S-T-I-K-S. Стекловата
Шрифт:
– Эй вы, там, на топливозаправщике!
– Приём!
– Возвращайтесь назад.
– Ясно! Едем.
На далёком изгибе трассы замаячила оранжевая точка.
Из под машин начали вылезать уцелевшие рейдеры.
Я на ватных ногах поплёлся к нашему спасителю. Генерал успел чуть раньше. Присел и влил в приоткрытый беззубый рот немного живца из своей фляжки. Когда я подошёл, он махнул рукой на "Утёс". Я понял его без слов. Мы приподняли и стащили в сторону тяжёлое тело крупнокалиберного пулемёта. Мужик закашлялся и сел. Генерал протянул ему руку и помог встать. Грязь и вода стекала по костюму химзащиты. Его осунувшееся лицо было необычайно бледно, но в глазах горел задорный огонёк.
– Бродяга, - представился мужик, смотря на меня. С Генералом, по всей видимости, они были знакомы.
– Калина, - ответил я и пожал протянутую руку.
– Спасибо, - вмешался Генерал.
– Жемчуг с элиты заслуженно твой.
– А ребята?
Бродяга указал на Кирпича и Святого:
– Без них бы я не смог.
– Хорошо, если будет больше жемчуга, пусть делят. И остальное делите.
Потеряв интерес к фигуре Бродяги, Генерал двинул дальше, вдоль колонны.
Я хотел было упомянуть, что без меня они бы и не увидели эту элиту. Но не стал. Лишь посмотрел в спину нашего удаляющего командира.
Вдоль разбитых машин уже ехал оранжевый топливозаправшик. Возле своих машин с него соскакивали рейдеры и принимались оценивать ущерб. Кое-кто уже вскрывал споровые мешки заражённых и, демонстрируя трофеи, складывал их пока себе в карманы, чтобы потом сдать их в общую кассу рейда для дальнейшей, справедливой делёжки.
– Парниша, у тебя дар какой?
– задал бестактный для Улья вопрос спасший нас мужичок. Это можно было простить зелёному новичку. Я решил ответить.
– Делаю невидимых - видимыми.
Усатый шморгнул носом. Утёрся жёстким рукавом, чертыхнулся.
– Так это ты мне зверюгу подсветил?
– Можно сказать, и так.
Я подумал: а может, мы и вообще бы мимо них проехали, если бы я эту свору не демаскировал. Может, они на ферму шли и просто от нас спрятались. Эту информацию, во избежание кривотолков и косых взглядов, я решил не предавать разглашению.
– Так тебе тоже доля положена с элиты.
– Нет, спасибо! Это не важно для меня. Главное, что мы всё ещё живы.
– Это точно! Братишка, давай хоть выпьем.
На душе был неприятный осадок, что моих заслуг даже и не заметили. Но, как я сейчас рассудил, может это и к лучшему оказалось.
– А давай. По чуть-чуть, согласился я.
– Там мои товарищи погибли. Надо помянуть. Хоть я и не долго их знал. Но всё ж..
Бродяга мотанулся к своей машине. Притащил початый коньяк.
Я вскрыл нарезку сырокопчёной колбасы. Бродяга взял один кусочек.
– Давай! За знакомство!
Плеснул себе коньяка, блаженно растворил во рту. Понюхал кусочек пахнущей дымом колбаски. Я тоже выпил и зажевал. Сразу торкнуло.
– Представляешь, Калина. Я ничего не помню. Вот два дня только последних, и всё. Руки, главное, помнят, а голова - нет. Знаю, что фамилия у меня должна быть, а какая - не помню. У тебя тоже так?
– Да, я так же. Тут многие память теряют.
Бродяга болтнул бутылочкой.
– Между первой и второй - перерывчик небольшой.
Мы выпили ещё по стопочке. Тепло разлилось по телу.
– Ты не думай, я всего здесь неделю, может больше...
– начал было я.
– А я, считай, со вчерашнего утра, - перебил меня мой собеседник.
– Вот почитал, что мне командир наш дал, что Святой мне рассказал.
Бродяга задумался. Пытался довести мысль до конца, но не смог.
– Ладно, давай третью.
Он разлил по край.
Выпили, не чокаясь. Я забыл закусить.
– Тебя кто крестил, Апельсин? Он, вроде, тебя нашёл?
– спросил я для поддержания разговора.
– Нее...
– протянул жующим ртом мужик.
– Я уже часов двенадцать, как наречён был тогда. Это я только потом понял, что имя она мне дала. Сильная, быстрая, как тварь эта. Боялся я её, почему-то, жутко.
Бродяга махнул рукой в хвост колонны, где валялась Горгулья.
– Её или тварь?
– скептически удивился я. И спросил: - Баба, что-ли?
– Да не... девчонка. Чёрненькая такая. Стекловатой назвалась.
Налил по четвёртой. Грустно посмотрел на просвет пустую бутылку и запустил её в придорожные кусты.
А я вмиг протрезвел. Вспомнил свой недавний сон. Мы действительно были рядом. Я подскочил и воскликнул:
– Где она?
Усатый потянул крайнюю, занюхал дымными от колбасы пальцами. И уже слегка пьяным голосом спросил.
– А шо такое? Тебе она кто?
– Никто. Но она мне очень нужна.
Бродяга посмотрел на меня снизу вверх и протянул руку к моей стопке.
– Так ты пить не будешь?
– Хорош. Мне хватит. Как ты её встретил, как расстался, где она может быть?
Бродяга выпил. Закинул в рот колбаски. Зажевал.
– Слушай. Короче, проснулся я в отделении полиции. Смотрю, приволокли девку. Говорят, на трассе взяли проститутку, а у неё ещё с собой и полная обойма от Макарова. И хлам всякий в рюкзаке, молоток каменщика, обмотанный шнуром. И одета странно. Толком ничего не говорит, просит отпустить. В общем, решили они её колонуть по своему способу. А потом уж и заново разговор с ней завести. Загнули на стол, штаны стащили. Ну, думаю, ща шоу будет. Спящим притворяюсь. Смотрю тихонечко.
Мужичок задумчиво смотрел вдаль, как будто он сейчас перенёсся во вчерашний день. Взгляд его был отстранён, а рука колебалась и делала движения, словно он курил.
– И тут шоу пошло. Я по губам читать после контузии научился. Шептала непонятное: "Во имя Стикса" и в таком роде всё. Какое-то мгновение, и она бьёт стекло перед собой и острым осколком подрезает их. Из бушлата прям выкрутилась, миг - и уже все корчатся. Ладно, думаю. Убежит сейчас. Но нет. С особой жестокостью их мучения продлила. На газон выволокла и суставы им прострелила из пистолета. И пистолет то у неё, прям как у фокусника, в руке из ниоткуда появился. Кровищи там на земле было... Море. Меня из обезьянника освободила. Оружейку вскрыла, автоматы ментовские взяла, мне один дала. Попросила на машине её подвезти, да я с управлением не справился, тут же врезался. Хреново мне было. Сказала, что, в таком случае, я не могу быть ей полезен. Тут омоновский автобус стал подъезжать, мы за угол, в магазин. Там спрятались. Она тушёнки и воды набрала и свалила. Да, главное! Она мне живца дала попить. Как мне стало лучше! Но это я сейчас понимаю, что то - живец был, а тогда-то я думал, что это просто бухло такое. В общем, ушла она на южный выезд своих ждать. И мне сказала туда двигать. А я остался, нажрался, как свинья. К ночи проспался. Вылез, а там зомбаки кругом. Тут дар мой и открылся, когда думал, что конец настал. Потом на грузовичке поехал на южный выезд, да не доехал, возле части меня взяли Апельсин с Кащеем. Генерал меня в отряд принял.