валькирии пропал тремор, перестали ныть суставы вывернутых рук и прошла головная боль. Опьянение не наступало, но это он мог объяснить страхом.
Сзади бесштановый капитан, по всей видимости, пришёл в себя и прохрипел:
– Добей меня.
Непонятно как, но она услышала.
– Не трогай его, пусть лежит.
Из оружейки она вышла с тремя укороченными автоматами АКСУ. Карманы топорщились от рожков с патронами.
– Как себя чувствуешь?- спросила она.
– Нормально. Ещё бы немного выпить? И вообще отлично будет, - не растерялся старый вояка.
Девушка указала на открытую дверь полицейской буханки.
Разместились. Ключи были в замке зажигания. А вот навыка вождения не было. Слишком резко выжав газ, Иваныч заставил мощную машину рвануться с места. Толком не поняв, что произошло, почувствовал сильную боль от удара грудью о руль. Девушка сгруппировалась резче и травм не получила. Машина врезалась в одну из опор ворот, сильно её накренив.
Иваныч до сих пор не мог понять, почему всем абсолютно всё равно, что здесь происходит. Но он был не прав. В конце улицы показался омоновский пазик. И, превозмогая боль в ушибленных рёбрах, вывалился из машины. На земле его подхватила девушка. Используя буханку как заслон от обзора из приближающегося пазика, поволокла Иваныча вдоль забора за угол. Там они быстро перебежали дорогу и вошли в небольшой сетевой магазинчик.
– А ты лёгкий.
– Одежды просто много.
– Как тебя зовут?
– Дядя Саша. А тебя?
– Зови меня Стекловата.
Иваныч сел на пол. Наблюдал в стекло витрины, через щель между стеллажами, как омоновцы бегают вокруг буханки и скрываются на территории отделения полиции.
– Дурацкое имя.
– Да уж как назвали. Да и ты своё имя теперь забудь, а то долго не проживёшь.
– А какое вспомнить?
– Вспоминать тоже не надо. Будешь теперь Бродяга. Хороший знак - помочь новичку. На вот.
Она скинула один автомат и пару рожков к нему.
– А теперь, как можно скорей, вали из города на юг. Понял?
– Понял.
Как человек военный, он не привык задавать лишних вопросов.
– Там тебя найдут люди. Всех ненормальных вали или беги от них. Да. Лучше поторопись. С каждым часом здесь будет всё хуже и хуже.
Девушка закинула в рюкзак две литровые бутылки воды без газа, десяток банок тушёнки и буханку хлеба.
– Жаль, что ты больше не можешь быть мне полезен. Пока.
Через несколько секунд она растворилась в дверях грузового входа.
Бродяга притянул к себе автомат. Снова посмотрел в окно на омоновский пазик, вздохнул и засунул автомат с рожками под стеллаж. Продавцов в магазине не было. Душа чего-то требовала. И нашла. Взгляд упал на стеллаж со спиртным. Пара бутылок пива принесла утешение, но ненадолго. Бутылочка дорогой водки, банка солёных огурцов, хлеб и холодец в пластиковом контейнере отправились в корзинку, взятую тут же, у кассы. Иваныч решил не покидать столь благодатного места. Заблокировал дверь железной тележкой и перевернул табличку с "открыто" на "закрыто".
Потом в кабинете директора, на кожаном диванчике, предался своему любимому делу. Заливал стресс водкой. Хорошо и вкусно закусывал. Часа через два вырубился и заснул. Вроде даже в магазин кто-то ломился, но он не понял, правда это или глюки. Проснулся, темнело. Свет не включался. Странно. Водка не давала такого облегчения, какой дал коньяк той утренней девушки. Пошёл в зал. С трудом в потёмках нашёл коньяк. Откупорил, отпил, как там, в отделении, несколько жадных глотков. Прислушался к себе... Нет, не то. Нет облегчения, нет просветления. Опять болит голова. Ноют ноги и руки. Всё тело колотит мелкая дрожь. Да ещё и жажда. Какой-то особенный был у неё коньяк. Надо его обязательно ещё раз попробовать. И как он не спросил, какая марка, чтоб такой себе брать. Просидев ещё с час и опорожнив двушку минералки, понял, что ему надо обязательно найти её. Куда она там говорила идти? На юг. На юге спасение. Собрался было выходить, но вспомнил, как глухо звякали, падая в её рюкзак, банки с тушёнкой. Взял на кассе большую сумку с ручками и тоже кинул туда с десяток банок и две бутылки минералки. Добавил пару флаконов коньяка. Повешал на руке, тяжеловато. Отложил один коньяк. Всё равно это не тот. На выходе вспомнил про автомат. Вернулся, сунул в карман рожки. А автомат повесил на плечо и закинул за спину. Сумку тоже повесил на другое плечо, просунул её под мышку и, сунув руку в карман, прижал к телу. Осторожно подошёл к двери, осмотрелся. Никого. Только на углу у отделения полиции нелёгкая качает какого-то алкаша. Там, дальше по улице, что-то горит, и тень от второго падает на перекрёсток. Ну да ему туда и не надо. Ему на юг. Пошёл к чёрному ходу. Тот так и остался не закрытым. За тугой железной дверью - высокая грузовая платформа. Рядом стоит Газель с распахнутыми дверями будки. Какие-то картонные коробки внутри. Иваныч вышел в ночь.
Наметил маршрут. Наискось, через двор и на улицу. Как всегда, идея срезать через двор оказалась паршивой. Заветная улица была за высоким металлическим забором. По всей видимости , Бог берёг Иваныча. И эта ошибка спасла ему жизнь.
За забором стояла толпа из зомби. Хрипло просипев, часть из них прекратила пожирание валявшегося на асфальте собрата. И обратилась к новой еде. Старый солдат едой быть не хотел и отпрянул назад. Окровавленные морды, протухшие, белые глаза и руки с гипертрофированными ногтями-когтями не оставляли сомнений. У некоторых недоставало конечностей, но их это не сильно беспокоило. От удара десятка тел ограда содрогнулась, но выдержала. Вслед отступающему человеку протянулись скрученные, как после артрита, руки. Зомбаки захрипели. Иваныч повернул обратно.
– Твою мать!
Невольно выругался. Нога запнулась за что-то мягкое - трупак. Второй раз выругаться не успел. Крепкая рука ухватила его за щиколотку и потянула. Равновесие удержать не удалось, и Иваныч полетел на асфальт. Приземлившись, начал яростно молотить свободной ногой в морду ожившего мертвеца, стараясь не дать тому схватить эту ногу второй "стальной" клешнёй. Тварь хрипела, Иваныч пыхтел. Возня продолжалась всего несколько секунд, показавшихся ему вечностью. После очередной серии ударов раненая коленка заклинила, причинив при этом страшную боль. Почти сразу же нога попала в плен к зомби, и тот, как по дереву, стал забираться, впиваясь когтями в стволы ног, выше, к телу бомжа. В этот момент паника прошла. Вспомнились приёмы рукопашного боя, когда-то доведённые до автоматизма. Иваныч согнулся и схватил обеими руками голову людоеда и начал крутить её вправо. Тот приложил все силы своей шеи, чтобы не дать этого сделать. И старый солдат не стал этому мешать, рывком сменил направление кручения, прибавив свои силы к силе мышц шеи зомбака. Голова крутанулась, щёлкнули позвонки, и с неестественно свёрнутой шеей монстр расслабился. Иваныч выбрался из под навалившегося на его ноги трупа. Встал и упал от нового прострела в коленке. Его ушей коснулся звук в кустах, сразу за бордюром, возле которого он сидел. Кусты раздвинулись, и из полутьмы куста декоративной бузины, покрытой белыми шариками воздушных ягод, на него смотрел ещё один приползший зомби. Когда их взгляды встретились, тот натужно захрипел.